Савой забыл указать, что я покупал в период бума телекоммуникаций в печально известной своей цикличностью отрасли. За три месяца я потратил больше 7 миллиардов долларов.
Охват и плотность – решающие факторы в кабельном бизнесе. Я поставил целью набрать 5 миллионов клиентов – музыка для ушей Джерри Кента, исполнительного директора Charter, который любил заключать сделки не меньше, чем Савой. За следующие девятнадцать месяцев после объединения Marcus и Charter мы приобрели еще дюжину кабельных компаний, не пожалев 23 миллиарда долларов. В 1999 году для поддержки нашего быстрого расширения и обновления системы Charter получила 3,7 миллиарда долларов за акции – одно из крупнейших первичных предложений в истории США.
Это была головокружительная гонка. Никто из нас не всматривался пристально, насколько новые части Charter сочетаются друг с другом или, что гораздо важней, выживет ли компания под грузом долгов, если кривая роста замедлится. Кабельная связь требует постоянного притока капитала для расширения и обновления инфраструктуры. Во время бума конца 90-х, когда банкиры свободно кредитовали операторов, компании с консервативным управлением, такие как Comcast и Cox, брали кредитов примерно на уровне в четыре раза больше операционного потока наличности (прибыли до уплаты процентов, налогов, износа и амортизации – EBITDA). Но через несколько месяцев после приобретения Charter наш долг составлял около девяти EBITDA. Мы сильно перебрали кредитов (как сейчас слышу слова Билла Савоя: «Джерри считает, что девятикратное превышение – нормально»). Погашение долга привело к отрицательному денежному потоку, что делало нас уязвимыми в случае скачков ставки процента, кризисов в экономике или ошибок в управлении. Если все будет нормально, кредиты поднимут нашу рыночную стоимость, но если что-то пойдет не так…
Это был мой недосмотр и первая большая ошибка с Charter. Вторая: покупая другие системы за акции Charter, я гарантировал бывшим владельцам, что они смогут продать мне эти акции по предварительно обговоренной цене. Если стоимость кабеля упадет и акции рухнут, эта цена окажется непомерно высокой. Продавцы были застрахованы за мой счет.
Третья ошибка состояла в недооценке того, насколько важна «критическая масса» клиентов. Другие операторы годами строили свои системы в крупных городах, а Charter в основном действовал в обширных сельских сетях с относительно небольшим числом подписчиков. Хотя у нас были значительные сегменты в Сент-Луисе и Форт-Уэрте (Техас) и хорошая доля в Лос-Анджелесе, мы никогда не контролировали серьезный рынок. Наша попытка стать ведущим оператором в Лос-Анджелесе провалилась – нас обошли Adelphia и Century Communications.
Более того, наши крупнейшие приобретения были второсортными и третьесортными. Большинство систем Falcon располагалось в отдаленных районах Южной Калифорнии и предлагали всего 35 каналов – примерно треть нормального предложения в отрасли. Чтобы поправить положение, требовались громадные вливания капитала, и еще большие – чтобы обновить инфраструктуру компании. И даже после этого наши прибыли будут нищенскими по сравнению с операторами в крупных городах.
В октябре 1999 года, мечтая о присутствии в Нью-Йорке и других мегаполисах, я вложил 1,6 миллиарда в RCN, высокопроизводительный оптоволоконный «надстройщик», который пытался увести клиентов у окопавшихся кабельных операторов. Проблема состояла в том, что у RCN не было достаточно клиентов, чтобы оправдать затраты на создание своей сети. Подточенная нескончаемыми потерями и сокрушительными долгами, компания в конце концов в 2004 году подпала под действие главы 11 Кодекса о банкротстве. Через несколько месяцев она ушла от банкротства с назначением нового руководства, но от моих инвестиций, по сути, ничего не осталось.
Когда я пытался заняться кабельной связью в новом веке, все составляющие были против меня: компания, перебравшая кредитов, жесткая конкуренция со стороны провайдеров спутниковой связи, исполнительный директор – махинатор и полное отсутствие у меня понимания финансовых особенностей отрасли. Затем, в 2000 году, технологический пузырь лопнул. Планы вторичного размещения акций Charter, нужного для вливания капитала, пришлось отменить. Уолл-стрит скептически посматривала на балансовые отчеты кабельных провайдеров, и стоимость компании упала.
