— Даю вам урок, — откликнулся Иванага. — Учу умирать с достоинством.

— Стоп! — завопил Мори, но не мог перекричать музыку — звон тарелок, колоколов, гул орудий.

Они падали на деревья. Иванага, замерев, слушал музыку. Внизу, в прогале, блеснула вода озерка, образовавшегося в кратере старого вулкана. Мори перекатился к открытой дверце и оттолкнулся ногами от вертолета. Несколько бесконечных секунд он крутился и кувыркался над темной водой, группируясь, прежде чем она ударит его.

Удар был резкий, как взрыв. Он проник в кости. Дальше был мрак и ледяной холод. Мори шел в глубину, как камень, но жизнь из него не ушла, и он очнулся от того, что инстинктивно задержал дыхание; глаза готовы были вылезти из орбит.

Он шумно вырвался на поверхность. С воды ему была видна вспышка света и слышен грохот, как от разрыва снаряда. Вертолет разбился на склоне хребта над озером. Мори выплыл на берег озера и полежал на мягкой земле, дрожа от холода. Из носа текла кровь, от удара ныла левая лодыжка. Он заставлял себя раздеться, выжал все вещи, надел их и заковылял сквозь подлесок.

Ему пришлось идти минут двадцать, прежде чем он увидел догорающий пожар там, куда рухнул вертолет. Машина была искорежена, винт скручен, обшивка почернела от пламени. Пахло жженой пластмассой. Мори заглянул внутрь, готовый увидеть останки сэнсэя. От дыма и жара резало глаза, но одно было очевидным: вертолет был пуст.

Мори потратил минут пятнадцать, осматривая подлесок вокруг. Тело Иванаги мог выбросить удар. Он ничего не нашел и сел чуть поодаль, глядя, как умирают язычки пламени. Ночь была безветренной. Луну затянуло тучами, и тьма сгустилась.

Мори внезапно уснул. Его свалила усталость.

Проснулся он от голосов. Голова раскалывалась, во рту горчило и пересохло как после грандиозной попойки. Солнце светило ему в лицо. Слышались голоса людей и птичий щебет. «Откуда тут взялись люди и птицы? — лениво подумал он. — Они, что же, прятались, наблюдая за нами всю ночь?»

— А, Мори, вот вы где. Решили поспать, а?

Он тотчас узнал этот голос. Возле него стояли лейтенант Ито и сыщики.

— А что такое? — промямлил Мори. — Где Иванага?

Голова его раскалывалась, его мутило. Жар солнца сменился ознобом. Он весь горел.

— И я хочу вас спросить, где Иванага! Насколько я понимаю, вы помогли ему скрыться, а перед этим поставили под угрозу успех операции. Ближайшие десять лет вы можете провести за решеткой.

Голос Ито дрожал от негодования.

— А по-моему, Мори действовал правильно, — подал вдруг реплику молодой полицейский.

— Замолчи, ты, дурак! Мори нельзя доверять. По нашим данным, он с самого начала был заодно с Иванагой. Прежде всего его следует допросить.

Но молодой сыщик оказался не из робких. Он заговорил рассчитано медленно и спокойно:

— Многие наши трудности были вызваны тем, что мы не вняли советам и предупреждениям Мори и наделали глупостей, без которых можно было обойтись.

После минуты тяжелого безмолвия еще двое полицейских поддержали коллегу.

— Правильно, — сказал один.

— Надо было уделить внимание, — сказал другой.

Лейтенант Ито выпучил глаза, как глубоководная рыбка, поднятая на поверхность.

— Ну хватит, — выпалил он. — Взять его отсюда!

Когда болельщик «Великанов» схватил его под мышки и поднял на ноги, Мори сказал:

— Иванага где-то рядом. Остановите его.

— Не беспокойтесь, — мрачно ответил Ито, — оставьте это профессионалам.

— Правильно, — сказал болельщик, ударив Мори меж лопаток. — Мы, профессионалы, только и делаем, что убираем мусор, оставленный любителями, везде сующим нос.

У Мори кружилась голова, он покачивался, его тошнило.

