А тут уж бывшему наёмному убийце равных не было. Извернувшись, он оказался на своём противнике, заливая его окровавленное лицо кровью из своего сломанного носа, и нанёс несколько тяжёлых ударов лбом по переносице пирата, чем окончательно выбил его из равновесия. Пират бестолково замахал руками, стараясь сбросить вцепившегося в него могильщика. Что тому и было нужно. Велион впился скрюченными пальцами правой руки противнику в кадык и резко вывернул. Пират захрипел, его глаза вылезли из орбит, изо рта хлынул кровь. Чёрный могильщик дёрнул ещё раз и ещё и только тогда успокоился. Он тяжело поднялся с агонизирующего противника и поднял меч, чтобы добить его: захлебнуться в собственной крови, льющейся потом в горло из разорванных связок — слишком тяжёлая смерть даже для пирата, зарабатывающим себе на жизнь тем грабежом. Но его кто-то схватил за локоть. Велион резко остановился и дёрнул локтём, намереваясь сбить атаковавшего ударом локтя в лицо.

— Пусть подыхает, как собака, — буркнул Иргур, уворачиваясь от удара могильщика. — Это я.

— Я уже понял, — тяжело вздохнув, прогундел Велион. — Мы победили?

— А то, — хохотнул капитан корабля, утирая лицо от крови обслюнявленной бородой. — Жалкие псы, думали напасть на Иргура, хотели забрать его добычу. Но Иргур не слабак, он показал, кто здесь самый сильный.

— Да, Иргур самый сильный, — кивнул могильщик, усаживаясь прямо на залитую кровью палубу. Когда южане говорили о себе в третьем лице, надо было делать то же, чтобы получилось некоторое подобие саги, которую Иргур будет потом рассказывать своим внукам. Если, конечно, доживёт до их появления, что дело на юге весьма редкое. — А что Иргур будет делать с пленными? — кивнул тотенграбер в сторону сбившихся в кучку обезоруженных пиратов.

— Если они пиратствуют давно, их убьют. А уж если кто-то поклялся им отомстить… Они в любом случае не жильцы. Тех, кто занимается грабежом кораблей недавно… — Иргур на миг задумался, опираясь на рукоять своего бастарда. — Привезу домой и заставлю работать десять лет, потом отпущу, если захотят, конечно. Иргур считает, что воин обязан иметь мягкое сердце, не все враги остаются врагами на всю жизнь.

Сначала Велион хотел промолчать, но, поближе изучив пленных, всё-таки решил высказать свою мысль:

— Думаю, вряд ли кто-то выкупит эти отребья.

Ярл рассматривал пленных долго, изучая их рваную одежду и заросшие неухоженными бородами лица. Его глаза, пусть ещё и налитые кровью, приобретали более или менее человеческий вид: зрачки сузились до почти нормальных размеров, а глазные яблоки, раньше выкаченные из орбит чуть ли не на половину, потихоньку уходили внутрь черепной коробки.

— Будут работать, — пожал плечами Иргур. — Не будут — сдохнут.

— Думаешь, будут?

— Не будут — сдохнут, — повторил ярл, хотя уверенности в его словах было всё меньше.

Тем временем из группы моряков подчинённых Иргуру отделилась невысокая бочкообразная фигура. Это был Гиран — правая рука капитана, служивший ещё его отцу. Гиран был стар по меркам южан — ему перевалило за сорок, а мощные пласты жира на животе и боках, казалось бы, делали его жизнь невозможной для воина. Но старик владел своим коротким мечом так виртуозно, что могильщику иногда становилось завидно. Да и "железное полено" в его руках выглядело как небольшая шпага.

— Дерьмо, — коротко охарактеризовал пленных Гиран. — Каторжники с материка, дезертиры, воры и убийцы, беглые рабы. Двенадцать человек и все такие. Но никого из них не узнали, значит, режут глотки недолго.

— Пусть ими займутся рыбы, — поморщился Иргур.

— Согласен, — кивнул старый воин и ушёл.

Расправа прошла быстро — связанных пленных буквально искрошили ударами мечей и выбросили трупы за борт.

— Богам больше нравится, когда жертва ещё живая, — пояснил происходящее Иргуру. — Но слишком уж они дёргаются, когда ещё живы, так что куда проще отмыть палубу от крови.

