Моряки явно были наслышаны о том, что на этом острове обитают индейцы, враждебные всем белым. Но всё-таки, что они там доставали со дна? Очень интересно… К гадалке не ходи, что не рыбу, и не жемчуг, потому как там не было раковин моллюсков-жемчужниц.

У меня уже возникли определённые догадки, кто это мог быть, но нужны были точные подтверждения. В том, что это не испанцы или англичане, я уже убедился, распознав вблизи французскую речь. Осталось только узнать, это обычный торговый французский корабль, или пиратский.

Если это торговцы, то и Святая Мария с ними. А если пираты, то живыми им отсюда не уйти, это уже вопрос чести и принципа. Когда моряки, попрыгав в лодку, отчалили от берега и, быстро заработав веслами, поплыли к своему кораблю, я прокрался к остаткам их бивуака и кострищу, и стал все внимательно осматривать.

В принципе, ничего особенного здесь не было. Прогоревшие угли, остатки ужина, да пустые панцири съеденных черепах. Кроме этого, я нашёл свинцовую пулю и рваный кожаный мешочек. Вроде обычная мелочь, но мешочек был изрядно истрёпан, и на нём была вышита шёлковыми нитками монограмма.

Откуда такой кошель у обычного матроса, у которого денег едва хватало только на то, чтобы прожить от порта до порта, да и жалование они получали, в основном, в порту, где успешно оставляли все в кабаках, или отдавали семье. А тут мешочек, из хорошо выделанной кожи, да ещё и с монограммой, безжалостно брошенный в огонь.

Настоящий хозяин так не поступит. Возможно, среди них был офицер, но они тоже не богаты. Первый звоночек тревожно прозвучал у меня в голове. Я ещё более яростно стал обыскивать берег, в поисках доказательств своих догадок, пока внимание мое не привлек небольшой кусочек тряпки, прибитый мелкой волной к берегу.

Достав из воды, я стал рассматривать при свете звёзд его структуру. Видимо, он оторвался от штанов или рубахи ныряльщиков, как мне думалось, за сокровищами. Кусок материи оказался бархатом вишнёвого цвета, с оторочкой из потускневшей золотой нити. Ткань явно была женской.

Женщин среди моряков я не видел, а кто ещё мог носить женские вещи? Пираты! Они любили яркие дорогие ткани, делая из них шейные и головные платки, да и не гнушались шить из них штаны и другие необходимые им вещи.

Всё, в принципе, мне стало ясно. Это были пираты. Но, как идальго и как представитель инквизиции, я не мог подвергнуть опасности невинных людей, даже если у меня была полная уверенность в том, что это на восемьдесят процентов пираты.

К этому времени уже наступила полночь, и французы затихли и улеглись на своём корабле спать. Решившись, я быстро сбросил с себя одежду и лишь с одним диском на шее поплыл в сторону корабля. Вода была тёплой, как молоко, и ласково поглаживала кожу.

Внизу мелькнула тень большого ската, плеснула фосфоресцирующая в темноте из-за мелких рачков вода, промчалась стайка рыб, убегающая от какого-то прибрежного хищника, вроде небольшой мурены, а я подплыл к самому борту корабля и, взявшись рукой за якорную цепь, стал внимательно прислушиваться к разговорам на палубе.

— Жюль, а много ещё осталось на дне серебра? — послышалось с палубы в тиши ночи.

— Половина где-то, Этьен, а может, меньше. Мы быстро его скидывали, не считая.

— Ага, значит, ещё дня на два работы.

— Да, может, на два, может, на три. Главное, чтобы воды хватило, а то берег пустынный, а индейцы враждебные. Я слышал, у них тут культ лунного бога, которому они приносят человеческие жертвы, и особенно любят, когда им в руки попадают белые пленники. Лунная, в их представлениях, белая, а значит, белые пленники особенно радуют их кровожадного бога.

— Бррр, Жюль, зачем ты мне рассказываешь такие гадости, ты же знаешь, что я боюсь индейцев?

— Странный ты, Этьен, по прозвищу Мрак. Ты самый отчаянный рубака, а индейцев боишься?

— Ну, так, боюсь я их, и всё.

— Ну, ничего, Гасконец быстро тебя отучит их бояться. Наш капитан ничего и никого не боится. Завтра он пошлёт экспедицию за водой, и когда она вернётся, мы уплывём отсюда с грузом серебра и ЙО-ХО-ХО, славно это отпразднуем в Пти-Гоав!

