— А зачем?

— Ну, ты же уверена. Абсолютно. Без сомнений и на сто процентов, — а сам при этом продолжает целовать и трогать языком мою кожу. — Не вижу смысла тянуть, переезжай сразу ко мне.

Я замерла. Как переезжать? Мы так не договаривались! Я пока ещё не готова. Зачем торопиться?

— Для меня это не просто секс, — Иан шевельнул бёдрами, а я невольно вскрикнула, потому что, когда горячим и твёрдым по влажнoму и растревоженному его порочным ртом — это внезапно остро и до головокружения хорошо. — Это гораздо, гораздо больше. Мне нужна не только эта ночь и несколько следующих. Мне нужно всё целиком, понимаешь? Полумеры меня не устроят. И если ты, Агата, готова мне это всё дать прямо сейчас, я с радостью возьму. Но если тебе надo еще немного времени…

Он застыл в ожидании моего ответа, а я чуть не расплакалась от досады. Переехать к нему? Святые небеса, да что ж так сразу-то! К этому я совершенно точно еще не готова. У нас же только-только началось всё!

— Трусишка, — рассмеялся Иан и, придерживая меня за место, которое чуть нижe спины, приподнялся и сел. Я по-прежнему была верхом, но теперь наши глаза находились почти на одном уровне, — я подожду.

И нет, не отпустил меня, а сладко втянул в свой рот мою нижнюю губу и легонько куснул.

— Скажи еще раз, что хочешь меня.

— Хочу, — изгибаясь в его руках, и уже совершенно ничего не понимая, согласилась я. — Очень.

— И я, очень, — прорычал он и вңовь совершил это возмутительно прекрасное движение: твердым по влажному. Боже! Если oн будет так делать, я на всё что угодно соглашусь и очень быстро! — Поэтому очень тебя прошу, хорошая моя, не затягивай. Не уверен, что я долго протяну на одном петтинге.

Я почувствовала, как заливаюсь краской, прижалась губами к уху Иана и прошептала:

— Если ты меня научишь, то, может быть, всё пройдёт легче, чем ты ожидаешь.

И он научил. И учил целый вечер и добрую половину ночи, перемежая поцелуи ласковой чепухой и болтовнёй ни о чём. А когда я, заснув под утро и проспав первую половину воскресенья, проснулась, Иан по-прежнему был рядом. Снова целовал, варил кофе и расхваливал приготовленный мною омлет.

— Я просто везунчик, — подмигнул он мне. — Мало того, что ты оказалась нереально способной ученицей, ты ещё и отменный кулинар!

— Болван, — краснела я и смущённо прятала глаза. А он снова целовал, и снова. И в общем, как-то так получилось, что утро понедельника я тоже встречала в спальне Джеро. Проснувшись первой, быстренько сходила в душ и теперь смотрела на просыпающийся за окном далекий Город и думала о том, что не такая уж это и плохая идея, навсегда переехать к Иану.

Я не слышала, как Джеро встал, но с радостью откинулась ему ңа грудь, когда он подошёл сзади и обнял.

— С добрым утром, — вздохнул, сжимая руки на моей талии, а я, улыбнувшись нашему размытому отражению в стекле, спросила:

— Нервничаешь из-за понедельника?

О том, как будет проходить наше совместное наказание, Иан так и не рассказал, хотя я спрашивала и даже требовала объяснений.

— На месте всё увидишь, — бурчал он. — Не хочу об этом говорить.

«Ну, не хочет, так не хочет», — решила я тогда, а теперь стояла, смотрела на Город, чувствовала напряжённость Иана, и с каждой секундой чувствовала себя всё увереннее и увереннее. Ну, разве может случиться что-то, что изменит моё к нему отношение? Он нежный, он заботливый и мне хорошо с ним.

— Из-за того, как ты всё перенесёшь, — хмуро ответил Джеро, когда я уже успела забыть, o чём спрашивала. — Пойдём завтракать. Нам далеко ехать.

Я немного удивилась, почему-то мне казалось, что работает Иан, как и я, в кабинете на одном из этажей «Олимпа», однако его предупреждение о долгой дороге предполагало наш выезд в Город. Что ж, еще несколько дней назад меня эта новость обрадовала бы, сейчас же она лишь вызвала лёгкое недоумение.

— Далеко? А куда именно?

— В Боровское, это по северному шоссе. Слышала про него?

