– Когда?

– Остается менее двух суток, – ответил глава Тринадцатого управления.

Дударев встал из-за стола, прошел к окну. С минуту смотрел на освещенный фонарями двор, потом повернулся и снова взглянул на Иванова.

– Что конкретно известно американцам?

– Далеко не все, – заверил его Иванов. – В основном сплетни и догадки. – Он пожал плечами. – Но копают они глубоко и старательно, бросают на поиск ответов все силы.

Президент кивнул и смерил разведчика сердитым взглядом.

– Курьер с вариантом ГИДРЫ уже прибыл в США?

– Да, – с уверенностью ответил Иванов. – Сейчас он в Нью-Йорке, вот-вот отправится в округ Колумбия.

– Хорошо. – Дударев опять отвернулся к окну и, увидев в стекле свое кривое отражение, сильнее насупился. – Дай сигнал агенту: Кастилья должен уйти с дороги как можно быстрее. До секретной встречи с союзниками. – Он резко повернулся к Иванову. – Понятно?

– Так точно, – спокойно ответил тот. – Будет сделано.

21 февраля, посольство США, Берлин

Рэнди Рассел внезапно напряглась, почувствовав пробежавшую по телу волну нестерпимой боли. С несколько секунд ей было настолько дурно, что конференц-зал на третьем этаже, в котором она сидела, казался кроваво-красным. Лоб одновременно жгло и обдавало холодом. Рэнди медленно выдохнула заставляя себя расслабиться. Боль постепенно стихла.

– Немного неприятно, а? – весело спросил работавший при посольстве врач, закончив накладывать на рану шов.

– Если «немного неприятно», по-вашему, – сущий ад, тогда да, – ответила Рэнди.

Врач пожал плечами, уже поворачиваясь к столу, чтобы собрать инструменты.

– Если бы все было по-моему, мисс Рассел, мы разговаривали бы в больничном отделении неотложной помощи, – спокойно произнес он. – Ваших ушибов, легких ожогов и царапин с лихвой хватило бы троим крепким мужчинам, а вы молодая женщина.

Рэнди пристально посмотрела на него.

– Надеюсь, раны не слишком серьезные?

– Каждая в отдельности? Нет, – нехотя признался врач. – Но если вы уймете свою прыть и позволите организму определить, насколько сильно он поврежден в целом, сразу согласитесь лечь в больничную постель и подключить к себе капельницу с болеутоляющими.

– Я поняла: лучше продолжать бегать, – сказала Рэнди с кривой улыбкой. – Так я, пожалуй, и поступлю. Признаться честно, сидеть на месте и ничего не делать я терпеть не могу.

Врач фыркнул. Покачал головой, признавая поражение. И поставил на стол перед Рэнди пузырек.

– Пообещайте хотя бы, что, когда боль станет невыносимой, вы непременно выпьете две таблетки. Они облегчат ваши страдания.

Рэнди взглянула на бутылочку, снова на врача.

– А какие у них побочные эффекты?

– Незначительные, – ответил он, едва заметно улыбаясь. – В худшем случае почувствуете легкую сонливость. Но будьте осторожны, когда затеете что-нибудь грандиозное, вроде стрельбы из автоматического оружия, погони за бандитами или поджога дорогих вилл, – добавил он на прощание.

– Хорошо, – спокойно ответила Рэнди.

Когда дверь за врачом закрылась, оперативница ЦРУ бросила пузырек в ближайшее мусорное ведро, поднялась со стула и, прихрамывая, прошла к Курту Беннету, главе специальной аналитической команды из Лэнгли. Беннет все пытался узнать, какой системой связи пользуется Вольф Ренке – ломал голову над комбинацией цифр, которую успела установить погибшая команда Рэнди, и над теми номерами, какие удалось извлечь из памяти изуродованного огнем сотового.

Рэнди взглянула через плечо Беннета на компьютерный экран, на котором пестрела мешанина цифр и символов. Некоторые были соединены непрерывными, другие – пунктирными линиями. Остальные стояли отдельно.

– Как дела? – осторожно поинтересовалась Рэнди.

Аналитик посмотрел на нее. Глаза у него были красные от усталости, но ярко блестели за толстыми линзами очков в металлической оправе.

