Священник сжимал в руке обычный обломок кварца.

— Что это? — рявкнул он, глядя на Велиона.

— Кусок кварца, — попробовал пожать плечами могильщик, но держащие его руки мешали. Тут же ему вставили ещё одну зуботычину.

— Что это? — повторил священник.

— Кусок кварца, наверное, из той пещеры, в которой тот мальчик из легенды нашёл Сердце Озера. Я взял его в качестве сувенира.

— Ты попал в ту пещеру, но не добыл Сердце?! — взревел священник.

— Это было слишком сложно, — сказал Велион, глядя ему в глаза.

— Это всё? — заорал старик на мужиков, обыскивающих могильщиков.

— Да, — ответил один из них. — Ещё деньги и драгоценности.

— Плевать на них, мы не воры, — разочарованно сказал лжесказитель, бросая кристалл кварца в песок. — Бросьте их, братья, пойдёмте домой.

Могильщиков оставили на берегу. Хромой ругался, что-то под нос себе бубнили братья, Велион молча сидел на песке, вертя в руках привезённый им с острова кристалл.

— Что-то не хочется мне ночевать в этом городишке, — сказал черноволосый, засовывая камень в карман. — Тем более, половина жителей знает, что мы при деньгах, некоторые могут оказаться не такими… благородными, — он буквально выплюнул последнее слово, — как этот священник-рассказчик.

— Поддерживаю, — пробурчал Хромой.

— Мы тоже.

— Эй! — неожиданно крикнул К" хиистропхак. — А это никак наш капитан Крум.

Действительно, хозяин баркаса всё ещё стоял на берегу. Он мялся у своего судёнышка, помалкивая.

— Чего тебе? — враждебно спросил Хромой.

— Ну, это… — замялся Крум. — Если чего, я могу отвезти куда надо.

— Пошёл отсюда, — захрипел на него К" хиистропхак. — Обойдёмся без твоей помощи.

Рыбак кашлянул, но не заставил повторять дважды. Он обогнул группу могильщиков по большой дуге и направился в сторону города.

— Удачи, Крум! — презрительно крикнул ему в след К" хиистропхак.

Хозяин баркаса вжал голову в плечи и ускорил шаг.

— Какой совестливый и понимающий, — с презрением бросил не такой уж и молчаливый островитянин.

Велион слабо улыбнулся в ответ. На душе было погано.

"Что это? — думал могильщик, развалившись на стуле. — Шутка? Издевка? Издевка судьбы или какого-то мага с извращённым чувством юмора? Сердце Озера — обычный кусок кварца, который не продашь и за пару медяков и которому на протяжении сотен лет поклонялись миллионы людей. И этот кусок перестал светиться, как только я снял его с постамента. В нём нет даже никакой магии".

Братья и Хромой, уже порядком пьяные, ходили гоголем перед шлюхами, рассказывая, как они бродили по городу Сердце Озера. Шлюхи ахали и охали, вполне натурально, хотя дела до этого им не было никакого, их, конечно же, интересовали только деньги, выпивка получше и фрукты посвежее. Что ж, вот и у остальных появились деньги на красивую обёртку.

— Извините, — сказал кто-то рядом.

Велион поднял голову. Перед ним стоял сутуловатый тощий парнишка с бледным лицом и синими кругами под глазами, на вид — помощник писаря, слишком уж его пальцы и одежда были перемазаны в чернилах. Наверное, зашёл выпить, хотя у помощников писарей обычно денег на выпивку не достаточно.

— Чего тебе?

— Мог бы я попросить глубокоуважаемого господина могильщика продать мне этот кусок кварца?

— Тебе зачем? — спросил тотенграбер, поперхнувшись.

— Понимаете, — просяще сказал парнишка, — у него такое хорошее плоское дно, а я как раз потерял свой держать для бумаг. Я заплачу вам… — он задумался, видимо пересчитывая оставшиеся у себя деньги.

— Бери бесплатно, — ответил могильщик и протянул парню Сердце Озера. — Почему бы и нет? Тебе хоть на что-то сгодится.

Велиону захотелось порыбачить. Порой на него нападала подобная блажь. То ему хотелось посидеть с удочкой в теньке, то побродить с луком по лесу, а иногда он сворачивал с дороги и по нескольку дней жил в шалаше. На самом деле в подавляющем большинстве случаев это блажью не было, а диктовалось абсолютно прагматичной причиной — нехваткой денег. В данный момент у могильщика деньги были, поэтому ничем, кроме блажи, свою рыбалку он не объяснял. Чёрт возьми, ему пришлось тратить деньги на эту рыбалку — сначала покупать удочку, лесу, блесну и крючки, потом овощи на уху, дать медяк деревенскому парнишке, который накопал ему червей, а потом ещё один за то, что тот отвёл его к реке.