Мы повисли на волоске.
В интервью для Cable World в ноябре 2000 года Джерри Кента спросили: «Каково быть ведущим в “Соединенном мире” Пола Аллена?»
Кент ответил: «Когда человек доверяет управление семимиллиардными инвестициями… это значит, что на нас лежит серьезная ответственность – работать».
Произнося правильные слова на публике, Кент за закрытыми дверями работал с перебоями. Осенью 2001 года (сразу после 9 сентября) он подал – мне тогда показалось, под влиянием минуты – заявление об уходе.
Год спустя клиентская база Charter достигла 7 миллионов подписчиков. Но когда технический спад превратился в крах, кабельные операторы серьезно пострадали. Adelphia дошла до банкротства, которое еще ухудшило отношение Уолл-стрит к отрасли в целом. Стоимость в пересчете на одного подписчика снизилась на треть и больше. Обремененные большими долгами компании (и Charter в их числе) оценивались в десять раз меньше операционного потока наличности, значительно меньше того, что я потратил. Акции, год назад стоившие 25 долларов, упали на 80 %.
Летом я узнал, что проводится федеральное расследование в отношении менеджмента Charter, подозреваемого в финансовых махинациях; было выдвинуто обвинение против четырех топ-менеджеров. От нашей репутации не осталось ничего, цена акций совсем упала, временами опускаясь ниже доллара. Долг Charter достиг 17 миллиардов. Мотивы внезапной отставки Джерри Кента стала для меня понятней. Возможно, он видел серьезные проблемы, ожидающие Charter.
Когда я обрисовал положение Дэвиду Геффену, он сказал:
– Вам так мало помогали!
А потом перешел собственно к совету:
– Вот что вам нужно сделать. Отправляйтесь в Нью-Йорк и найдите лучших адвокатов, лучших специалистов по реструктурированию – тех, кто действительно понимает.
Я нанял в Нью-Йорке фирму Skadden, Arps для юридической поддержки Vulcan и Миллера Бакфайера для стратегического планирования. Кроме того, мы привлекли банк Lazard Freres для консультаций по инвестициям. В ужасной ситуации мы наконец-то обратились за помощью к нужным людям.
Сторонний финансовый анализ и отрезвил, и обнадежил. Из 20 миллиардов стоимости Charter 85 % составляли долги, кредит, который продолжал глотать весь приток денежных средств и еще чуть-чуть. Однако с учетом завершения обновления наших фондов, заключили эксперты, размер задолженности снизится до более приемлемого к 2010 году. Мне стало немного спокойнее. Раз финансы стабилизировались, я был уверен, что мы сможем ускорить инновации для развития бизнеса.
Однако аналитики отметили и подвох: «Проблема, стоящая перед кабельной связью сегодня, связана с необходимостью эффективно вывести на рынок основные и дополнительные услуги в условиях нарастающей конкуренции». Впоследствии конкуренция оказалась намного жестче, чем ожидалось. И мы не смогли с ней справиться.
Преемник Джерри Кента, Карл Вогель, изо всех сил старался отсрочить платежи по кредитам, чтобы оставить нас на плаву. К сожалению, и с основной деятельностью у компании все было очень не гладко. В кабельном бизнесе необходимо не покладая рук проверять все детали клиентской службы: от уровня цен до того, сколько раз выезжал техник, чтобы решить проблему клиента. На мой взгляд, Карл не справлялся с этой стороной дела.
Годами я делал все, чтобы кабельная отрасль победила конкурентов из спутниковой и телефонной связи, быстрее вводя цифровые видеорекордеры и систему видео по запросу. Я знал, что клиентам понравятся эти функции. У меня все это давно работает в самодельной мультимедийной системе, и мои гости – а среди них и некоторые лидеры отрасли – очень хвалили результат. Однако когда Cox и Cablevision начали более агрессивно распространять устройства цифровой видеозаписи (вместе с высокоскоростной телефонной службой, комплектами телевидение-телефон-Интернет и, позже, телевидением высокой четкости), Charter не хватило финансов и сосредоточенности, чтобы с ними конкурировать.
