Железного оружия у индейцев не было. Все трофеи, полученные от испанцев и захваченных врасплох пиратов, уходили «ягуарам» и жрецам. Так что, у враждебного нам племени было не только преимущество в живой силе, но и в качестве оружия. А что мы можем им противопоставить?

— Это всё? — разочарованно протянул я.

Воин, взглянув на меня, некоторое время колебался, а потом, куда-то сходив, принёс и положил на землю большой щит, сплетённый из лозы и обмазанный то ли глиной, то ли обычной грязью. Некая мысль жалким отблеском посетила темноту внутреннего пространства моего черепа.

Что, что? Где, где? Иди сюда! Мысленно захватив ускользающую от меня догадку, я попытался разобраться, что же за идея возникла в напряженном мозгу. Пойманная за хвост, идея затрепыхалась в нейронных сетях, стремясь вырваться наружу, чтобы не осквернять своим гениальным сиянием черноту моей дремучести.

Устав бороться с неизбежным, она сдалась и засветила ослепительным сиянием, подарив мне свежую мысль. В голове, как в старом диапроекторе, развернулась картинка, увиденная в далеком детстве. Как-то, очень давно, мне попалась прекрасно иллюстрированная книжка про Древнюю Грецию, в которой описывались античные сражения. Все эти катафракты, фаланги и копейщики.

Брошенный к моим ногам щит вызвал необходимые ассоциации, и теперь я точно знал, что нужно было делать. Тут же вспомнились кадры из фильма «Триста спартанцев». Пусть это и было художественным преувеличением, но идея была хороша, от слова, очень. Определённо, это был выход и надежда, хоть и слабая, на победу.

— Вождь, твои люди смогут сделать такие щиты на всех воинов, и обтянуть их кожей животных? Любых, кого смогут поймать, или чем-то, похожим на толстую кожу животных? — вопросил я.

Вождь задумался, но он не был бы вождём, если бы был глупым. Быстро схватив эту мысль, он заинтересованно посмотрел на меня. Впервые, за всё время нашего общения, его лицо засветилось внутренней красотой, он понял, что мы на пути к успеху.

— Смогут! Женщины, старики и дети будут работать и день, и ночь, и смогут это сделать за неделю. Неделя у нас есть, а после, только смерть.

— Это ещё не всё! — размышляя про простейший строй копейщиков, продолжал я. — Всем воинам нужно будет удлинить копья, в полтора раза, — чуть не сказав, минимум, ответствовал я вождю.

— Зачем, Морской Филин?

— Сейчас покажу, — спокойно произнес я и попросил, чтобы мне принесли жердь, намного длиннее этого копья, и похожий щит. Когда это всё доставили, я закрылся щитом и, выставив впереди себя жердь, стал теснить своего дуэлянта, без особого труда сталкивая его и не давая ему нанести мне удар.

А если у противостоящего мне воина будет отсутствовать ещё и щит, то я смогу просто избить его кончиком копья, беспрерывно ударяя в разные места тела. Единственный недостаток этого метода — большая подвижность вражеских воинов. Но на то он и слитный строй копьеносцев, чтобы не давать всяким живчикам раздёргивать построение и атаковать с тыла и флангов.

Дело осталось за малым, объяснить индейцам принцип атаки и защиты. Его я и сам плохо знал, но и наши противники не ожидали ничего подобного, что уравнивало все вероятности и увеличивало шансы на удачный исход.

Вернувшись к Алонсо, я всё ему рассказал, получив одобрение. И все последующие дни превратились в одну непрекращающуюся цепочку усилий по обучению, как самого себя, так и воинов, пытавшихся научиться ходить в строю и работать длинным копьём. Кроме этого, мне нужно было отработать свои навыки по владению водной магией, для чего несколько женщин с корзинами, обмазанными толстым слоем глины, выполняющими роль вёдер, всегда находились рядом со мной.

Недалеко всегда был и Алонсо, так как, что у него, что у меня, навыки боевой магии были весьма слабые. Но, один плюс один, получается два. Была у меня некая задумка, которая могла нам помочь в предстоящей битве. А пока мы до изнеможения упражнялись в оттачивании наших совместных действий.

