Но такого, понятно, никогда не случится.

Я не стану призывать к тому, чтобы всегда слушать свою интуицию. Понимаю, что всегда – не получится. Но помнить о том, что Бог нас никогда не бросает и хочет нам помочь, – мне кажется, для всех будет не лишним.

Ну вот, обсудив такие серьезные темы, как «интеллигентность» и «интуиция», самое время перейти к разговору на более легкую тему – ирония.

Впрочем, так ли уж она легка?

Казалось бы, ирония всегда притягательна. И вправду, здорово, когда человек умеет несерьезно относиться к себе и к окружающему миру. Но ирония может породить цинизм. Как сделать, чтобы это не случилось? Можно ли отличить иронию ироничного человека от иронии циника?

Мне кажется, сделать это не так трудно.

Ирония – это несерьезное отношение ко всему тому, что дает человеку социум.

Циничная ирония – это несерьезное отношение к тому, что дает человеку Бог (для атеистов дадим атеистический синоним – природа).

Циник может несерьезно относиться к порядочности, гордости, чести. Ироничный человек – к наградам, титулам, статусам. Циник – к вере, надежде, любви, душе; ироничный человек – к карьере, служебной лестнице, размышлениям на сугубо практические темы. Циник – к ценностям, которые проповедуют философы и священники; ироничный человек – к ценностям, которые провозглашают власть и начальство.

Для ироничного человека ирония – щит, которым он защищается от вечного стремления социума сделать его своим рабом.

Для циничного человека ирония – способ не задумываться над тем, что он – не только часть общества, но и часть мира. Возможность не грузить себя «лишними» раздумьями о том, что, помимо карьерного роста, есть еще рост (или обмельчание) души.

Самое главное отличие ироничного человека от циничного состоит в том, что ироничный умеет несерьезно относиться и к самому себе, циничный же – всегда ощущает себя центром мира.

Ирония никогда не возникает у закомплексованных людей, живущих с твердым убеждением, что мир недостаточно добр и внимателен по отношению к ним.

Ирония никогда не бывает злой. Злая ирония – еще одно определение цинизма.

Когда мы иронизируем над тем, что вовсе не зависит от другого человека, что дал ему Бог – над его умом или болезнями, – мы превращаемся в циников.

Впрочем, про цинизм мы еще поговорим в свой черед, а закончить мне бы хотелось небольшим отрывком из стихотворения выдающегося поэта Юрия Левитанского, которое так и называется «Иронический человек»:

Согласитесь, есть своя логика в том, что после стихов мы поговорим об искренности.

Искренний человек нам представляется, без сомнения, хорошим. В сущности, искренний и хороший – для нас синонимы.

Однако человек думающий, размышляющий нам также кажется, безусловно, хорошим. В сущности, думающий и хороший – для нас также синонимы.

Не кажется ли вам это парадоксальным?

Ведь искренний – это тот, кто совершает какие-либо поступки (такими поступками могут быть и слова), не думая о последствиях, не ища никакого смысла, короче говоря – не размышляя.

Так, вроде, получается, что искренний человек по определению не может быть думающим. Не в том смысле, разумеется, что он непременно – дурак, но в том, что он совершает свои поступки, как правило, опираясь вовсе не на размышления.

Есть ли здесь противоречие?

Подумаем.

Для начала согласимся с тем, что искренность – это качество, которое возникает у людей периодически. Искренность – это порыв.

В русской литературе есть пример абсолютно искреннего человека – князь Мышкин. Напомню, что он герой романа, который называется «Идиот». Человек, никогда не думающий о последствиях своих поступков, живущий, что называется, лишь по зову души, – возможно, достойный и замечательный, но в глазах окружающих он всегда выглядит странно.

Когда мы говорим о человеке: он – не искренний, мы нередко имеем в виду: он – лживый. Мне же кажется, что, вопреки законам русского языка, антонимом слова «искренность» является не существительное «лживость», а деепричастие «раздумывая».

Когда кто-то ведет себя фальшиво, неискренно, – это следствие того, что, в результате раздумий, он решил вести себя так, а не иначе.

Но если мы договорились, что искренность – порыв, тогда что, если не ум, движет человеком, когда он совершает искренний поступок? Если не ум, то интуиция, то есть Голос Бога, звучащий в каждом человеке.

Когда человек совершает искренний поступок, его ведет Бог.

И именно это обстоятельство заставляет нас простить человеку его бездумность, возникающую в этот момент. Потому что веление Бога или, как раньше говорили, Божий Промысел – конечно, выше ума.

Тут есть еще один парадокс. Казалось бы, бездумно можно запросто совершать и плохие поступки. Но, когда мы говорим, что человек поступил искренно, мы почти всегда имеем в виду, что он поступил хорошо. Даже если нам не нравится его поступок – искренность оправдывает: «Поступил глупо, зато искренно».

И последнее. Закончить эту главу призывом: «Будьте, пожалуйста, искренни» – я не могу. Потому что искренность лежит вне нашего разума и вне наших желаний. Кроме того, порыв этот не всегда благ – искренно можно и дров наломать.

Однако мне кажется, в любом случае искренность нужно поддерживать – в себе ли или в другом человеке. И простить искренний проступок всегда легче, чем фальшивый.

Даже если человек ошибался, думая, что его ведет Бог, он ведь заблуждался искренно, то есть не думая о своей выгоде. Нужно ли его за это корить? Ведь в любом случае это гораздо достойнее, чем фальшивое, искусственное поведение.

Искусственное... Искусство...

Искусство – не как фальшивое вранье, а как... как... Как искусство!

Хорошее слово. Обсудим?

Вот вам, пожалуйста, еще одно слово, в котором как бы зашифрована его суть.

Искусство – это искушение искусственностью.

(Замечу в скобках, что к искусству я, безусловно, отношу и литературу тоже.)

Вдумаемся: любое произведение искусства рассказывает о том, чего на самом деле не существует; о тех, кто никогда на этом свете не жил.

В этом смысле Анна Каренина ничем принципиально не отличается от Колобка, а Раскольников от собаки Баскервилей. Эти существа на свет никогда не рождались, они – плод воображения писателя. В сущности, все произведения литературы, театра и кино – это сказки, или притчи (как кому больше нравится) с некоей, важной для нас, моралью. Автор создает искусственную, то есть не существующую на самом деле реальность и помещает в нее не существующих на самом деле персонажей. Разница лишь в степени условности: нам проще поверить в реальность Анны Карениной, чем в «настоящесть» Колобка.

Даже когда нам кажется, что автор рисует подлинную жизнь, описывает все, как было на самом деле, – это не так. Любой взгляд писателя непременно субъективен.