— Приятно слышать, — пробурчал он и, стащив кепку с надписью «Великаны» с головы болельщика, рывком поднес ее ко рту.

Тот в ужасе смотрел на него.

— Ты чего это делаешь? Эй!

Изо рта Мори бурно вырвались сгустки рвоты с желчью, и кепка провисла под тяжестью извержений его желудка.

— Благодарю, — сказал он, вытирая липкий рот. — Теперь легче.

Он упал и потерял сознание.

Неделю назад бюро прогнозов погоды объявило, что лето кончилось. Закрылись пивные бары на открытом воздухе, была спущена вода из бассейнов, цикады умерили громкость. Днем солнце еще парило, но воздух стал суше, и вечером можно было отключать кондиционеры. Служащие в Токио как по команде надели рубашки с длинными рукавами, а служащие женщины — кожаные юбки, закрытую обувь, бархатные береты и прочее, продиктованное осенними модами.

«Великаны Гэндай» готовились в третий раз завоевать вымпел Центральной лиги, а «Львы Сэйкю» заняли последнее место в Тихоокеанской лиге. Курс Иены соревновался с курсом доллара без эксцессов. Исидзака неожиданно снял свою кандидатуру в борьбе за пост премьер-министра. На его место партия выдвинула лидера основной фракции — морщинистого и сонливого политического деятеля, схожего с енотовидной собакой. Это был мастер фракционных интриг и крупный специалист по созданию общественных фондов. Новый премьер-министр обещал иностранцам «предпринять необходимые условия для достижения консенсуса, отвечающего современным задачам подготовки совместных решений».

Намерение министерства финансов «рекомендовать» ликвидацию компании «Маруити секьюритис» потрясло мир, как ударная волна. Еженедельные журналы опубликовали слух о некоем заговоре. Наиболее распространенная версия сводилась к тому, что решение министерства инициировано финансистами США, объединившимися с компанией «Ямамура секьюритис».

Смена руководства на фирме «Ниппон инфосистемс» тоже стала сенсацией ранней осени. Обыватели разошлись во мнениях. Когда малоизвестная американская компания официально предложила свое сотрудничество в делах реорганизации «Ниппон инфосистемс», обыватели иронически защелкали пальцами и причмокнули. Причмокивание, однако, сменилось едва ли не ступором после сообщений, что крупные банки Японии, страховые компании и пенсионные фонды единодушно голосовали за это предложение, обставленное непривычными условиями.

В один прекрасный вечер господин Колесо и господин Промышленник принимали сенатора США, представляющего в конгрессе один из штатов Среднего Запада. Его с супругой повели в кукольный театр Бунраку. Спектакль повествовал о запретной любви, конфликте долга и совести, разума и чувства, мести и двойном самоубийстве. Господин Колесо видел этот спектакль уже десять раз, но и в одиннадцатый его взволновала кульминационная сцена, в который несчастные влюбленные бросились в морскую пучину. Главный кукольник, получивший за свое мастерство титул «Живое сокровище культуры», управлял действиями героя с исключительной нежностью, с глубоким пониманием феноменов страсти и судьбы. Он глубже проникал в образ, чем любой из артистов, известных господину Колесо.

Сенатор с супругой большую часть представления проспали, после чего их уважительно пригласили в ресторан, где подали американский бифштекс. По сравнению с говядиной из Кобэ, с изящными прослойками жира, бифштекс был, в сущности, несъедобен, но оба японца из вежливости прожевали его. Они очень старались. Сенатор стремился поговорить о поставках сои, о пожертвованиях на новый «Японский центр» в университете его штата, а также об инвестициях в автомобильный завод, лет пять назад построенный господином Колесо. Но господин Промышленник предпочитал беседовать о политике.

— А ведь большой был сюрприз, когда провалился сенатор Рекард, не правда ли? — спросил он. — Японские деятели не уходят из политической жизни столь молодыми. По сути, большинство из них политикой занимается до собственных похорон.

Но издал лающий смешок.

— Дискредитация Рекарда поразила нас, — согласился сенатор. Это было для всех как снег с ясного неба. Впрочем, ходили всякие сплетни: будто бы — алкоголь, женщины, деньги… Но вряд ли вам интересны подробности.