— Месть, сын мой, тяжкий грех, она разрушает человека.

— Да, падре, и потому я буду не мстить, а бороться! Мне всё равно, как это будет называться, я хочу стать защитником веры и буду искоренять пиратов и пиратство, бороться, как вы, с ересями и сектами. Я хочу перейти в инквизицию и стать инквизитором, как были и вы.

— Я был плохим инквизитором, сын мой, слабым, — еле слышно пробормотал падре Антоний. — Я чувствую, нам с тобой не дожить до твоего поступления в духовную семинарию. А из тебя получился бы сильный экзекутор, честный и неподкупный. Я чувствую приближение смерти, но не твоей, своей. Меня гнетёт чувство, что я не смогу дать тебе необходимую протекцию и тебя не возьмут в духовную семинарию.

— Почему?

— Понимаешь, ты должен быть очень знатного рода или очень богатым. Если у тебя есть влиятельные родственники или протекция от старых дворянских родов, то тогда двери семинарии откроются для тебя. Но и это не главное.

— Понятно, всё, как и у нас, — также тихо пробормотал я про себя.

— А как же магический талант, и что главное?

— Талант, — горестно вздохнул падре, — талант надо развивать, а это сложно и не каждый это может сделать. А, кроме того, таких людей опасаются. Проще давать возможность владеть магией ограниченному кругу лиц, чем многим. Эти знания тщательно оберегаются и передаются либо по наследству, либо доступны только избранным. Вот и ответ на вторую половину твоего вопроса.

— В основном, многие магики пользуются магическими амулетами и артефактами, их магического потенциала как раз хватает на то, чтобы их активировать. Но они, в большинстве своём, одноразовые, а многоразовые очень дорого стоят. Их делает небольшое число магов и магесс, и они очень ревностно относятся к тем, кто пытается войти в их узкий круг.

— Боевые маги опасны, чаще всего они входят в окружение первых лиц государства, отвечая за их охрану, и первыми вступают в схватки между государствами. Каждый из них известен, а с неизвестными борются всем миром. Интриги, подкуп, шантаж царят в их сложном мире. И это я многого ещё не знаю. Есть и другие опасности, например, магические звери и чудовища, но о них я не могу тебе сейчас рассказать и знаю об этом ничтожно мало. А также чёрная магия, но это закрытая тема, а я дал клятву и не могу её нарушить. Прости, малыш.

— Что касается тебя, то ты можешь всегда рассчитывать на поступление в школу навигаторов, которая находится в Кадисе. И я не сомневаюсь, что ты её окончишь с отличием и будешь лучшим лоцманом в Атлантическом океане. Навигации, правда, тебя смогут обучить и в семинарии, как и основам магии, но поступить тебе туда будет сложно.

— Лучшим лоцманом в Мировом океане, — тихо проговорил я.

— Не знаю, о чём ты говоришь. А вот, если ты хочешь стать полноценным магом, или магиком, как обычно нас называют простолюдины, то ты должен поступить в университет Volatica, что в Севилье. Только там учат магии по-настоящему. Во всех остальных местах это либо обычные основы, либо откровенная профанация. Но…

Тут нас прервал грубый оклик пирата.

— Эй, испанцы, выходите, вас ждёт наверху капитан.

И дверца нашей деревянной клетки широко распахнулась, предлагая нам выбраться наружу. Мы вышли из неё и, сопровождаемые двумя пиратами, поднялись на верхнюю палубу.

— Ба, да это же наш герой, Филин, и его старый друг, падре Антоний! Вы снова вместе, и снова по причине очередной выходки этого юнца. Не кажется ли вам, падре, что ваш протеже постоянно ввергает вас в неприятности, — обратился Пьер Пижон к отцу Антонию и неопределённо помахал пальцами в воздухе, откровенно кривляясь и издеваясь над нами.

— Да, так и есть, молодости свойственно ошибаться, — справедливо заметил падре, не обращая внимания на оскорбительный тон пирата.

— Вот и я об этом не устаю повторять нашей команде, но, в отличие от вас, меня и капитана слушают беспрекословно, чего не скажешь о Филине. Не так ли, юноша?

Я был вынужден промолчать. А в разговор вступил Гасконец, до этого с какой-то мрачной насмешливостью рассматривавший нас. Его загорелое до черноты лицо было сейчас подвижным и выражало все те страсти, что кипели в нём.

