Поляков рванул вперед, но генерал жестом велел ему вернуться на место.

– Я в норме, Дмитрий, – пробормотал он. – Голова немного кружится, только и всего.

Подчиненные взволнованно переглянулись.

Марчук заставил себя улыбнуться.

– В чем дело, господа? Никогда не видели больного гриппом? – Он опять зашелся от кашля, так, что был вынужден согнуться пополам. На губах его снова появилась слабая улыбка. – Не беспокойтесь. Обещаю ни на кого не чихать.

Вокруг невесело засмеялись.

Отдышавшись, генерал оперся о стол руками.

– А теперь послушайте внимательно, – произнес он, буквально вымучивая каждое слово. – С сегодняшнего же вечера резерв первой очереди переводится в состояние повышенной боевой готовности. Увольнительные отменяются. Офицеры, по тем или иным причинам отлучившиеся, должны немедленно возвратиться и занять свои места. К раннему утру заправим и укомплектуем боеприпасами танки, БМП, САУ. Транспортные и боевые вертолеты. И начнем тактико-специальные зимние учения.

– Привести столько подразделений в состояние повышенной боевой готовности – это потребует серьезных затрат, – спокойно заметил начальник штаба. – Огромных затрат. Парламент замучает нас вопросами. Военный бюджет в этом году весьма невелик.

– К черту бюджет! – отрезал Марчук, расправляя плечи. – И киевских политиков! Наша задача родину защищать, а не печься о каких-то там бюджетах! – Его лицо потемнело, он вновь покачнулся. Потом передернулся от приступа страшной боли и стал медленно падать – лицом прямо на стол. Пепельница с грохотом полетела на пол, по старому ковру рассыпались окурки и пепел.

Офицеры повскакали с мест и столпились вокруг упавшего командира.

Поляков протолкался вперед, забыв о званиях и субординации. Осторожно взял Марчука за плечо, приложил к его лбу руку. И в ужасе отпрянул.

– Господи! Да он сейчас воспламенится!

– Переверните его на спину, – сказал кто-то. – И ослабьте галстук и воротник. Будет легче дышать.

Поляков и второй помощник мгновенно выполнили указание, в спешке оторвав от генеральской рубашки и кителя несколько пуговиц. Когда шея и частично грудь Марчука открылись взглядам, кто-то охнул. Едва ли не каждый дюйм тела генерала покрывали кровоточащие язвы.

Поляков сглотнул, борясь с приступом тошноты, и резко повернул голову.

– Врача! – выкрикнул он, до смерти перепуганный увиденным. – Кто-нибудь, ради бога! Срочно вызовите врача!

Несколько часов спустя майор Дмитрий Поляков сидел, ссутулившись, на скамейке в коридоре областной клинической больницы. Подавленный, с затуманенным взором, он рассеянно рассматривал треснувшую напольную плитку, не обращая никакого внимания на скрипящий громкоговоритель, при помощи которого время от времени в то или иное отделение вызывали врачей и медсестер.

Внезапно перед глазами Полякова возникла пара начищенных до блеска ботинок. Вздохнув, майор поднял голову и увидел сурового офицера с худым лицом. Незнакомец смотрел на Полякова с очевидным неодобрением. Майора охватила злость. Тут его взгляд упал на красно-белый погон с парой золотых звезд. Генерал-лейтенант. Поляков вскочил со скамьи, расправил плечи и вытянулся по струнке.

– Должно быть, вы Поляков, старший помощник Марчука, – отчеканил генерал с утвердительной интонацией.

– Так точно, товарищ генерал.

– Я Тимошенко, – холодно сообщил узколицый. – Генерал-лейтенант Эдуард Тимошенко. Прибыл из Киева по приказу министра обороны и самого президента, чтобы принять командование.

Полякову с трудом удалось сохранить невозмутимое выражение лица. Тимошенко был известным конформистом, одним из сотен, оставшихся у власти со времен падения Советского Союза. Войсковым командиром был отвратительным. Те, кто служил у него в подчинении, рассказывали, будто главное, что интересует генерала, – это наведение показного порядка, а отнюдь не боеготовность. До настоящего времени Тимошенко занимал то один, то другой пост в Министерстве обороны, с рвением перекладывал из стопки в стопку бумажки и был на сто процентов уверен в том, что в глазах влиятельных политических деятелей он фигура незаменимая.

