— Салям Аллейкум, — спокойно произнёс.

В ответ раздался тихий смех и ответное приветствие.

— Деньги привез? Сколько?

— Сколько договаривались.

— Танджи, приведи ученого и его выродка, — крикнул человек. Я уже мог рассмотреть его — среднего возраста, с тонкой бородкой до груди. Он протянул руку к портфелю. — Давай сюда, надо пересчитать.

Майкл учил меня никогда не отдавать деньги, пока не получу заложников. Сделав шаг назад, озвучил свои условия.

— Ну ладно, ладно, сейчас получишь своих заморышей.

Небольшая дверца в стене напротив, вероятно ведущая в погреб, отворилась, и оттуда покачиваясь вывалился сначала один человек, а за ним и другой. Позади них слышались нетерпеливые окрики.

Я стоял, не двигаясь. Помнил, что говорил мой наставник — опасно показывать свои эмоции, тем более если нет прикрытия. При подобных обстоятельствах он сам едва не лишился жизни, получив пулю в плечо.

— На, забирай. Доволен?

— Вполне, — кивнул, оглядывая пленников. Их вид оставлял желать лучшего — кости да кожа, лихорадочный блеск в глазах улавливался даже в полумраке. Одежда напоминала лохмотья. — У входа ждет автомобиль. Посадите их внутрь, пока мы рассчитаемся.

Террорист отдал приказ на берберском, который я, к счастью, неплохо знал, а сам встал и направился ко мне. Проводив взглядом заложников и убедившись, что они садятся в машину — услышал хлопок дверцы, я протянул портфель с деньгами.

Уже без интереса наблюдал, как открылись замки, мясистые пальцы пробежались по пачкам банкнот — стало душно, захотелось поскорее выйти отсюда. Я понял, что всё-таки еще не научился хранить самообладание — мне было жутковато. Это мог быть последний день моей жизни…

…Уже по дороге в аэропорт думал об этом. Я участвовал в переговорах с бандитами и террористами до этого, вместе с Майклом неоднократно вносил рансом, но быть вот так — один на один, зная, что в любой момент тебя могут лишить жизни — такого еще не было. Прикрыв глаза, попытался задремать и тут же ясно увидел лицо Лёльки. Она улыбалась, но почему-то глаза оставались грустными. Чертыхнувшись про себя, поднял веки — привидится же Почему? Вдруг понял, что хочу ее увидеть, хочу быть с ней, так, как волк хочет быть со своей волчицей.

Майкл вернулся не один — с какой-то девушкой, и, к моему удивлению, Заид-аль-Заки, выделил ему отдельный дом на окраине города. Я не хотел показывать, но любопытство снедало. Мой приятель выглядел усталым, но, несмотря на это, его глаза горели огнем и — я не мог перепутать — счастьем.

Только на третий день после его приезда нам удалось побеседовать. Он сам зашел ко мне: одетый в дишдашу, с еще более густой растительностью на лице — настоящий саудит.

Поздоровались, и я предложил ему выпить по рюмочке припасенного коньяка.

— Слышал, что ты был в Ливии. Справился?

— Да, хотя и было немного не по себе.

— А мне пришлось задержаться в Йемене. А по дороге заскочил в Джибути.

Мне жуть как хотелось услышать о приключениях Майкла, но еще больше хотелось услышать о девушке, которую он привез с собой. Словно догадавшись, мужчина усмехнулся в бороду и похлопал меня по плечу.

— Помнишь, я когда-то тебе рассказывал про девушку-врача, которая спасла мне жизнь?..

Кивнул. Конечно, помнил, даже имя её — Полина. Майкл широко улыбнулся, опрокинул рюмку коньяка.

— …Так вот, представляешь, я нашел ее. В Йемене! Невероятно!..

Майкл говорил, глаза его светились от счастья, а я завидовал ему белой завистью. Он влюблен и, похоже, взаимно.

— …Знаешь, Никит, я понял: настоящие чувства никуда не деваются. Они могут на время затаиться, но они живы. Черт, я просто вне себя от счастья!

— И что ты собираешься делать?

Он тряхнул головой.

— Сам не знаю, но люблю ее, черт меня побери, очень люблю.

Видел, что ему уже не терпелось уйти, и не стал задерживать. Вздохнул. Раз сам не могу быть счастлив, то хотя бы могу быть счастлив за кого-то.

