Из примерно миллиарда долларов, вложенных мной на сегодняшний день, большая часть пущена на поддержку некоммерческих проектов в пяти штатах моей родины, тихоокеанского северо-запада. Алленовский семейный фонд работает под руководством Джоди уже двенадцать лет, и сейчас его деятельность ведется по пяти направлениям, отражающим мои жизненные приоритеты: медицина и технологии, общественное развитие, программы социальной защиты, реформа образования, культура и искусство. Откликнувшись на призыв Гейтса и Баффета, я публично обещал завещать на благотворительные цели большую часть своей недвижимости.

Кроме того, я не забыл, что значили для моего развития еженедельные походы в публичную библиотеку Сиэтла в детстве. Мы направили 22,5 миллиона долларов на создание фонда, средства из которого пойдут на оборудование детского центра.

Немалые суммы направляются на научные исследования и помимо семейного фонда. Мне приятно финансировать небольшие проекты с хорошим научным потенциалом либо возрождать перспективные разработки, заглохшие из-за недостатка средств. Кроме того, мы активно поддерживаем образовательные учреждения и музеи, посвященные тому или иному аспекту нашей общей истории, как, например, «Крылатое наследие» – Flying Heritage Collection в Эверетте, штат Вашингтон. В память об участии отца в сражениях европейского театра военных действий Второй мировой я собрал 14 военных самолетов от основных участников тех воздушных боев: США, Великобритании, СССР, Германии и Японии. Отреставрированные изнутри и снаружи с помощью аутентичных материалов и начинки, они (не все, но большинство) поднимаются в воздух по «летным дням». Среди них есть последние представители своей модели в мире, и все они без исключения – живые свидетели мужества и героизма. Глядя на них, я вспоминаю, как в детстве клеил пластиковые модельки, стараясь не напутать с камуфляжной раскраской.

В «Крылатом наследии» меня не перестает восхищать красота этих машин и их передовая для своего времени сборка. За два дня до официального открытия музея в 2008 году мне довелось стать свидетелем волнующего зрелища. Восьмидесятипятилетний ветеран Бад Тордофф забрался в кабину того самого «Мустанга P-51D», на котором он совершил более десятка боевых вылетов над Германией. Бад рассказал о задании 1944 года, в котором он подбил два вражеских самолета, прикрывая несколько B-17. Мы запечатлели его рассказ на фотокинопулемет. (Когда журналисты спросили, не тянет ли его снова подняться в небо, Бад напомнил нам всем, что годы берут свое. «Жена меня и за руль-то не пускает», – развел он руками.)

Преданность родному краю не мешает оказывать помощь и в Африке, где мы постепенно налаживаем дела в Абу-Кемпе и других моих проектах в Кении и Замбии. Мы финансируем вермикультивирование (получение компоста с помощью дождевых червей), необходимое для обеспечения устойчивого земледелия, поддерживаем развитие инфраструктуры, финансируем микропредприятия и субсидируем школы. Недавно мы с Джоди перечислили 26 миллионов долларов Вашингтонскому университету, выделив самый большой за всю его историю частный грант на достройку Алленовского института международного здравоохранения животных (School for Global Animal Health). Среди его немаловажных задач – помочь африканским государствам в борьбе с болезнями, передающимися от животных. Исследования будут направлены на улучшение диагностирования, препятствие передачи заболеваний от животных к человеку и поиски новых вакцин для защиты домашнего скота, от которого зависит хозяйственная деятельность региона.

Ближайшие годы я собираюсь посвятить поиску способов обеспечить Африку электричеством и чистой водой, а также сохранить вымирающие популяции диких животных. Если удастся, мы сможем поработать на благо будущего, не теряя при этом уважения к прошлому.

