Возле священника начала проявляться, сначала в виде небольшой ряби, дальше темной туманной дымки, невнятная фигура. Повинуясь какому-то наитию, я скользнул сознанием в ту странную заросшую ярко изумрудной растительностью область потустороннего, где я когда-то повстречался с духом оборотня — ягуара. Исчезли и дом, и сад в окружении колючего кустарника и мои телохранители с демонологом. Осталась дымка, которая не была дымкой. Вновь, как в детстве во время атаки Шуйских на наш дворец, передо мной возник демон. Огромный, рогатый, с красной кожей, бугрящейся комками мускулов. Зеленые ветки вокруг него скукоживались, а под копытами все явственней проступали трещинки — разломы, откуда подымался вонючий черный дымок. Выхватив из ножен уже привычный здесь клинок, приготовился защищать свою жизнь.

— Вуф! Подожди! Я не собираюсь на тебя нападать! — Выставил перед собой пустые ладони этот громила. — Я всего лишь вызван для показа тебе. Я не причиню вреда.

— Как ты сюда проник? Ты же не дух?… Или все же дух?

— А почему я должен быть духом? — На страшной морде явственно проступило изумление.

— Ну, это ведь территория духов….

— Ха! Это, прежде всего, переходная зона вашего мира, а уж духи идут через нее или кто другой — это уже дело десятое.

— Еще на один вопрос ответишь? — Времени до окончательного формирования этого существа в реальном мире могло почти совсем не оставаться, поэтому я спешил хоть как-то выспросить у демона то, что у его хозяина спрашивать было не комильфо.

— Спрашивай.

— Католические монахи вас нанимают? Если нанимают, то могут ли и другие заключить с вами контракт?

— Да, на оба вопроса. Любой разумный, кому есть чем платить, может прийти в эту переходную зону, высказать громко и четко свои пожелания и ждать ответа от заинтересовавшихся. Прости, — он замахал на меня руками — не могу тут задерживаться. Призыв!

И демон растаял в воздухе. Зона поникшей листвы с его исчезновением моментально воспрянула, затянув прорехи. Похоже, пора и мне.

Я вновь ощутил себя во дворе коттеджа архипрелата. Демон там уже пребывал полностью во плоти. Если бы только что не разговаривал с ним, ни в жизнь бы не подумал, глядя на эту тупую морду, что передо мной очень даже разумное существо. Не то прикидывается, не то наш мир пагубно влияет на мыслительные способности демонов. Вот чувствую, задай я демону вопрос в эту минуту, услышу в ответ только рев и рык. Решил проверить свою догадку:

— Эй, рогатый, мы можем поговорить?

Что и следовало ожидать. Никакой связной речи. На лице монаха уловил довольную улыбку. Не хочет католик, чтобы информацию я мимо него получал.

Вернулся домой. Черт, разбередил этот демон любопытство. Так и хочется окунуться в эту самую переходную зону и попытаться призвать чего-нибудь этакое. Но в сомнениях пребываю. Как-то странно это будет выглядеть, и страшновато, голосить в тот волшебном лесу. Может ведь выйти как в том анекдоте, когда к голосившему «Ау» мужику из лесу медведь вышел: «Чего орешь, мол». Мужик говорит, что хотел, чтобы его кто-нибудь услыхал, а медведь на это «Ну услышал я тебя, легче тебе от этого?». Вот и ко мне, не выйдет ли из леса что-нибудь типа того медведя, если еще не хуже. Я ведь помню, что дух оборотня-ягуара говорил, что они, духи, силу получают в смертельных поединках. Не соврал, кстати, сей дух: до поединка мой рекорд в портальном переходе составлял девятнадцать саженей с несколькими вершками и почти не прибывал, а сразу после — почти двадцать одну сажень. Еще бы знать, сколько это в обычных метрах, сантиметрах, но чего не знаю, того не знаю. Мерки эти еще не придуманы в отличие от саженей, вершков и прочих пядей.