Оля

Шесть лет пролетели так, что я даже не заметила. Много училась, проходила практику, по выходным ездила в наш с Темкой небольшой коттедж на берегу Оки. Мы, наконец, смогли позволить себе новую квартиру на юго-западе Москвы, и в ней даже не надо было делать ремонт. Муж зарабатывал хорошие деньги и мог позволить себе такую роскошь. Когда мы въехали, там уже было все, включая мебель. И хотя не всё отвечало моему вкусу, я не капризничала. В конце концов, это муж обеспечивал меня всем, пока я училась. А Артём работал много. Мы почти перестали видеться — то у него ночные дежурства, то срочные вызовы. Даже выходные проводили раздельно, и я не спорила с ним. Встречи с инвесторами важнее, чем сидение перед телевизором с миской попкорна.

Артём теперь и одевался по-другому. Всегда в костюме, отглаженной мной рубашке и при галстуке. Он был главным врачом модной клиники пластической хирургии. Ездил на «Volvo» и даже имел собственного водителя. Несмотря на всю важность, которую мой муж напускал на себя, я все-таки не могла не подтрунивать над ним — он частенько спрашивал у меня совета.

Будучи главврачом, Тёмка совершенно ничего не понимал в челюстно-лицевой хирургии и частенько приносил мне рентгеновские снимки, чтобы я подсказала, что и как надо делать. Мне это льстило, и я, смеясь, спрашивала когда, наконец, он предоставит мне подходящую должность в своей клинике.

Он хмурился, недовольно бурчал про то, что мне сначала надо окончить институт, а я обещала, что помогаю ему последний раз.

— Оль, пока я могу предоставить тебе работу секретаря. У себя. Представляешь — по утрам ты будешь приносить мне кофе, а в обеденный перерыв я смогу тебя трахать прямо на столе.

— Да ну тебя, Тём, — хмурилась. Дурацкие шутки. — И кто у тебя секретарша сейчас? Именно этим ты с ней и занимаешься каждый день? Поэтому до тебя так сложно дозвониться?

Он только хохотал, тискал меня, щипая за задницу. Как правило, так наши разговоры и заканчивались. И хотя мы просто шутили, но что-то мне подсказывало, что в каждой шутке есть доля правды. В любом случае мне надо было проходить ординатуру, а это еще два года в одной из московских больниц.

Оля

Ординатуру мне выпало проходить в Институте имени Склифосовского, чему я была несказанно рада. Все-таки это один из известных госпиталей с богатой историей, новейшим оборудованием и известными врачами.

Всю ночь не могла спать, ворочалась, вызывая недовольство мужа, волновалась. Вскочила ни свет ни заря и бросилась в ванную. Так хотелось выглядеть подобающе. На стуле висела уже с вечера приготовленная одежда — строгая блузка и юбка-карандаш.

Пока варила кофе, Артём, слегка отекший от сна, остановился в дверях.

— Что у нас на завтрак?

Я развела руками.

— Тём, сам найди, а? Мне сегодня точно не до тебя.

— Значит, мне придется ехать на работу голодным? — в голосе слышалось недовольство. — А ты знаешь, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок?

— Знаю, знаю, — уже натягивала на себя юбку. — Только я уже давно там, разве нет? Дальше пути нет.

— Ну, Оля! Я жрать хочу.

— Тёмыч, сделай себе тост. Извини.

Уже выскочила из кухни и плотнее закрыла за собой дверь. Артём по утрам любил поныть — долго и нудно…

Погода соответствовала моему настроению — солнечная, свежий ветерок ласково трепал волосы, деревья шуршали зелеными кронами.

В просторном зале меня остановила нянечка, строго приказав не бегать по мокрому полу. Дождавшись своей очереди в регистратуре, назвалась и ждала, когда за мной придут.

Меня подвели к двери с табличкой «Ординаторская».

— Вот ваш офис, — улыбнувшись, старшая медсестра постучала в дверь. — Полина Алексеевна, к вам новенькая.

Женщина, сидевшая спиной ко мне, обернулась — совсем молоденькая и очень красивая. Вскочив со стула, подошла ко мне.

— А вы Оля? — протянула мне руку. — Очень приятно. Проходите и занимайте этот стул, пока вас не опередили…