Эх, сюда бы Мерседес, да Элис Гамильтон, или Долорес, уж они бы давно нюхали жареное человеческое мясо жестоких индейцев, погибших от их боевой магии. Но, увы, мы не такие сильные маги, как эти женщины, умеющие убивать не только красотой, но и волшебством.

Нам повезло. Жрецы дали фору не на неделю, а на целых одиннадцать дней. И в одно, совершенно не прекрасное, утро, после напряженного ожидания, наши разведчики сообщили, что вражеские воины появились на небольшой равнине, перед скалистой местностью, где и проживало племя отколовшихся индейцев.

Прятаться в джунглях от нападающих было бесполезно, слишком неравными были силы, и, рано или поздно, всех убежавших переловили бы, как куропаток. Сильный Духом и его небольшое племя были полны решимости победить, или погибнуть. И мы выступили навстречу врагам.

Наши воины уверенно шли, сжимая в руках длинные копья и узкие ростовые щиты, за строем плелись старики, женщины и дети, неся с собой еду и воду. В селениях остались лишь только самые больные и немощные. Даже младенцев индейские женщины забрали с собой.

По праву стороны, принимающей бой, мы заняли место на возвышенности, имея возможность хорошо рассмотреть перед собой яркие огни в лагере воинов жрецов, расположившихся ниже. К нужному месту мы прибыли уже под утро, тогда как воины жрецов остановились здесь на отдых заранее.

Я думал, что сражение начнётся сразу после того, как мы подойдем, но ошибся. Жрецы явно хотели воспользоваться своим лунным преимуществом и напасть на нас ночью, в чём я и убедился, когда заметил, что воины противоположной стороны не собирались пока нас атаковать всей своей массой.

Лишь несколько десятков из них, время от времени, забрасывали нас стрелами, получая в ответ такие же выстрелы. Наверняка, они жаждали пойти немедленно в бой и уничтожить дерзкое племя, но жрецы решили победить малой кровью и ещё раз показать, кто является хозяином на этом острове.

Что ж, в здравомыслии им отказать было нельзя. Возможно, я бы так же сделал на их месте, а возможно, что и нет.

Тем не менее, сражение днём так и не началось, отложив всю феерию кровавого боя на глубокий вечер, когда на ночном небосводе появилась его полноценная хозяйка, Луна. Мы, как и наши противники, усиленно готовились к встрече, запасаясь водой, стрелами и обычными камнями, которые собирались метать мальчишки, с помощью примитивных пращей, делать которые их научил Алонсо.

То, что Алонсо активно включился в подготовку к сражению, мне очень нравилось. В ободранной, как и у меня, дворянской одежде, с луком и стрелами, он производил, скажем так, очень необычное впечатление. По его насмешливому взгляду я понимал, что также он думает и обо мне.

К вечеру мы были полностью готовы отдать все силы за победу. Такой же настрой ощущался и у всех остальных наших невольных соплеменников. Но противники были лишены страха, их не одолевали ни жалость, ни раскаяние. Они были уверены, как в своих силах, так и в своей правоте.

И вот, наступил момент, когда свет полной Луны осветил каменистое плато, на котором должно было развернуться сражение, самое крупное за всю историю этого острова. Первыми бой начали не жрецы, как можно было ожидать, а лучники. Выбежав из плотных рядов воинов, они, натягивая до звона тетивы своих луков, начали забрасывать наши ряды стрелами.

В ответ на них посыпался град наших стрел. Засвистели камни, раскрученные пращами, впиваясь в тела неосторожных воинов, пробивая им головы и калеча тела.

Но силы были слишком не равны. Расстреляв стрелы, лучники спрятались за рядами индейских воинов, которые с воем устремились в атаку. Новый верховный жрец, воздев руки к Луне, речитативом обратился к ней, прося помощи у Мецтли.

И Бог услышал его молитвы. На землю тут же струями жгучего серебряного света обрушились магические копья, убивая и раня наших союзников. Как и в прошлый раз, магия била исключительно по площадям. И если там уже не оказывалось людей, она продолжала бить по этому месту, пока жрец не перемещал точку её воздействия на другой участок местности.