— Валить надо отсюда, — мелькнула здравая мысль, и сразу же была перебита другой, не менее здравой. — А куда валить? В море?

Нет, так дело не пойдёт. Сначала надо здесь разобраться, а потом заручиться поддержкой тех индейцев, которых тоже собирались принести в жертву, может, что и выгорит. В любом случае, это лучший вариант для нас троих. Пардон, уже для нас двоих. Хуан погиб, сбитый метко брошенным копьем одного из «ягуаров».

Ну, вдвоём, так вдвоём, главное, держаться вместе.

— Алонсо! Ко мне! — подал я команду Пересу. Алонсо обернулся и, заметив меня, стал пробиваться навстречу, а я к нему.

Вокруг шло ожесточённое сражение, нападающие были уже в шаге от победы, если бы не вмешалась магическая сила жрецов. Световая энергия, не похожая на магию огня, но с тем же эффектом, безжалостно сжигала тела людей, калеча и убивая их прямо на месте.

Нападающие дрогнули, они не желали ввязываться в бой со жрецами и, освободив пленников, стали отступать, оставив нас отрезанными от них группой воинов в шкурах ягуара, а с пирамиды к нам уже спускались жрецы.

Из огня, да в полымя! — есть такая старая русская пословица, которая сейчас характеризовала нашу ситуацию, с точностью до наоборот, из воды мы вышли, а теперь вынуждены спасаться от огня.

Верховный жрец продолжал наносить удары лунной магией по нападающим, а между тем, его приспешники, медленно спускаясь, готовились нас снова захватить. Один из них вскинул руки и сразу же получил от крайне разгневанного барона разряд молнии.

Я же ничего не мог противопоставить магии жрецов, воды рядом не было, и сражаться было нечем. Зиккурат овевался солёными морскими ветрами, но пока ветер преодолевал пустынные прибрежные участки острова, он утрачивал всю свою влагу.

— Держи оборону, Алонсо, — успел крикнуть я перед тем, как запустить свой диск, он же бумеранг, в сторону главного жреца, который представлял гораздо бо́льшую угрозу, чем его приспешники.

Диск цели тускло сверкнул в лунном свете и, быстро преодолев расстояние до главного жреца, тут же перерезал его горло. Ливень крови, из поврежденных артерий и вен, хлынул на жертвенный камень, заставив его раскалиться от столь щедрого подношения.

Удары лунного света, до этого управляемые, хоть немного, тут же утратили всякую целенаправленность, приобретя полную хаотичность, и стали ударять во всё подряд, следуя с неравными промежутками.

— Бежим, Алонсо! — наплевав на остальных жрецов, крикнул я, схватив свой диск, и мы побежали в сторону отступающих индейцев. Несколько вражеских воинов, попавшихся нам по пути, пали от ударов копий, подхваченных нами у убитых. Дальше мы неслись сломя голову, вместе с другими пленниками, спасая свои жизни от разбушевавшейся магии, потерявшей всякое управление.

На нас индейцы не обращали пока никакого внимания, в ужасе убегая подальше от зиккурата и гнева лунного бога, но долго это продолжаться не могло. Прорвавшись сквозь кольцо уже немногочисленных воинов, мы с Алонсо поравнялись с другими беглецами и присоединились к ним.

Вместе добежав до густых зарослей, мы быстро растворились в них, оказавшись вне зоны действия лунной магии. На линии горизонта стали видны первые проблески ранней зари. Наконец-то, теперь сила Луны будет уменьшаться с каждой минутой, и нам нет смысла опасаться погони.

Да и Верховный жрец был уничтожен. Пока они там разберутся, что к чему, пока подсчитают потери, пока соберут воинов, мы уже сможем уйти, вместе с другими индейцами, и спастись.

Видимо, так думали и индейцы. Проговорив на своём языке непонятные для нас слова, они приглашающе махнули рукой, и мы отправились за ними. По своим размерам остров явно был больше, чем нам показалось сначала. Его центр, с единственной горой, окружали песчаные пляжи, с коралловым песком, на которых росло лишь несколько пальм.