— Ну, так вот, я собрал вас для того, чтобы наказать за нападение на нашего брата.

— «Братаны» они тут все, оказывается, — со злостью думал я. — Такие же братья, как и вы, по тюрьмам сидят, и друг на друга с прищуром через перекрестья прицелов глядят. Но круговая порука есть, и договор есть. Что есть, то есть.

— Наказывать вас будем не сейчас, а завтра, чтобы у вас было время подумать и осознать. Тебя, падре, мы приговариваем к сбрасыванию с реи фок-мачты в количестве трёх раз. С марса-реи, всего лишь, мы же не англичане и не голландцы, те и с брам-реи тебя бы запустили, святой отец, а она намного выше. Но я повторюсь, мы не звери, к тому же, католики.

Тут собравшиеся для развлечения пираты враждебно загудели.

— О, пардон, месье, пардон. Не все католики, есть среди нас и гугеноты. Но всё равно, моего решения это не изменит. С марса-реи! У вас почтенный возраст, святой отец, и вы можете не выдержать такой высоты. Мы крепко свяжем ваши ноги и скинем вас с реи, проветриться. А то от вас такой тяжёлый запах, что фу! — и он демонстративно помахал рукой перед своим лицом. — А потом подтянем обратно и снова скинем, ну, а если ваше сердце опять выдержит, то сделаем это ещё раз. Вы верите в Бога, святой отец?

— Да я верю, он всё видит, и всем вам воздастся за ваши деяния. Слышите? Всем и…

Удар кулаком прервал его речь. Я дёрнулся на помощь падре и получил ещё более сильный удар ногой в живот. Согнувшись от резкой боли, я, на некоторое время, перестал слышать, что говорили нам пираты. Потом боль отступила и слух вернулся.

— Ну, так вот. Раз вы верите в Бога, святой отец, то он вам обязательно поможет и спасёт. Спасёт либо ваше сердце, либо помешает нам осуществить вашу казнь. На всё воля божья, не так ли, друзья?

— Да, правильно, капитан, правильно. Ты дело говоришь!

Эти и им подобные восклицания послышались со всех сторон. Мы же с падре стояли, окружённые врагами, словно два пса в окружении стаи волков. Ну, а тебя, Филин, или тебя уже правильнее называть святым псом, мы подвергнем килеванию. Знаешь, что это такое?

Я отрицательно помотал головой. Откуда мне знать. Стивенсон об этом не писал, а в других книгах о пиратах этого тоже не было. Даже в очень любимом мной фильме, про капитана Джека Воробья, об этом не было ни слова. Так что, стоило послушать, как меня будут мучить, или медленно убивать, что было вернее, и настраиваться на побег. Всё равно, терять было уже нечего, ни падре, ни я таких пыток не переживём.

— Я смотрю, Филин, ты заинтересовался? Это хорошо, тем веселее тебя будет наказывать.

Ага, в палачи записался, а всё кричал, что мы вольные охотники да флибустьеры! Собственную сущность тяжело спрятать, она всё равно, в любом случае, наружу вылезет.

Один из пиратов абордажной команды тут же яростно осклабился и сказал, — Да, да, я ужасно люблю, когда долго мучаются. Ты его раз ножичком, а он пищит, а ты его опять, он ещё громче, а ты его дальше и дальше всего режешь, а килевание оно такое. Все ракушки ниже ватерлинии будут твои. О, как будет весело!

Меня всего передёрнуло от этой его искренней радости. Оглядев всех остальных, я заметил, что он был не одинок в этом своём стремлении порезвиться за чужой счёт. Лишь два или три пирата хмурились и отводили взгляд, не одобряя этого, среди них был и старый боцман.

— Вот видишь, гачупин, ты приносишь радость команде! Сейчас я расскажу тебе, как это будет происходить. Для этого мы на каждом ноке грот-рея укрепим по блоку. Потом через них проведём трос, связанный в кольцо. Привяжем тебя, с его помощью, и протащим под всем корпусом корабля, от кормы до носа. Там много ракушек, от которых ты так мастерски очищал днище корабля. Вот видишь! Мы учли все твои заслуги перед нами, и ты сам облегчил себе мучения. Вот только полностью очистить корпус от всех ракушек мы не успели, и тебе они всё же достанутся.