Утром на работу Лариса собиралась особенно тщательно. Перебрала все костюмы, висевшие в шкафу, барахла у нее, благодаря маминому французскому поклоннику, предостаточно. Раньше, когда Ларисе было восемнадцать — двадцать, она обожала облачаться в новые тряпки, увлекалась экспериментированием, подбирая порой жуткие цветовые сочетания (для мамы это называлось «я ищу свой стиль») и страстно любила ходить по заграничным магазинам, конечно, когда представлялась такая возможность. Истинное наслаждение — копаться в куче шмоток на распродаже в каком-нибудь большом универмаге и вдруг найти брюки, о которых мечтала полгода, или купальник в диких розочках, особенно модных в этом сезоне. А когда Лариса в первый раз попала в Лондон, — у Жанны Сергеевны были гастроли, и ей разрешили взять с собой дочь, — она открыла для себя прелесть магазинов «секонд-хенд». Их «секонд-хэнды» — совсем не то, что стали практиковать сейчас в Москве. У нас это — разновидность плохой комиссионки, груды поношенного барахла. Там процесс покупки напоминал работу старателя-золотоискателя: как они среди песка находят крупицы золота, так и ты можешь найти среди некондиционных блузок и юбок пиджак от «Армани», совсем новый и по смешной цене. Подлинным Ларисиным триумфом стала покупка роскошного черного брючного костюма от Джанфранко Ферре всего за сто фунтов. В «Галерее Лафайет» в Париже такой костюмчик обошелся бы раз в десять дороже.

Но это все в прошлом. Уже много лет Лариса занималась собой только по инерции, и, если бы не Жерар, ее гардероб составляли бы джинсы, футболки и свитера. Жерар по старой памяти продолжал поставлять ей вещи от Лафайета.

На улице сегодня было не то что тепло — просто жарко. Поборов искушение облачиться в белое полотняное платье, — белый цвет ей, конечно, идет, но от московской пыли к вечеру платье утратит свою первозданную свежесть и превратится в жеваную тряпку с серыми разводами, — Лариса в результате выбрала скромный костюмчик цвета молодой листвы: короткая юбка и короткий же приталенный жакет. Материал — лен с вискозой, значит, есть шанс сохранить отглаженную четкость линий до того момента, когда она предстанет пред Андреевы очи. Потом, покопавшись на полке, взяла в руки заветную оранжевую коробку, фирменную коробку знаменитого магазина «Гермес», и достала из нее шелковый платок с бело-зеленым рисунком. Небрежно повязанный вокруг шеи, он замечательно сочетался с выбранным Ларисой костюмом.

По летней жаре косметика требовалась минимальная: чуть тронуть веки золотистыми тенями, губы — нежно-розовой помадой… Зато много хлопот доставили волосы. Сначала Лариса решила оставить их распущенными, потом вспомнила, что Андрею нравилось, когда она заплетала французскую косу — волосы вплетаются прядями прямо от затылка. Обычно она сооружала эту прическу без труда, но сегодня, как назло, прядки никак не хотели распределяться ровно и коса получалась кривоватой. С четвертого раза наконец удалось добиться желаемого результата. Сунув ноги в новые белые туфельки, Лариса в последний раз критически оглядела себя в зеркале с головы до пят. Костюм сидит почти идеально, волосы аккуратно причесаны, золотые каплевидные сережки, тонкая длинная цепочка на шее и шелковый платок от «Гермеса» — очень уместные штрихи, придающие внешности непринужденную элегантность. И ноги в этих туфельках смотрятся замечательно стройными. Пожалуй, физиономия чуть бледновата, но тут уж ничего не поделаешь.

Выйдя из подъезда, Лариса остановилась, проверяя, не забыла ли ключи от своего рабочего сейфа. Вроде бы она положила их в боковой кармашек сумки, тот, что на «молнии»…

Неожиданно кто-то сзади тронул ее за плечо:

— Лариса!

Она вздрогнула, обернулась — и не поверила собственным глазам. Владик Максимов здесь, у ее подъезда, в половине десятого утра?! Лариса моргнула, потом провела рукой по лбу, у нее что, галлюцинации начались на нервной почве? Но Владик был вполне реален, смотрел на нее во все глаза и глупо улыбался.