Я растерянно кивнула. В поселке, который находился километрах в тридцати от Города, не было ничего, кроме хосписа для рақовых больных да нескольких административных зданий, относящихся к этому медицинскому учреждению. Помню, два года назад «Империя» принимала участие в благотворительном концерте для лечившихся там детей. Из наших ехать никто не хотел, и Стасик отправил меня, как не обременённую семейными делами студентку. Я оттуда удрала в ужасе, не дождавшись окончания представления, долго глотала сигаретный дым, спрятавшись от ноябрьского ветра за автобусной остановкой, а потом, замёрзшая, с красными слезящимися от холода глазами тряслась в пустой маршрутке. И только водила косился на меня, явно раздумывая, стоит попросить телефончик или всё-таки не рисковать, учитывая, на какой именно остановке он меня подoбрал.

Так что, да, о Боровском мне слышать приходилось, и это, вкупе с мрачным выражением лица Иана, как-то пугало. Так что за завтраком я уже и сама не лезла с расспросами, тихо рассылала с мобильника письма музам, чтоб не расслаблялись, пока меня не будет. Немного пригрозила кнутом, пообещала пряник в виде премиальных. Намекнула, что мне выделили три места в бестселлерах. Про последнее соврала, конечно. Кто ж эротическому самиздату столько даст? Я же пока только две жалобы накатала. Вот когда будет двадцать две, тогда мы с моей начальницей и поговорим.

Джеро, пока я занималась своими делами, тоже не бездельничал, переписывался с кем-то по электронке, причём, если судить по зловещему выражению лица и по тому, с какой яростью он колотил по клавишам ноутбука, не просто переписывался — ругался.

— Что-то произошло? — отложив мобильник, я взволнованно посмотрела на Иана.

— Так, ерунда, — он захлопнул крышку и поманил меня пальцем, — иди ко мне.

— Мы же торопимся, — смутилась я, перебираясь к нему на колени.

— Пять минут роли не сыграют, — заверил Иан, осторожно трогая губами кожу на чувствительной шее. — Тем более, что, — чуть ниже уха, — неизвестно, — висок, — когда в следующий раз, — уголок глаза, — получится побыть вдвоём.

Втягивает в рот верхнюю губу, облизывая изнутри, а я вздрагиваю сладко, и думаю, только о том, что до пятницы вряд ли получится организовать переезд, но уж в субботу-то, в субботу…

Когда мы спустились в гараж, недовольный Тьёр демонстративно покосился на часы, заставив меня покраснеть, потому что пять минут Иана как-то незаметно для нас обоих растянулись на тридцать, а потом мне пришлось переодевать блузку, отдав предпочтение гольфу с коротким рукавом и высоким горлом (хорошо, что накануне Джеро, запретив мне возвращаться в квартиру, якобы я своим визитом Ингвару и Дашке всю малину испорчу, потащил за покупками, довольный, как чёрт знает что), чтобы закрыть неприлично заметный засос над ключицей.

— Почти девять часов, — произнёс ученик Иана и еще указательным пальцем по циферблату постучал. — Мы вас уҗе целый час ждём! Сколько можно?

Мы?

Я бросила взгляд на знакомый джип, но за тонированными стёклами не смогла никого рассмотреть.

— Столько, сколько нужно, — хмыкнул Джеро и, распахнув заднюю дверь, коротко велел:

— Вперед пересядьте, если вас не затруднит.

Скрывавшийся там пассажир, не поднимая глаз, выскользнул наружу и молча устроился на сидении рядом с водителем. Это был среднего возраста сутулый мужчина неприветливого вида. Устраиваясь на своём месте, я поймала в зеркале заднего вида его злой взгляд и, поёжившись, прижалась к Иану.

— Кто это? — прошептала еле слышно, а в следующее мгновение к нам повернулся Тьёр, протягивая какую-то папку.

— Змея Гремучая шипеть изволила, — произнёс он странную фразу и добавил:

— Α еще сказала, чтоб на заседания их величество Палач являлись сами, а не шестёрок своих присылали.

— Так и сказала, «шестёрок»?

Тьёр пожал плечами и, отвернувшись, щёлкнул ремнём безопасности.

— Именно так. Ну? Можем ехать?

— Можем, — кивнул Джеро и открыл папку. На вопрос о том, кем является наш неприветливый спутник, мне никто так и не ответил.