Когда создатели передачи Saturday Night Live в 1999 году праздновали ее двадцатипятилетие, Дэн Эйкройд отвел меня за кулисы и рассказал, как все начиналось лично для него: «Я ведь был просто писателем, не актером, но чуть ли не в первом же скетче меня попросили выйти на сцену». Играл он установщика охранных сигнализаций, который вламывается в дом к перепуганной супружеской паре – Джону Белуши и Гилде Рэднер, – чтобы наглядно продемонстрировать, как им необходима сигнализация. Дэн признал, что изрядно перетрусил на сцене, «но скетч вышел что надо. Уже за кулисами я понял, чем хочу заниматься».

Мне знакомо это чувство. В те два авральных месяца в 1975-м, когда мы работали над «Альтаиром», я тоже нашел свое призвание. Позже, когда IBM начала поставлять компьютеры, в которых была прошита наша операционная система, я осознал, что благодаря нашей программе в работе, досуге и общении людей скоро произойдут кардинальные перемены. И вот это чувство – что ты в состоянии изменить жизнь людей – навсегда меняет твое мировоззрение. Это чувство хочешь испытывать снова и снова.

Вскоре я серьезно заболел и обеспокоился тем, что в моей жизни так мало интересов и занятий. Выздоровев, я стал много путешествовать, но и тут меня охватило чувство неприкаянности. Я понял, что больше всего скучаю по созиданию, и вернулся к работе.

Ирония моей судьбы заключается в том, что, работая в Microsoft, я вел нетипично одностороннюю жизнь. В юности я увлекался ракетами, роботами, музыкой и химией. Я много читал, с замиранием сердца следил за подвигами летчиков и путешественников. Меня восхищали Томас Эдисон и Александр Грейам Белл. Моей любознательности не было предела.

А потом я взял и посвятил восемь лет жизни достижению единственной цели: вывести Microsoft в лидеры компьютерной революции. Так и случилось. Результаты превзошли все мои надежды и ожидания. Но старые интересы не давали мне покоя, как бы мало времени я им ни посвящал. В три часа ночи я мчался в клуб, чтобы подыграть Хендриксу, или забрасывал программирование на целые выходные, чтобы своими глазами увидеть запуск космической ракеты.

После моего ухода из Microsoft капитал, в росте которого я принимал участие, и фантастический успех компании на рынке позволили мне наверстать упущенное. Да, порой я слишком «разбрасываюсь». Но мой выбор занятий и приключений никогда не случаен. Все они, в сущности, родом из детства – за последние 27 лет я делал много такого, о чем в юности мог лишь мечтать.

К этому моменту я прожил без Microsoft полжизни. Я всегда буду гордиться нашими совместными успехами, но второй акт, во всей его многогранности, куда ближе мне по духу.

Кто-то стремится к признанию, иным нужны деньги, а третьи грезят благородными общественными целями. Я же всегда руководствовался другим: любовью к идеям и их воплощению. Творческий путь тернист, полон риска и не дает никаких гарантий. И все же, несмотря на бесконечные петли и тупики, лишь этот путь приносит мне истинное удовлетворение.

В Microsoft меня всегда считали источником конструктивных и новаторских идей. Сегодня моя роль часто заключается в том, чтобы слушать умных людей и находить среди их идей особенные. Затем я помещаю мысль в какой-нибудь новый и неожиданный контекст или развиваю ее в нечто более масштабное, как мы сделали во время трехдневного нейробиологического «мозгового штурма». Идея генетической карты мозга обсуждалась на множестве закрытых совещаний, но окончательно оформилась лишь тогда, когда дюжина крупнейших ученых в этой сфере собрались вместе и дали волю фантазии. Алленовский «Атлас мозга» – продукт их совместного труда – дал толчок для развития целой отрасли.

Чтобы воплотить в жизнь по-настоящему ценную идею, одного человека недостаточно. Если вы хотите сдвинуть идею со стадии разработки, она должна превратиться в своеобразный крестовый поход – нужно привлечь к работе как можно больше людей. Я очень рад, что встретил Билла Гейтса: его деловая хватка в сочетании с моей страстью к высоким технологиям творила чудеса. Позже мне точно так же посчастливилось встретиться с Бертом Рутаном, благодаря которому появился на свет SpaceShipOne, и с Алланом Джонсом, возглавившим работу над атласом мозга.