— Ну что же ты, Катюша, не можешь живого человека от мертвеца отличить?! Впрочем, откуда? Ты же никогда не воевала. А я в свое время во Вьетнаме на трупяков изрядно насмотрелся, до сих пор перед глазами, будто живые.

Девушка недоверчиво посмотрела на умиротворенные лица бородачей, после чего перевела взгляд на меня и еле слышным голосом спросила:

— Это правда, Иван, вы действительно их всех убили?

— Твой коллега, Катя, весьма наблюдательный человек, — утвердительно кивнул я, — действительно, все они мертвы, за исключением того, который мучил юношу. Его я собираюсь хорошенько допросить…

— А потом? — не унималась Катя.

— А потом, — улыбнулся я самой располагающей улыбкой, — как говорят на нашей с тобой далекой родине: «Суп с котом».

— Какой суп? — девушка часто, часто захлопала своими длинными ресницами.

— Иван хочет сказать, — вместо меня ответил профессор, — что этого он тоже того… ну как и всех остальных.

— Но это же жестоко! — сделав большие глаза, громко выкрикнула Екатерина.

— Ну если ты так считаешь, — ухмыльнулся я, — когда он очухается, я извинюсь перед ним, сдую с него пылинки и отпущу на все четыре стороны.

— Ну зачем же так утрировать? — Девушка была готова расплакаться, осознав, что ее пытаются выставить полной дурой. — Существуют полиция, суд, тюрьма…

Я не собирался с кем-либо обсуждать правомерность любых своих действий, поэтому сделал ей знак закрыть рот. После чего сухо сказал:

— Как будет угодно барышне. В следующий раз, когда ты окажешься в лапах трех десятков одурманенных наркотой мужиков, я обязательно слетаю в ближайший городишко за алькальдом, чтоб он им нехорошим пальчиком погрозил, атата по попочке надавал и девочку из беды вызволил.

— Ну что вы, Иван! — громко рассмеялся на мое откровенное ерничанье мистер Смит, — Катюша прекрасно понимает, что у вас не было выбора. Точнее, был, но в этом случае боюсь даже думать, что с нами сделали бы эти бандиты. Сам я когда-то побывал в плену у вьетконговцев, но таких бессмысленных изуверств даже коммунисты себе не позволяли.

— Не нужно, Адам, за меня оправдываться перед этим… — начала было девушка, но, не найдя подходящего эпитета, тут же замолчала.

Повернувшись ко мне и профессору спиной она склонилась над юношей, глубокий обморок которого, благодаря чудодейственной мази, плавно перетек в не менее глубокий сон. Судя по ее поведению, общаться со мной она более не желала. Вот и хорошо, пусть подуется малость, а я пока задам парочку вопросов ее товарищу…

В отличие от своей юной спутницы моральный аспект с блеском проведенной мною операции мало волновал профессора. Напротив, он с самой положительной стороны отметил качество моей боевой подготовки и то мастерство, с которым я расправился с бандитами. Затем он буквально в двух словах поведал о тех обстоятельствах, благодаря которым он и его спутники оказались в плену одной из местных банд, осуществлявшей охрану нелегальной кокаиновой плантации.

Профессор Смит занимает должность руководителя археологической экспедиции, осуществляющей раскопки какого-то древнего индейского поселения, расположенного в верховьях реки Ваупес, неподалеку от небольшого городка Каламар. Экспедиция работает на этом участке вот уже третий сезон, и грузы для ее нужд из Европы и США, как правило доставляются либо в Нейву, либо во Флоренсию, откуда непосредственно в лагерь транспортируются с помощью вертолета, любезно предоставленного в распоряжение экспедиции правительством Колумбии.