– Кое-что проясняется. Сеть создавал великий мастер. Масса тупиков, петель. Впрочем, я как будто подхожу к разгадке.

– Что ты имеешь в виду?

– Мне удалось установить, что несколько номеров зарегистрированы в разных государствах, – сообщил Беннет. – В Швейцарии, России, Германии и Италии.

Рэнди нахмурилась.

– Ты уже знаешь, какое отношение ко всем этим странам имеет Ренке?

– Пока нет, – ответил эксперт. – Большинство телефонных счетов, по-моему, фальшивые. Своего рода электронные аналоги почтовых ящиков, которые арендуют люди, скрывающиеся под выдуманными именами.

– Черт!

– Но все не столь безнадежно, – уверил Рэнди Беннет, приподнимая бровь. – Предположим, ты находишь этот существующий в действительности почтовый ящик. Что будешь делать дальше?

– Организую слежку за любым, кто подойдет к ящику и вынет из него корреспонденцию, – сказала Рэнди. – И попытаюсь выяснить, от кого приходят письма.

– Вот именно. – Аналитик блеснул белозубой улыбкой. – С электронными устройствами, в данном случае с телефонами, можно проделывать то же самое. Определять номера звонящих, выходить на новые счета и так далее.

– Сколько вам потребуется времени, – негромко спросила Рэнди, – чтобы выследить основные номера?

– Трудно сказать, – ответил Беннет, пожимая плечами. – Может, еще несколько часов. А может, двое суток. Все зависит от того, как часто негодяи будут выходить на связь. Чем чаще, тем для нас лучше.

Рэнди кивнула.

– Тогда внимательнее за ними следи, Курт, – решительно сказала она. – Я обязана выяснить, где прячется Ренке. Как можно быстрее.

В зал вошла еще одна агент ЦРУ. Рэнди повернула голову.

– В чем дело?

– В Лэнгли вроде бы установили имя человека, которого ты убила в доме Кесслера, – быстро проговорила агент. – Обгоревший паспорт, естественно, оказался фальшивым, но уцелевший кусок фотографии удалось сравнить с другим снимком, который давно хранится в наших архивах.

– Покажи, – выпалила Рэнди, хватая из рук коллеги лист бумаги с пометкой «Совершенно секретно», только что полученный из штаба ЦРУ. Вверху располагалось давнее черно-белое изображение темноволосого человека в форме. Рэнди сравнила его с запечатлевшимся в памяти образом головореза, который всего несколько часов назад так страстно жаждал ее убить. И кивнула.

Ее взгляд скользнул ниже.

– Герхард Ланге, – прочла она вслух. – Бывший капитан госбезопасности Восточной Германии. После объединения арестован правительством Бонна по обвинению в нескольких политических убийствах, совершенных в Лейпциге, Дрездене и Восточном Берлине. Вскоре освобожден за недостаточностью улик. По одной из версий, месяц спустя эмигрировал в Сербию и в период с 1990 по 1994 год работал консультантом по внутренней безопасности при режиме Милошевича. Затем опять эмигрировал – в Россию. Других сведений нет. Так-так-так, – пробормотала она. – Выходит, наш несравненный доктор Вольф Ренке предпочитает работать с бывшими соотечественниками. Сколько же бандитов из «Штази» в его распоряжении в общей сложности?

Кельн

Бернхард Хайхлер сидел за письменным столом в своем кабинете в Федеральном ведомстве по защите конституции. И смотрел рассеянным взглядом на экстренные доклады из Берлина – бумаги, которые могли с поразительной легкостью обернуться для него сущим кошмаром. Из его груди вырвался стон, но он тут же заставил себя умолкнуть, испугавшись, что его кто-нибудь услышит.

В три часа ночи здание ведомства почти пустовало. Работали в это время лишь дежурные канцелярские служащие да контрразведчики. Хайхлер был приверженцем установленных порядков и обычно не любил пускать чрезмерным усердием пыль в глаза. Разумеется, его решение остаться на работе дольше, чем требовалось, якобы чтобы изучить материалы по расправе с тремя американскими агентами ЦРУ, вызвало у сотрудников определенные подозрения.

Но догадаться, что за причина заставила Хайхлера изучить отчеты полиции раньше других, никто пока не мог.