Воды рядом с берегом не было, потому и вся жизнь имелась лишь в глубине острова, где находилась обильная растительность, вода и прочие прелести затерянного в море мира. Испанцы по этим же причинам не смогли колонизировать остров и потому отступились от него. Да и местные жрецы оказались неприлично сильны и, плюнув на них, испанцы отказались от своей идеи.

Бывали здесь и пираты, но очень редко. Вода была далеко, а немногочисленные поисковые партии оказывались слабы и обычно оставались там, где их заставали врасплох индейцы. А потому, поохотившись на черепах, пираты убирались с острова, признав его опасным и бесперспективным. И только самые отчаянные из них решались остановиться здесь, по причине острой необходимости, или чтобы закопать клад.

Мы шли вместе с индейцами, по-прежнему, не понимая ни слова. К чему слова, когда наши дела говорят сами за себя! К сожалению, нам не удалось вернуть своё оружие. Прекрасный стилет был дорог мне, как память о прошлых приключениях, а нож и дага Алонсо просто были ему крайне необходимы, чтобы сражаться дальше.

Долго ли, коротко ли, но наши ноги принесли нас в небольшое селение, скрытое в невысоких скалах, где-то на юго-западе острова, окружённое густыми джунглями.

Как и предполагалось, нас тут же окружили суровые воины и повели к вождю, оказавшемуся ещё крепким, но сморщенным, как печёное яблоко, стариком. Старик не курил трубку мира, потому что здесь не знали табак, но сидел у небольшого костра, в который периодически бросала небольшие щепочки молодая прислужница, с чёрными раскосыми глазами и длинными чёрными волосами, завязанными в тугие косы.

Старик, видимо, мерз, несмотря на комфортную погоду и температуру воздуха около двадцати пяти градусов. Но у стариков свои причуды и, тем более, у индейских.

Взглянув на нас, он разлепил коричневые губы и произнес.

— Куенин то теко теотл?

— Я не разумею, по-вашему, — ответил я, повторив это на английском, французском и голландском, помимо испанского. Подумав, даже повторил и по-русски. А, вдруг, чем Кецаткоатль не шутит?

Всё было тщетно, моя твоя не понимай, хоть лбом побейся о скалу. Я начал произносить речь, повторяя многие слова, в надежде, что индейцы поумнее меня и смогут понять то, о чём я говорю, или, на крайний случай, быстро изучить незнакомые слова, чтобы потом объясняться с нами.

Естественно, я слишком хорошо о них думал, и мы так и не смогли понять друг друга, что было неудивительно. Наконец, оставив свои бесплодные попытки, главный вождь подозвал к себе младшего вождя, судя по его одеянию, и что-то сказал.

Дальше нам с помощью знаков объяснили, что нас приветствуют у себя и готовы предоставить кров и еду. Еда нам понадобилась почти сразу, и мы с Алонсо основательно позавтракали, восполнив запасы, потраченные в предыдущий, полный голодных приключений, день.

Больше нас никто не трогал до самого вечера. Мы успели за это время и поспать, и осмотреться. Селение оказалось довольно большим и пряталось в округе, скрываясь за деревьями и растекаясь по многочисленным расщелинам и пещерам, в одной из которых нам и было предоставлено убежище.

Людей в селении было около тысячи, из которых воинов было не так много, как мы сначала подумали. Возможно, их было около двух сотен, а может, чуть больше или меньше того.

Отоспавшись и пообедав, мы снова были вежливо приглашены к вождю. В голове у меня бился рецепт отвара, помогающего в общении, позволяющего быстро запоминать слова чужого языка. Но необходимых ингредиентов для его приготовления у меня не было, потому я оставил эту идею как мертворождённую и ненужную.

Но нам повезло, у индейского вождя тоже были козыри, спрятанные в перьях головного убора, или в его голове. Та самая девушка, которую мы видели вчера, сейчас стояла над каменной чашей, размещенной на камнях, между которыми бился небольшой огонь. В импровизированном очаге гудело пламя, нагревая каменную чашу, в которой плескалось зелье, или отвар, над которым и колдовала девушка, время от времени подкидывая туда щепотки всяких растений и чего-то ещё.

Запах от отвара шёл довольно приятный, несмотря на непривлекательный цвет маслянистой тёмно-синей жидкости.