— Вот это да! — возликовал я. Гасконец! Старые враги снова здесь. Вот это удача! Даже не удача, а удачища! И кто? Гасконец! Тот-то мне показались знакомыми обводы корабля, это же его «La Gallardena»! Так, а ещё они решились направить поисковую партию за водой, вообще прекрасно, надо их встретить, со всем уважением! И, отпустив якорную цепь, в самых радостных чувствах, я поплыл назад.

Благополучно добравшись до берега, я оделся и, соединившись с Алонсо и индейцами, отправился восвояси. Алонсо начал меня жадно выспрашивать, стараясь выведать все подробности моих поисков и ничего не пропустить.

— Это пираты, друг. Французские пираты и, сдаётся мне, что я с ними уже встречался. И эта встреча мне очень сильно не понравилась. Впрочем, Алонсо, она не понравилась бы и тебе. А сейчас нам надо идти к вождю и просить у него воинов. Пираты собираются отправить за водой экспедицию, думаю, они отправят не меньше пятидесяти человек, боясь, что на них нападут индейцы. Но воды у них осталось мало, а Гасконец, который ими управляет, очень самонадеян и жесток, и верует в свою удачу, как в Иисуса Христа!

— О, это прекрасная новость, Гарсия, у меня так чешутся руки, что я весь дрожу от желания схватиться с ними врукопашную. Раз ты всё узнал, тогда поспешим. Если нам удастся их уничтожить и захватить корабль, мы с тобой прославимся на весь Новый Свет и получим за это награду. Представляешь, два барона захватили пиратский корабль! Все молодые сеньориты будут мечтать выйти за нас с тобой замуж.

Я скривился, только славы мне не хватало! Да уж, особенно будет мечтать Мерседес. Прямо вижу, как она, счастливая, бросается мне на шею и душит, душит, душит… Эх. Но вслух я сказал совсем другое.

— Пойдем скорее, Алонсо, хватит мечтать, у нас мало людей, а вождь даст нам не больше ста воинов, да и то, из числа тех, которых мы победили. А им доверять, себя, что называется, не уважать.

Дальше мы прекратили разговаривать, увеличив скорость передвижения и сосредоточенно загребая ороговевшими ступнями песок, потому как наши сапоги давно были отобраны у нас и пропали в недрах пирамиды, или ещё где, в общем, мы их так и не нашли. А потому, были босяками, два барона, блин.

Два барона, голо-босых и без нормального оружия. Хоть бы какой пистоль был, а то у каждого только по ножу, точнее, у Алонсо была дага, но положение дел это существенно не меняло. Магия у меня была сильнее у моря, но, в тоже время, на борту корабля Гасконца было человек сто пятьдесят отъявленных головорезов, десять пушек, множество мушкетов и пистолей. Одна надежда, перебить их товарищей, которые отправятся за водой.

— Вождь, я помог тебе победить в безнадёжном бою, я направлял твоих воинов, я сражался с ними плечом к плечу, и я принял твою волю, и уплыву с твоего острова. Помоги и ты мне!

— Что ты хочешь Морской Филин?

— Мне нужны твои воины.

— Зачем они тебе, мы сделали многое и мы довольны.

— Вождь, здесь недалеко, стоит корабль. На нём враги тебе.

— Они не тронут нас, Морской Филин.

— В этом не может быть уверен никто, Сильный Духом. Но если ты мне дашь воинов, мы сможем внезапно напасть на них и захватить много железного оружия, всё оно достанется тебе и твоим людям. А пираты, надолго забудут о твоём острове и не будут высаживаться на него, чтобы ограбить твоих людей.

Вождь задумался и думал долго, наконец, он открыл свои глаза и произнёс.

— Да будет так Морской Филин. Я дам тебе воинов.

После нашего объяснения, Сильный Духом сразу выделил нам десять по десять воинов и отправил их с нами, с условием, что его племени достанутся все железки, которые не подойдут нам, кроме стреляющих. Естественно, мы это ему пообещали и, забрав индейцев, отправились с ними к ручью, куда должны были вскоре добраться и пираты. В округе он был всего один, и потому идти им было просто больше некуда, там мы и организовали засаду.