– Каково состояние генерала Марчука? – спросил Тимошенко.

– Еще не пришел в себя, – неохотно ответил Поляков. – Врачи говорят, основные показатели состояния его организма быстро ухудшаются. Лечению пока не поддается.

– Ясно. – Тимошенко фыркнул, пренебрежительно осматривая невзрачный коридор. И вновь взглянул на Полякова. – Отчего он заболел? Я еще в Киеве слышал что-то ужасное о радиационном заражении.

– Пока ничего не известно, – ответил майор. – Врачи проводят всевозможные анализы, но результаты появятся только через несколько часов или даже дней.

Тимошенко изогнул седую бровь.

– В таком случае, майор, не имеет больше смысла слоняться по больничным коридорам, как потерявшая хозяина болонка, согласны? Генерал Марчук либо выживет, либо умрет. Независимо от того, будете вы рядом или нет, в этом я уверен на все сто. – Он улыбнулся краем рта. – Кстати, я, пожалуй, возьму вас к себе в помощники. На первое время, а там уж подыщу офицера подостойнее.

Поляков не показал, что оскорблен, лишь бесстрастно кивнул.

– Есть, товарищ генерал.

– Замечательно. – Тимошенко указал на выход. – На улице ждет служебная машина. Поедемте в штаб вместе со мной. Сегодня же займитесь поиском для меня подходящего жилья. Я привык к удобствам. Либо можете с утра пораньше просто освободить квартиру Марчука.

– Но… – начал было Поляков.

Угрюмый приземистый генерал метнул в него быстрый взгляд.

– Что? – выпалил он. – В чем дело, майор?

– А с русскими что делать? С приграничной ситуацией? – спросил Поляков, не пытаясь скрыть удивления. – Генерал Марчук запланировал завтра утром начать учения.

Тимошенко нахмурился.

– Ах, да. – Он пожал узкими плечами. – Разумеется, я, как только приехал, все отменил. Учения по полной программе среди зимы? А износ дорогостоящего оборудования и прочее? – Он насмешливо мотнул головой. – И все из-за идиотских сплетен о затеях России? Бред собачий. Не понимаю, честное слово, не понимаю, что Марчук там себе навыдумывал. Видно, из-за жара у него помутилось в голове. На одно топливо ушла бы пропасть денег.

С этими словами новый начальник Северного оперативного командования украинской армии резко повернулся и важно зашагал прочь. Майор Поляков, в полном отчаянии, проводил его долгим растерянным взглядом.

Пентагон

Капрал полиции Пентагона Мэтью Демпси негромко насвистывал себе под нос, обходя коридорные лабиринты массивного здания. Он любил дежурить по ночам. Пентагон работал круглые сутки; из-под дверей некоторых кабинетов и сейчас пробивался свет, но шум дневной суеты к полуночи утихал.

Внезапно затрещал небольшой радиоприемник, прикрепленный к уху капрала.

– Демпси, это Милликен.

Демпси поднес ко рту портативную рацию.

– Слушаю, сержант.

– Диспетчеры сообщили, из отдела обеспечения в Разведывательном управлении объединенного комитета поступил экстренный вызов. Кто-то набрал 911, но ни слова не говорит. Оператору кажется, она слышит чье-то дыхание, но никто не отзывается. Сходи проверь, в чем там дело.

Демпси нахмурил брови. Кабинеты Разведывательного управления в Пентагоне – место особенное: недоступное для всех, кто по меньшей мере не получил допуска к работе с совершенно секретными материалами. Демпси в случае крайней необходимости имел право там появляться, но этому неизменно сопутствовали проблемы. Даже если нынешний вызов был ложным, Демпси предстояло несколько часов подряд заполнять потом формы о неразглашении и отвечать на уйму вопросов.

Вздохнув, он помчался по коридору.

– Бегу.

У внешних, закрытых на замок дверей отделения РУ Демпси приостановился. На электронной охранной сигнализации горела ярко-красная лампочка. При малейшей попытке незаконного проникновения внутрь по всему зданию разносились сигналы тревоги. Опять сдвинув брови, Демпси достал из кармана специальный, выдаваемый каждый раз на дежурстве пропуск и вставил его в приемное отверстие. Лампочка сменила цвет на желтый – вход открылся.