Место мальчуган показал хорошее — небольшой глиняный обрыв над омутом, спрятанный в тени деревьев, что было замечательно — день обещал быть жарким. От деревни было далеко, и народа не было совершенно. Так что Чёрный могильщик расположился на обрыве, достал бурдюк с пивом и, забросив удочку, начал слушать лес. Ветер тихонько шумел в деревьях, затянула свою бесконечную шарманку кукушка. Хорошо. Никто не гибнет из-за ублюдочного засранца вроде Карпре, не бубнят на ухо чьи-то голоса. Нет ни костей, ни магии, ни развалин, наоборот, всё живёт и цветёт. Тихо и спокойно…

Велион встрепенулся. Чуть не заснул. Наплевав на рыбу, он отбросил удочку, разделся и запрыгнул в омут. На поверхности вода была тёплой, если нырнуть поглубже, становилось даже холодно. Могильщику захотелось нырнуть до самого дна омута, но он побоялся. Во-первых, там могли бить холодные ключи, во-вторых… страшновато было заплывать в такую тьму. Тотенграбер в который раз в жизни признался себе в том, что боится глубины больше, чем могильников, и выбрался на берег. Подумав, он всё-таки забросил во второй раз удочку. Рыбу лучше ловить на рассвете, сейчас уже почти полдень, но ведь он получает удовольствие, а не рыбачит ради еды.

Когда бурдюк опустел наполовину, а солнце начало клониться к западу, но на траве по-прежнему не лежало ни одной рыбки, Велион задремал.

Разбудила его чья-то ругань и треск веток. Могильщик протёр глаза и, придвинув поближе ножны с мечом, начал наблюдать за лесом. Некто, ломящийся через лес, шёл в его сторону. Судя по всему, неместный — в сотне шагов к югу к реке вела отличная тропинка, а этот пёр через густой подлесок и кусты. Вор или разбойник вряд ли стал бы так шуметь, так что бояться, скорее всего, нечего, но откладывать меч Велион не стал. Пусть уж лучше его бояться.

Из леса выскочил невысокий сухощавый мужчина, сжимающий в руке обломанную удочку. Нервно оглядевшись, он уставился на Велиона. На его губы неожиданно выползла весёлая ухмылка.

— Ну, чего, Велион, тоже жрать захотелось? — буркнул он, помахивая сломанной удочкой.

— Репей? — ошалело произнёс тотенграбер.

— А кто, мать твою, ещё? — буркнул Репей, приближаясь. — Гадство сплошное. Своровал, понимаешь, удочку, а она старая оказалась, сломалась об первого же олуха из тех, кто за мной побежал. Меня поэтому даже ловить не стали, а так бы, ей богу, отлупили.

Велион поднялся с земли и сжал коллегу в объятьях.

— Жив, могильщик.

— Жив, Репей, жив.

Нельзя сказать, что они с Репьём были друзьями, просто пару раз вместе ходили в могильники. Но встретить тотенграбера, которого последний раз видел позапрошлой осенью — большая удача. Тем более, если учесть, что слышал о его гибели, а эти слухи в среде могильщиков обычно оказывались правдивыми.

Репей был тощим сутулым типусом с колючими глазами. Любил подколоть, а если тот, кого он подколол, обижался, то прицеплялся к нему, как настоящий репей к штанине. Причиной того, что Велион не узнал его сразу, была короткая светлая, будто выгоревшая, щетина, покрывавшая не только щёки и подбородок, но и топорщившаяся на том месте, где люди обычно носят волосы. Репей был одним из тех людей, которые, приходя к брадобрею, просят обрить всю голову.

— Плохие времена? — спросил Велион, выпуская знакомого из объятий.

— Ничего не говори. У тебя, гляжу, тоже?

— Нет. Просто… развлекаюсь. Жрать, поди, хочешь?

— О, ещё как, брат.

Чёрный могильщик усмехнулся и начал рыться в рюкзаке. Вообще-то он рассчитывал на уху, поэтому из съестного у него было только две луковицы, сухарь и зачерствевший кусок сыра, три пучка зелени и морковку можно было не считать. Но рыбу, если её, конечно, удастся поймать, можно и зажарить.