— Пошли, — легко согласилась Николь. — Только лучше не кофе, а пиво, по такой-то жаре.

Люк за все это время так и не произнес ни слова. Он не то чтобы смущался, нет, просто как будто ленился разговаривать. Стоял и апатично смотрел в окно, думая о чем-то своем, — словно он был и здесь, и не здесь.

— А куда ты вчера подевалась? — поинтересовалась Николь, когда они уже сидели под ярким желто-красным зонтиком и потягивали «Туборг» из высоких пупырчатых кружек (причем Николь и Лариса пили пиво, а Люк заказал минеральную воду). — Мы с Олегом хватились, а тебя и след простыл.

Лариса чуть покраснела:

— Я просто не очень люблю такие сборища. В тусовку не вхожа, знакомых там нет, вот и чувствую себя на этих вечеринках лишней и никому не нужной.

Николь понимающе закивала:

— Понимаю, понимаю. У нас, кстати, Люк такой же. С детства не любит вечеринки. Но у него это издержки классического образования.

— Да? — Лариса в первый раз посмотрела на Люка с интересом. — Вы учились в закрытой школе?

Люк кивнул:

— В Сен-Жермене, в школе для мальчиков мсье Леборака. Внешне там все как и сто лет назад. Пятьдесят учеников, общие спальни, подъем в пять сорок пять, отбой в девять тридцать. Утренняя молитва, и потом весь день классы. Для разнообразия занятия перемежаются спортивными играми.

— Бедняжка! — со смехом перебила Николь. — И так целых десять лет, с шести до шестнадцати! Я бы умерла. Единственная женщина — мадам Леборак, а единственное развлечение — воскресная месса. Вот поэтому Люк у нас и получился таким религиозным.

— Вы католик? — спросила Лариса.

— Католик. Хотя вообще-то наша семья традиционно принадлежала к протестантской церкви. Де Бовильеры — младшая ветвь герцогов Ла Треймулей…

— Да, — кивнула Лариса, — мне Жерар рассказывал. Но ведь потом ваши предки перешли в католичество?

— Поздно, — с сожалением сказала Николь. — Только в конце семнадцатого века. И имели массу неприятностей из-за своего упрямства.

— Зато сохранили родовую честь, — тихо сказал Люк.

— А, — отмахнулась Николь, — какие глупости! Честь сохранили, но потеряли и земли, и деньги. Дошло до того, что к девятнадцатому веку де Бовильеры были почти разорены. Оставался только фамильный замок — руины тринадцатого века, настоятельно требующий ремонта. И если бы не один наш предприимчивый предок, неизвестно, где бы мы все сейчас были.

— Какой предок? — заинтересовалась Лариса.

— А, так отец не поведал вам эту историю? Граф Антуан де Бовильер наплевал на предрассудки и перешел на сторону Наполеона. Потом он женился на дочери богатого нотариуса, старой и некрасивой. Войны и женитьба позволили поправить денежные дела семьи. А потом у него хватило ума вовремя отказаться от своего покровителя и выступить на стороне Луи Филиппа.

— В каждой семье есть своя паршивая овца, — тихо заметил Люк.

Но Николь услышала и немедленно отреагировала:

— А я считаю, что мы должны быть ему благодарны. Если бы он заботился о таких пустяках, как чистота крови, мы бы и на свет не появились. И потом, чистоту крови он все-таки сохранил.

— Как?

Николь усмехнулась:

— Во времена Реставрации первая графиня скончалась, оставив безутешному супругу кругленькую сумму в наличности и в американских ценных бумагах. Через год граф де Бовильер женился на мадемуазель Анриетте д’Арманьяк, младшей дочери маркиза д’Арманьяка. Анриетта была молода, хороша собой и родила Антуану четверых детей.

— А с первой графиней у них детей не было?

— Конечно, не было. Антуан, как человек практичный, заботился о будущем…

Впоследствии, обдумывая этот разговор, Лариса пришла к выводу, что у ее матери будут проблемы с Люком. Невооруженным глазом заметно, что он очень трепетно относится к своей родословной. Вряд ли ему понравилось, что генеалогическое древо де Бовильеров будет осквернено безродной русской дамочкой. И вообще он какой-то странный. А вот с Николь, похоже, никаких трудностей не возникнет. Сводная сестра нравилась Ларисе с каждым днем все больше и больше.

