Ффых! Оказавшись в своей комнате, Корольков закрыл дверь, вытянул полупустой ящик стола и запихал туда оба пакета с хлебом.

Так, отлично…

Он задвинул ящик на место и вышел в гостиную. На часах — без двадцати пяти девять.

Отыскав телефон, Леха набрал номер Кренделя. «Только бы он оказался дома!»

Крендель оказался дома.

— Мишка, это Корольков, — объяснил Леха. — Выходи срочно.

— Что ты лепишь?

— Внизу все поймешь, — сердито ответил Леха и положил трубку.

Сердце стучало слишком сильно. Леха надел свою новую кожаную куртку и спустился во двор.

Все дело было в том, что «Кальций» работал до девяти.

Леха плохо играл в шахматы, но Трушкин, как оказалось, очень уважал эту игру — и потому легко расписал приятелю предстоящую многоходовую комбинацию. Леха начал проворачивать ее еще дома и вот теперь почти довел до заключительной стадии.

Славка назвал ее, эту последнюю стадию, мудреным словом «эндшпиль».

Леха спустился во двор, чтобы сделать Мишке «эндшпиль».

…Тьма быстро сгущалась. Целых фонарей оказалась лишь пара. «Это как раз мне на руку», — подумал Леха.

Крендель уже околачивался у Лехиного подъезда. Мишка был в своей косухе с заклепками — но Лехе хватило одного взгляда, чтобы понять, как выгодно отличается его новая кожанка от куртки Кренделя. На Лехе была — вещь, а на Мишке — так себе, самопал какой-то, да еще изрядно потертый.

— Чего звал?

— Пора! — заявил Леха. — Сейчас! У Мишки загорелись глаза.

— Папашу покажешь? —спросил он. Леха кивнул.

Тут Крендель изменился в лице — заметил на Лехе новую куртку — и не удержался, потянулся пальцем:

— Ух, ты…

— Руки! — Леха с силой ударил Кренделя по пальцу. — Пошли, быстро. Мало времени, надо успеть спрятаться.

Корольков развернулся и перебежал по асфальтовой отмостке к соседнему подъезду. Крендель последовал за ним.

У подъезда Леха остановился. Все было в порядке, позиция — прекрасная, оставалось лишь ждать.

Хлопнула дверь. Из Лехиного подъезда кто-то вышел.

— Это он? — сдавленно прошептал Мишка.

Возбужденное Лехино состояние передалось и ему, Кренделю. У Мишки внезапно задрожали руки, он потянулся за сигаретами.

— Офигел? — едва не завопил Леха. — Спрячь!

Неясная фигура у подъезда неожиданно покачнулась и плюхнулась на скамейку. Донеслось негромкое и такое знакомое бормотание. Зажегся огонек.

— Черт, — расстроился Леха. — Не он.

Это был вездесущий Андрюха с двенадцатого этажа, который почему-то именно в этот момент решил выйти покурить на свежий воздух.

Снова хлопнула дверь. На этот раз из подъезда вышел Лехин отец.

На нем была новая куртка.

Свершилось, подумал Леха. Ай да Труш-кин, ай да молодец, получилась его комбинация. Но и он, Леха, тоже не лыком шит. Придумать — одно, а довести до победного конца — совсем другое… К тому же Леха на свой счет относил еще одну немаловажную заслугу.

На толкучке он выбрал самую крутую куртку, с самыми широкими плечами — и это сейчас сработало, вид у отца был потрясный… От Королькова-старшего даже шарахнулся пьяный Андрюха.

Отец повернул налево и неожиданно припустил бегом. Он буквально пронесся мимо второго подъезда. Мишка и Леха проводили его долгими взглядами.

Ростислав Петрович по сторонам не смотрел. Он спешил в «ТЦ ООО „Кальций“, чтобы купить хлеба на ужин. В руке его был скомканный полиэтиленовый пакет.

У Лехи вдруг зачесалась спина — сразу во всех местах. Разве мог Леха предположить, что отец так и отправится в магазин — в старых тренировочных, перекрученных внизу штанах с вытянутыми коленями?

Когда фигура отца растворилась вдали, Леха и Мишка посмотрели друг на друга.

— Ну что, все? — резко спросил Корольков. — Доволен? Тогда я пошел.

— Погоди. — Крендель оглянулся по сторонам, потом вздохнул и вытащил сигарету. Закурил. — Куда это он поперся?