— Что… Что ты здесь делаешь? — севшим от неожиданности голосом спросила Лариса.

— Жду тебя.

Лариса откашлялась, прочищая голосовые связки, и потом уже довольно спокойно поинтересовалась:

— Зачем?

Владик пожал плечами:

— Просто так.

Лариса смотрела на него все еще слегка обескураженно:

— Не понимаю…

Нет, все-таки Владик у ее подъезда — глупость какая-то! Бессмыслица. Такая же бессмыслица, как… Как если бы ей предложили съесть на завтрак квашеную капусту и запить ее кофе. От этого совершенно дурацкого, непонятно как пришедшего в голову сравнения Лариса чуть не рассмеялась. Вот ведь женщина, все сведет к кулинарии!

Заметив ее улыбку, Владик приободрился.

— Куда ты идешь? — спросил он.

Лариса про себя усмехнулась — куда еще можно идти в полдесятого утра? Разумеется, на работу. Но вслух этого не произнесла.

— Так куда?

Он заступил ей дорогу. Лариса нахмурилась:

— Такие вопросы женщинам не задают.

— Но я просто подумал, может, провожу… — Владик растерялся. — Можно?

— А если я собираюсь далеко за город?

— Все равно. Времени у меня навалом. Ну так можно?

— Нет. — Лариса сделала попытку обойти его с фланга, но тротуар был нешироким, справа — газончик, а слева — оставшаяся от вчерашнего дождя громадная лужа. — Слушай, пропусти меня, пожалуйста. Мне не хотелось бы испачкать туфли.

— Почему ты не хочешь, чтобы я тебя проводил?

— Потому что не хочу.

Владик заглянул ей в лицо:

— Что с тобой?

— Ничего. Ты меня пустишь или нет?

Владик сделал было движение в сторону газончика, но задержался и вдруг спросил:

— А если я на крышу залезу?

Она изумленно посмотрела на него:

— Зачем?

— Ни за чем. Просто — залезу.

— Как? Здесь даже пожарной лестницы нет.

— А я по водосточной трубе.

Абсурд какой-то… Нашел чем угрожать, залезет на крышу по водосточной трубе…

— Лезь…

Лариса пожала плечами, аккуратно обошла все еще стоящего на дороге Владика и направилась к метро. Пройдя метров десять, услышала оклик:

— Лариса!

Она не оглянулась.

— Лариса! Я же сказал, что залезу.

Она не выдержала, бросила быстрый взгляд через плечо и бегом кинулась обратно. Владик, подтягиваясь на руках, добрался уже до второго этажа. Две заинтересовавшиеся старушки на другой стороне улицы остановились и наблюдали его восхождение. Ну все, промелькнуло у Ларисы в голове, уже начала собираться толпа. Через пару минут к старушкам присоединятся молодые мамаши, выгуливающие отпрысков в соседней песочнице, потом подбредут местные алкаши… Даже если этот идиот не свалится, то станет развлечением для всей улицы и запросто может угодить в милицию.

— Спускайся! Спускайся быстрее! — закричала она.

— А ты разрешишь тебя проводить? — Владик завис у карниза, разделяющего второй и третий этажи.

Лариса поморщилась:

— Ты спустишься или нет?

— А ты разрешишь тебя проводить или нет? — повторил Владик. — Если нет — не спущусь.

Старушки перешли через дорогу и стояли чуть поодаль, с жадным любопытством разглядывая Ларису. Одна другой негромко сказала, кивнув в Ларисину сторону:

— Небось хахаль ейный. Поссорились небось, вот и выкаблучивается.

— Что-то молоденький больно, — засомневалась другая. — Она-то уж не школьница, не-ет! Может, сестра его старшая?

— Какая сестра! Да и не старше она его вовсе. Они сейчас разоденутся как большие, косметику всякую на себя намажут, не поймешь, то ли ей пятнадцать, то ли все двадцать пять. Говорю вам, хахаль!

Старушки, совсем не стесняясь присутствия Ларисы, принялись обсуждать варианты.

— Так разрешишь? — опять спросил сверху Владик.

— Слезай!

Лариса была зла как никогда.

— Разрешишь?