…У Ларисы явно сегодня был день неожиданностей и встреч. После того как она проводила Николь и Люка до особняка Рябушинского (то есть до музея Горького) — Николь непременно должна была осмотреть знаменитую лестницу в виде волны — и вернулась на работу, почти сразу позвонил Андрей:

— Позвони маме, — объявил он не терпящим возражений тоном, — и скажи, что сегодня ты домой не придешь.

— Интересно, — протянула Лариса. — А где же я, по-твоему, буду ночевать? Под мостом или на вокзале?

— Ну, ночлег я тебе обеспечу, — загадочно сказал Андрей. — Обещаю. Ты веришь мне?

Лариса счастливо рассмеялась:

— Как ни странно, да.

Ах, как она раньше любила, когда Андрей устраивал ей поездки сюрпризом! Восемь лет назад вот так же неожиданно он прямо из университета, после занятий, увез Ларису в Суздаль и Владимир. Они летали на выходные в Питер, ездили в Новгород… Похоже, что и сейчас ее ожидает нечто подобное.

Ровно в шесть синяя «Ауди» стояла у подъезда «Орбиты». Опустившись на мягкое кожаное сиденье, Лариса первым делом поинтересовалась:

— Ну, так куда мы едем?

На Андрее была хлопковая бежевая рубашка с погонами, клапанами и накладными карманами и черные джинсы: наряд явно не для официальных встреч.

— Может быть, ты сначала поздороваешься со мной как положено? — поинтересовался он.

Лариса небрежно подставила щеку для поцелуя, но Андрей взял ее лицо в ладони, развернул к себе и нежно поцеловал в полуоткрытые губы.

Впечатление от поцелуя было настолько сильным, что должно было пройти несколько минут, прежде чем Лариса снова смогла говорить. А как только смогла, сразу повторила свой вопрос:

— Куда же мы все-таки едем?

На мгновение она даже заподозрила, что никакой поездки не состоится: «Ауди» двигалась по Садовому в направлении Смоленской площади. Может, Андрей просто решил провести эту ночь вместе с ней в своей «подпольной» квартире? Да нет, на него не похоже… И точно — не доезжая до Смоленской, свернули на Кутузовский.

— Так куда мы едем? — в третий раз, уже начиная сердиться, спросила Лариса.

Андрей понял, что дольше испытывать ее терпение не стоит, и сказал:

— Мы едем в мой загородный дом.

Лариса даже присвистнула:

— Ого! Как романтично!

В голосе Андрея явно звучали нотки гордости собой:

— А ты как думала? Загородный дом входит в стандартный набор благополучного и процветающего бизнесмена.

— Вилла с бассейном, сауной, камином и зимним садом? — насмешливо спросила Лариса. Ей захотелось немножко сбить с него спесь. — А как насчет юной горничной, подающей по утрам кофе в постель?

— Без горничной, бассейна и зимнего сада, — невозмутимо сказал Андрей. — Там, где был запланирован зимний сад, я велел устроить бильярдную. Люблю время от времени покатать шары.

— А в партнеры, разумеется, приглашаешь нужных людей? — опять поддела его Лариса.

Но радужное настроение Андрея испортить было не так-то просто.

— Бывает, что и нужных, — покладисто согласился он. — Но чаще режемся с сыном. Владик весь в меня, тоже любит бильярд. Кстати, так наловчился, что запросто меня делает.

При упоминании о Владике Ларисе сразу сделалось нехорошо. А Андрей продолжал, ничего не замечая:

— Он уже совсем взрослый. И когда успел вырасти? Я как-то и не заметил… Красивый парень, правда? Он тебе понравился?

— Ну…

— Что, неужели не понравился? Мне показалось, на Мадейре вы почти подружились, разве нет?

— Собственно, не столько с ним, сколько с Аллой, — уклонилась Лариса от ответа.

Андрей улыбнулся:

— Хорошая девочка. Знаешь, никак не пойму, влюблен в нее Владька или нет? У них сейчас все по-другому. Я в его возрасте ходил с девочками в кино и на танцы, а они все по каким-то кинологическим клубам шляются или в лаборатории на факультете сидят. Впрочем, пусть лучше там, чем на арбатской тусовке или в каком-нибудь ночном клубе, — Андрей бросил на Ларису быстрый взгляд: — Ты не находишь, что я стал брюзгой?