— Вечерняя пробежка у него, — сквозь зубы процедил Корольков. — Это сегодня он пораньше выбежал, потому что дома был, а так — по ночам бегает.

— По ночам? — изумился Крендель. — Для чего?

— Положено, — сухо ответил Леха. — Ежесуточный комплекс Ни-ши для обладателей черных поясов. Слыхал?

После такого заявления Мишка крепко задумался. Лехе пришло в голову, что пора уводить Кренделя с этого места — не хватало еще, чтобы он снова увидел отца, на этот раз — с хлебом.

— Ладно, Крендель, — сказал Леха. — Верить или не верить, дело твое. Отец у меня по полночи бегает. Пошли по домам.

Корольков уже почти дошел до своего подъезда, когда его догнал Мишка.

— А где у него ружье?

— У кого?

— У папаши твоего. Леха остановился.

— Не зови моего отца папашей, Крендель. Я… Он этого не любит.

— Хорошо, — спокойно согласился Мишка. — Так где у него ружье?

— Как где? В «дипломате». Он с «дипломатом» ходит. И не ружье это называется, рыбья твоя башка, а… — Леха растерялся. В голове крутилось только название американской винтовки «М-16», но оно явно не подходило. — Слушай, да не суй ты свой нос в эти дела, — нашелся Леха. — Меньше знаешь, дольше живешь.

Непременно нужно было зайти к Славке и пересмотреть его оружейный справочник! И как можно скорее.

— Он же в очках, — не отставал Крендель. — Как он может быть киллером?

— Ну, достал, — Леха покрутил головой. — Когда он на задании, он заменяет очки контактными линзами. Ты хоть знаешь, что такое контактные линзы?

Корольков остановился. Он уже и так миновал свой подъезд, дальше идти не имело смысла.

— Пока, — сказал Леха. — Можешь рассказать о том, что видел, своим пацанам. Мне до фонаря.

Мишка вяло кивнул.

— Не дрейфь, — вдруг сказал Леха. У него мелькнула забавная мысль. — Скоро еще одну штуку увидишь. Такую, что вообще умрешь!

Расхохотавшись, Корольков отправился домой.

Мишка остался один. Некоторое время он рассматривал пьяного Андрюху, который, похоже, заснул на скамейке. У Кренделя появилась мысль обшарить его карманы, но Мишка не стал этого делать. Было недостаточно поздно, во дворе шастали прохожие. Да и Андрюха мог очнуться и растереть Мишку по асфальту.

Крендель устремил взгляд на седьмой этаж, на окна корольковской квартиры, затем — еще дальше, в небо… На нос что-то капнуло.

Начинался дождь.

Прошло несколько дней. У папы на работе завелся опасный вирус — не человеческий, а компьютерный; вирус выбил из строя половину институтских персоналок, и Корольков-старший был вынужден изменить свой ежедневный распорядок.

Теперь он отправлялся на работу после обеда, а возвращался засветло. Крендель и вся его тусовка, конечно, не раз видели Лехиного отца, но близко предпочитали не подходить. Широкие плечи новой кожанки Королькова-старшего действовали устрашающе.

Леха тоже не снимал своей обновки. Приходилось объяснять, правда, что его и отцовская куртки вовсе не были куплены на днях, а просто до поры до времени лежали, ждали своего часа.

— Что мы, с папашей, дураки, сразу светиться на новом месте? — решительно заявлял Леха.

Ему верили.

Скоро во дворе поползли слухи. Мол, в конце лета переселилась в дом номер пятнадцать какая-то странная семья, которой раньше многое пришлось пережить. И ее, семью эту, лучше обходить стороной, потому как неизвестно, что на самом деле носит в своем «дипломате» Лехин папа.

Как-то Леха шел в «Кальций», а у пивного ларька стояли пьяные мужики, о чем-то шумно спорили. Когда Леха приблизился (конечно, он был в кожанке), мужики затихли и с любопытством стали его разглядывать.

Что такое?

Озадаченный Леха прошел мимо. Среди мужиков он заметил Андрюху.

На обратном пути мужики его задержали.

— А скажи, пацан, — обратился к Лехе небритый дядька с полупустой кружкой в руке и значком парашютиста на лацкане засаленного пиджака. — Скажи, сколько патронов в обойме шестиствольного «Магну-ма»? А? — Дядька наклонил к Лехе грязное ухо.