Короче говоря, такой критерий: мол, друг – эдакий личный вариант МЧС – мне кажется, не подходит.

Сегодня нередко друзьями называют коллег – тех, с кем вместе хорошо работать, на кого всегда можно положиться. Но коллега – пусть даже самый хороший – это коллега и есть, а друг – все-таки нечто другое.

В любом случае, каждому из нас очевидно: друг – это человек, который помогает прожить жизнь. Но как помогает? Чем и в чем?

Может быть, это покажется странным, но, на мой взгляд, друга нельзя оценивать по поступкам. Критерий дружбы – не то, что делает человек, а то, как вы ощущаете себя в его присутствии.

Вы, ваше душевное состояние в общении с другим человеком и есть самый главный критерий дружбы.

Друг – это человек, общаясь с которым вы понимаете: вы интересны и дороги ему без учета всего того, что вы добились в обществе, без вашего статуса; интересны и дороги сами по себе, как Создание Божие.

Душа каждого из нас – зеркало для наших друзей. Мы ведь мало кому можем раскрыть нашу душу, поэтому тот, кто отражается в ней, – тот и друг.

Да, дружба – понятие круглосуточное. Да, друг – тот, кто примчится на помощь, будет делить с вами беды и радости. Однако не всякий, кто примчится на помощь и будет делить беды и радости, – друг.

А вот тот, кто всегда постарается тебя понять и кто будет любить тебя, как бы ты себя ни вел, – это и есть тот другой, который становится другом. И, если вы не раздражаете его никогда, – значит, он вас любит, и будет вас спасать, и делить беды, радости и все, что угодно.

Для меня друг – это Божий Посланник. Он как бы прислан от Бога, как напоминание о том, что мы сами по себе, безо всех наших статусов можем быть интересны и необходимы другому человеку.

Мне кажется, что любой тиран – например, Сталин – уничтожает своих друзей детства и юности потому, что они напоминают ему о том истинном, что заложено в каждом человеке и что любой деспот обязан в себе уничтожить.

В силах ли человека найти себе друга? Увы, нет. Так же, как и в поисках любви, здесь основная надежда на Бога. Или, кого раздражает это слово, – на судьбу.

Другое дело: нередко мы как бы «проглядываем» друга, устраивая ему проверки – хороший ли он МЧС или плохой. Забываем: друг дается нам не как помощь от бед, а как спасение от лжи и неискренности жизни.

Закончим мы тем же, чем и начали, – русским языком. В нашем великом языке есть огромные, всеобъемлющие слова, которые не терпят рядом с собой эпитетов. Например, любовь – какой эпитет к ней ни поставь, будет лишний.

Вот и друг – столь же огромное и самодостаточное слово, не терпящее никаких определений.

Друг не может быть ближайшим – потому что не ближайший, это не друг. По той же причине он не может быть надежным. Не может быть старым или новым – потому что, по сути, это ничто не добавляет.

Друг – это друг. Человек, которому мы позволили отразиться в нашей душе.

Разве этого не достаточно?

См. «Глупость».

Жадность – это категорическое нежелание делиться накопленными материальными богатствами.

Когда человек жаден на эмоции, когда не хочет расходовать понапрасну силы своей души, мы называем его «сдержанный».

Фразы «он жаден до женщин» или «жаден до пива» – не более чем метафора. Как раз человек, жадный до женщин или до пива, чаще всего бывает щедрым.

Жадность относится только и сугубо к материальной сфере жизни человека.

Все знают, что жадным быть нехорошо. Все в курсе, что это одно из самых мерзких и противных качеств человека. Если мы говорим о ком-то: «Он – жадный человек» – очевидно, что это – негативная характеристика. Я даже подозреваю, что жадины сами догадываются, что ведут себя неправильно.

Тем не менее жадюг – полно. Некоторые упиваются своей алчностью, подобно пушкинскому Скупому рыцарю. Помните, как обращается он к своим сокровищам:

Пушкинский Скупой жаден увлеченно. Это увлечение скупостью в конце концов доводит его до сумасшествия и уничтожает.

Надо признать, что современные жадины гораздо спокойнее, выдержаннее и куда менее, я бы сказал, романтичней. Но держатся они за свои богатства с той же яростью, что и герой Пушкина. Почему?

Потому, что жадность порождает огромную энергию, направленную на сохранность накопленного богатства.

Эта энергия существует в замкнутом пространстве человека. Она не имеет выхода. Она самодостаточна.

Энергия жадности глубоко эгоистична. Постепенно она может уничтожить все иные энергии, позволяющие человеку жить. Жадный человек сознательно обрекает себя на одиночество.

Каждому из нас, как мы уже ни раз говорили, для жизни необходима энергия других людей. Жадина существует только на собственном «энергоносителе». Он не знает ни любви, ни дружбы, ни родительских, ни сыновних чувств. Вспомните, скажем, об отношении Скупого рыцаря к своему сыну. Или об одиночестве гоголевской Коробочки.

Иметь дело, общаться, тем более влюбляться в скрягу – бессмысленно: ваша энергия будет мешать его собственной энергии жадности.

Поэтому нам часто кажется, что скупердяи – несчастны. Но это не так. И Скупой рыцарь, и Коробочка, и Гобсек Бальзака были совершенно счастливы сами с собой и со своим богатством.

Жадный человек – пример абсолютной гармонии. Его не мучают философские вопросы: как? зачем? для чего? Ему его жизнь совершенно понятна. Он счастлив потому, что нашел ясную цель жизни.

Правда, души этих людей не очищаются, не меняются, в общем, – не живут. Однако это личный выбор человека. Ведь за свою душу каждый отвечает перед Богом сам.

Если жадина не приносит зла, он имеет право жить так, как хочет.

Да, он никогда не увеличит количество добра в нашем мире. Но разве можно кого-нибудь заставить дарить добро? Недоброго человека можно не любить, но нельзя не оставлять за ним права быть таким, как он хочет. Ведь каждый человек вправе создавать свой собственный мир и жить в нем по своим законам.

Мне лично такой мир не интересен, я никогда не буду даже пытаться в него проникнуть. Но, мне кажется, нельзя его и изобличать. Ведь каждый строит свое собственное счастье. И то, что чье-то счастье подчас нам представляется бредом – дела не меняет.

В конечном итоге жадный человек заслуживает жалости.

Теперь давайте разберемся, что это за штука такая – жалость.

В любом словаре слова «жалость» и «жалеть» неизменно определяются через синоним «сострадание», «сострадать».

То есть жалость – это со-страдание, страдание сообща.

Вот, что важно: жалость – это страдание. Люди, считающие себя гордыми, полагают, что жалость, мол, унижает. Однако разве может унижать сострадание?

Унизительно, когда человек жалеет другого с единственной целью: вознестись над ним. То есть использует чужую беду, как ступеньку для того, чтобы возвыситься над кем-то. Такая жалость действительно унижает, но только того, кто жалеет.

Жалеть по-настоящему (то есть включая все свои эмоции, всю свою душу), жалеть сострадая – невероятно тяжело. И требует огромных душевных сил.

Но жалость – не вполне альтруистское чувство (в альтруизм, как я уже говорил, я вовсе не верю). Она предоставляет каждому из нас уникальную возможность помочь другому. А это очищает душу.

Однако если очищение души становится целью, а не результатом, – тогда искренне пожалеть человека не получится.

Ведь сыграть в жалость невозможно. Она не играется, а рождается.