Однако по какому-то роковому стечению обстоятельств на этот раз особо ценное археологическое оборудование — супер-пупер навороченный масс-спектрометр «просто незаменимый при определении возраста археологических находок» прибыло на аэродром Миту, чего никогда раньше не случалось. Вот профессор и решил слетать в эту «забытую Богом и людьми дыру», чтобы лично убедиться в сохранности особо ценного прибора, а заодно прихватил с собой прибывшую сутки назад из России аспирантку Катю, дабы та могла вдоволь налюбоваться бескрайними лесными просторами Амазонии. Как назло где-то на середине маршрута их вертолет был обстрелян, Несколько пуль попали в двигатель, и тот загорелся. Поневоле Хоакину — пилоту вертолета пришлось совершить вынужденную посадку. Слава Богу, что бензобаки взорвались лишь после того, как горе путешественники покинули борт пылающей машины и отбежали на безопасное расстояние. Все случилось очень быстро, и пилот не успел подать сигнал SOS. Поэтому вряд ли можно было рассчитывать на то, что в самое ближайшее время их обнаружит поисковая группа. Поэтому решили идти сначала к реке, а потом вдоль русла вниз по течению, в надежде наткнуться на одно из индейских поселений. Однако их планам не было суждено осуществиться, так как едва лишь они тронулись в путь, их настигли и взяли в плен какие-то вооруженные до зубов типы.

— Поначалу мы несказанно обрадовались — думали местные жители примчались нас выручать, — грустным голосом сообщил профессор в завершение своего рассказа, — но потом выяснилось, что именно эти люди сбили наш вертолет. А после того, как нас привели в лагерь, привязали к столбам и начали издеваться над Хоакином. Пытали из любви к «искусству» — ничего не спрашивали, просто тыкали ножиком и ржали как жеребцы, любуясь тем, как мучается истекающий кровью человек. Затем появились вы, Иван, и избавили нас от ужасной участи — я ничуть не сомневаюсь в том, что со мной и Катей в конце концов поступили бы точно так же, как с несчастным Хоакином. Поэтому разрешите, амиго, от всей души поблагодарить вас за то, что не остались в стороне и вызволили совершенно посторонних людей из страшной беды.

— Ну что вы, профессор! — Я энергично замахал руками. — На моем месте так поступил бы любой честный и достаточно подготовленный человек…

— То-то и оно, что достаточно подготовленный, — проворчала все еще обиженная Екатерина.

Воспользовавшись репликой девушки я резонно заметил:

— Так что благодарите лучше Господа Бога, Ее Величество Фортуну или то, во что вы сами верите. Может быть…

Довести начатую мысль до конца я не успел, поскольку к месту событий подоспели несколько сборщиков с полными корзинами листьев. Увидев валяющихся на земле надсмотрщиков и стоящих рядом чужаков, рабочие побросали свою ношу и о чем-то возбужденно затараторили. Несмотря на то, что в этом трудно воспринимаемом клекоте мне удавалось разбирать лишь отдельные слова, общий смысл сказанного не ускользнул от моего сознания. Индейцы с одобрением отнеслись к тому, что «белые гринго» по заслугам наказали «бородатых герилья», которые, насколько я понял, расплачивались с индейцами за их нелегкий труд не «живыми» деньгами, исключительно листьями коки.

Вскоре на шум сбежались все рабочие плантации, сразу же вокруг нас шума и гомона изрядно прибавилось. Индейцы в количестве полусотни человек несмело перетаптывались с ноги на ногу и недоверчиво посматривали на нас. То, что практически все бывшие охранники плантации были мертвы, дети дикой природы, в отличие от цивилизованной аспирантки, поняли сразу. Теперь взирали на меня как на правопреемника отправившихся к праотцам герилья в ожидании дальнейших указаний.

— Кто тут старший из вас? — спросил я, у совсем еще юного парнишки, показавшегося мне посмышленее прочих.

Юноша засмущался и ничего не ответил. Я хотел повторить свой вопрос кому-нибудь другому, но в этот момент от толпы отделился низкорослый коренастый мужчина и, стащив с головы панаму армейского образца, негромко сказал:

— Педро меня кличут. Я старший над людьми.

— Хорошо, Педро, — как можно шире улыбнулся я, — скажи своим людям, что все вы можете отправляться обратно в свою деревню.

— А как же урожай коки? — Недоуменно посмотрел на меня мужчина. — И кто теперь будет выдавать нам ежедневную норму листьев? А вождь? А шаман? Что они скажут? Ведь за наш труд белые давали им много, много листьев.

— А самим вам слабо выращивать потребное количество этой дряни, коль вы в ней так нуждаетесь? — возмутился я. — С какой стати вы вкалываете здесь за ежедневную пайку вместо того, чтобы посадить пару кустов в своем саду?