Ладно, если решусь на этот долбаный эксперимент, то только под присмотром. Созову всех своих: и Годунова, и Бельского, и Сеньку, и, конечно же, Светлу. Без готовой ко всем неожиданностям лекарки начинать опасное дело — точно глупость великая. Хотя, как знать, может и с лекаркой тоже… мда. Но, вот чую я, наше спокойное время уже на исходе, и к грядущим бурям и катаклизмам нам нужно максимально усилиться.

Всю ночь провел в размышлениях, стоит ли рисковать с призывом демона или это будет форменным самоубийством. То вскакивал с кровати в порыве бежать созывать всех мысленно мной намеченных, то вновь укладывался, понимая, что ночь на дворе, мои друзья придут, конечно, но будут крайне недовольны внезапной побудкой, ведь не горит же. Рассвет я встречал с чугунной от бессонницы головой, но зато полностью успокоившийся. Все же решил для себя, что возможная выгода не оправдает ожидаемого риска. Там и духи в поисках силы бродят, и сами демоны не факт, что будут намерены выполнять роли простых призывов. Да и насчет платы сомнения меня одолевают. Скорее всего, демоны как-то могут забирать силы призывателя. И ладно, если это просто магические силы, а не жизненные. Хотя, и потерять в магии я тоже не согласен. Слишком уж муторно и долго ее тренировать.

— Иван Иванович, очень нужно! — Звонкий голос Сумарокова буквально ввинчивался в мозг, вырывая сознание из того безмыслия, что установилось у меня под влиянием сурового недосыпа.

— А,… еще раз, связно и медленно скажи мне, чего тебе от меня нужно?

Семен, ни свет, ни заря примчавшийся ко мне за помощью в осуществлении озарившей его идеи, покорно начал вновь повествовать.

— Театр я замыслил создать у нас. На вроде того, как ты рассказывал, где Отеллу аглицкие немчины показывали.

— Ну, так создавай. Или тебе мое личное разрешение для этого нужно?

— Не разрешение, — Сенька аж показательно покаянно вздохнул. — Нужно, чтобы ты снова рассказал бы про того Отеллу с его Дез… Дезимоной. А я запишу все. А уж потом я ух, такие мороки нарисую, все немчины обзавидуются. А то ишь какая, мою магию бесполезной обзывать!

— И кому это ты пыль в глаза пускать собрался?

— Да есть у нас одна. Думает, если лекарка, так честных парней и обзывать можно.

— Светла, что ли? — Недоуменно поинтересовался я, не представляя, чего бы это моей подруге понадобилось обижать Семена. К тому же и неправда явная в том, что пользы от Семеновой магии нет.

— Да при чем тут твоя Светла. Груня! Я к ней с честными намерениями, мол, нравишься ты мне, давай начнем встречаться, а к осени, может и до свадебки дело дойдет. А она нос воротит, и губы куриной гузкой поджимает. Вот и замыслил ей доказать.

— Ага! Выдавить из нее жбан слез сим трагичным повествованием.

— Ага, — Сенька картинно повесил голову, призывая ему посочувствовать.

— Идея хорошая. Только вот, история про ревность в любовных ухаживаниях, мнится мне, преждевременной будет.

— Скажешь тоже, ухаживаниях…. А как тогда быть?

— Есть другая история. Ромео и Джульетта прозывается. А начинается она так:

— Подожди, подожди! — Семен рыбкой нырнул за мой письменный стол, вытянул из стопки дорогущей бумаги лист и извлек из чернильницы перо. — Я готов.

На всю неделю мы были потеряны с Семеном для внешнего мира. Хорошо еще, что и мир этот тоже не стремился привлечь наше к нему внимание посредством каких-нибудь катастроф или чрезвычайных происшествий. Наконец, я облегченно выдохнул:

Семен не менее облегченно кинул порядком измочаленное перо в чернильницу и уставился, пряча мокрые глаза, на свои изрядно раскрашенные пальцы.

— Сильная штука. Так пробирает, аж слезы сами течь начинают. — И швыркнул носом.