— Ты зуб сломал, — сказал ему Велион.

— Боевой транс — штука такая, — скривился южанин. — Хорошо, что в нашей семье техника для входа в состояние берсеркера требует укусы за край щита, некоторым семьям приходится колоть себя мечом или, того хуже, грызть кончик меча. Я раз видел одного воина с разрезанными в клочья ртом и щеками, — Иргур коротко хохотнул.

Могильщик из вежливости улыбнулся. Всё-таки юг — край варваров.

И на кой чёрт он решил плыть на Острова Щита?

Но полтора месяца назад вопрос стоял не так.

Практически осень, зиму и начало весны он провёл в Храме Мёртвой Матери — мрачном местечке, полном ведьм, делающих приворотные зелья и эликсиры, предотвращающие беременности. Это, конечно, были не все их источники дохода, но в чёрные ведьмовские делишки Велиону не хотелось. Главным было то, что Единого в Храме мягко говоря недолюбливали, а могильщик как-то уже проводил там зиму, придя туда едва живой от огромных чирьев, которые подцепил в каком-то могильнике. В качестве платы, кроме звонкой монеты, он на время отдал бесполезные зимой перчатки, да пару раз Марва — настоятельница храма — брала для опытов его кровь. Конечно же, все опыты были бесполезны. То, что с настоятельницей надо было ещё и спать, могильщик за плату не считал, хотя красотой Марва не отличалась. Зато и не сдерживала его, а в Храме помимо неё было ещё два десятка ведьм, большая часть которых отличались весьма и весьма аппетитными формами и миленьки личиками.

Велион надеялся, что за зиму жрецы Единого поутихнут, но Марва приносила лишь плохие вести — ни одного из убийц, по счастью, так и не нашли, и награда за их головы лишь росла. Впрочем, жрецы добились кое-чего другого — охотники за наградой убили десятки, если не сотни, ни в чём не повинных тотенграберов.

Велиону уже надо было выходить на большак, а страсти всё кипели. Он уже подумывал обрить голову, но Марва предложила другой выход.

— Могу посадить тебя на корабль, — сказала она в начале марта. — Мы торгуем с Островами Щита, и у меня есть проверенный капитан.

Не зная, что делать, могильщик согласился.

Полтора месяца спустя он угрюмо наблюдал за тем, как моряки Иргура обирают корабль потерпевших поражение пиратов. На большую добычу никто не надеялся — мало кто плавал торговать с материком в конце зимы (а зима длилась на островах до апреля) — но надежда хоть на какие-то крохи была. И, как оказалось, надежды окупились с лихвой.

— Там вино! — радостно заорал кто-то из моряков, отправленных для разведки в трюм. — Горливское! И… етить его колотить! Бабы! Семь баб! Рабыни! Тоже горливские!

— Гиран, — коротко сказал Иргур.

Толстяк кивнул и с неожиданной для своего веса ловкостью перепрыгнул на борт корабля, принадлежащего пиратам. Могильщик прекрасно понимал капитана: моряки были в плаванье уже две недели, ещё не меньше месяца требовалось для того, чтобы добраться до острова, принадлежащего семье Иргура и расположенного на юго-западе огромного архипелага с общим названием Острова Щита. Да и сам тотенграбер, как и моряки привычный к длительному воздержанию, мог терпеть долго, но только не в присутствии прекрасного пола. А рабыни из Горлива обычно бывали очень и очень красивыми женщинами, иначе торговля ими становилась бы просто не выгодной: от границ Горлива до островов более двух с половиной тысяч миль, а это месяцы пути.

Невольниц вывели на палубу первыми. Чумазые, худые, одетые в драные платья они выглядели довольно жалко. Но даже это жалкий вид не мог скрыть их красоту. Золотисто-смуглая кожа, виднеющаяся из-под лохмотьев и грязи, чёрные и тёмно-русые волосы, отличные фигуры практически не скрытые разодранными платьями.

— Дамы! — громогласно объявил Иргур. — Вас сейчас отведут в трюм, дадут вам еду, одежду и принесут воду для того, чтобы вы смогли омыть свои прекрасные тела. Но ещё месяц придётся посидеть под замком. Как вы понимаете, это для вашей же безопасности. Когда же мы приплывём ко мне на остров, вы сможете жить как свободные люди. Если захотите — сможете даже заработать денег на обратную дорогу.