А я, в который уже раз, поразился своей улучшившейся памяти. В прошлой жизни я не раз читал это гениальное произведение и неплохо знал его текст, но не вот так, дословно. Лишь в нескольких местах споткнулся и починил прорехи близкой по строению и смыслу отсебятиной.

— Где спектакль ставить думаешь?

— Спектакль?

— Представление это будет так называться.

— А-а! Наверное, попрошусь к лекаркам. У них есть зала большая. И пустует к тому же.

— Зря. Так Глаша твоя заранее все знать будет. Сюрприза не получится.

— Не Глаша, Груня. Аграфена. А где тогда? — Он начал оценивающе поглядывать по сторонам, пытаясь примерить задумку к моей невеликой в общем-то гостиной.

— Так во дворце Плещеевых. Пока они все равно в отъезде, потренируешься, порепетируешь. А через месяц, как наша эскадра вернется, и покажешь свое творение народу. Только не забудь со всех причастных взять клятву о неразглашении до срока подробностей пьесы.

Семка не стал переспрашивать значение слова «пьеса». То ли знал, то ли из контекста догадался. Умчался к Плещевым договариваться. Искренне надеюсь, слова великого искусства тронут каменное сердце прелестницы. И как друг надеюсь и как правитель, которому нужны новые маги в его владениях.

Из заграничного похода вернулась наша эскадра под командованием Андрея Плещеева. Он же и рассказывал в красках и лицах о достижениях своей экспедиции. Удачно сходили, даже очень. Дня начала завернули в Кадис. За компанию с попутчиками испанцами. Андрей, оценив мощь финансовых потоков, проходивших через этот порт, решил продать здесь наши артефакты, изготовленные как раз для этой цели. Расторговался свехудачно. Золота в городе было много, его главные заправилы по достоинству оценили все удобства, предоставляемые бытовыми артефактами, а морские капитаны готовы были снять последние портки, чтобы вооружить команды своих судов артефактами боевыми, уменьшив тем самым риск их захвата свирепствующими на морях пиратами. Как потом оценил наш адмирал, золота он за артефакты выручил втрое больше чем, если бы стал их продавать на рынке Стамбула. И нет, это не артефакторов у турок больше, а банально меньше золота.

И еще одну важнейшую задачу выполнил наш адмирал. Помните мои планы по пополнению нашей колонии морисками, бывшими арабами и евреями, крещенными в католичество, но не принятыми испанским обществом. Где ж их искать, как не в Кадисе, древнейшем городе Андалусии, в свою очередь, главной составляющей относительно недавно поверженного испанцами Кордовского халифата. Без всяких дипломатических вывертов и экивоков Плещеев объявил в главной ратуше Кадиса на торжественном собрании в его честь о наших потребностях в новых гражданах. Его предложения бесплатной доставки к нам на остров и многие льготы переселенцам из числа морисков вызвали сразу две противоположных волны, как ни странно, обе при этом — направленных на нашу пользу. Одна — напрямую воздействовала на морисков, обещая блага земные. Другая — вызывала раздражение испанцев на чужие льготы. Им-то мы ничего не обещали. Раздражение это неминуемо усиливало давление на и так угнетаемое меньшинство, давая дополнительный сильный импульс потенциальным переселенцам принять наше предложение. Вот так, адмирал уплыл, но обещал вернуться. На будущий год. К тому времени, я думаю, его прибытия в полной готовности, сидя на узлах, будут ожидать тысячи эмигрантов. И что немаловажно, для нас это будет практически совершенно забесплатно в отличие от недавно состоявшейся закупки рабов на рабском рынке Стамбула.

Мда, Стамбул…! На самом деле, мы с Плещеевым изначально очень сильно сомневались в необходимости путешествия именно туда. Более того, если бы не мои обязательства по предоставлению пастве моего острова православного священника, я был бы полностью против такого рискованного и неоправданно далекого тура. Тех же рабов, и возможно даже дешевле, можно было купить куда ближе, на рынках Марокко и Туниса. Даже русских, если задаться такой целью. У работорговцев в обычаях отвозить пленников подальше от родины, чтобы снизить вероятность их побегов. Мавритания — отлаженный торговый маршрут для свежих рабов с Руси, Литвы и Польши. Но, получилось так, как получилось. Да и вариантов не осталось после того, как мавританские пираты атаковали караван наших судов, едва те удалились из видимости Кадиса. Далеко же забрались пираты от своих баз и привычных зон оперирования. По-видимому, их шпионы в испанском порту не дремали и вовремя передали информацию своим вожакам о баснословной выручке чистым золотом, заплаченным за груз наших артефактов.

Итак, время за полдень, ветер почти стих. С одной стороны шесть наших парусно — магических судов с мощными пушками и суммарно чуть более, чем четырьмя сотнями экипажа, с другой стороны — семнадцать галер. Пушек почти нет, а те, что все же имеются — устаревшие, маломощные фальконеты. Зато, галеры едва бортами воду не черпают от перегруза их абордажных площадок тысячами злобных бородачей с ятаганами. Ну и, в представлении пиратов, явным их преимуществом были весла. Обычным парусникам при столь слабом ветре даже разворачиваться бортом к опасности было бы еще той проблемой.

Бой начался на расстоянии примерно тысячи саженей, по крайней мере, именно в эту цифру оценил удаленность от врагов наш адмирал. Бах! Бах! Выстрелили и… попали! Мачта одной из ближайших галер надломилась и полотнищем паруса накрыла экипаж. Временно одной вражеской посудиной меньше. Парус, конечно, уберут, и сломанную мачту за борт скинут. Но все это — время, а значит, опоздание этого корабля на театр военных действий. Пушки успели выпалить еще четыре раза, выбив еще пятерых. Кого-то и безвозвратно, оставив вместо разукрашенной гордости капитана на поверхности глади морской лишь обломки, да головы водоплавающих членов команды.

Десяток уцелевших почти приблизились к добыче на расстояние последнего броска. Еще чуть-чуть и от ятаганов голодных до добычи корсаров проклятым гяурам — неверным не спастись. Но внезапно неподвижно покачивающиеся на воде корабли обрели, совсем было потерянную скорость, резво отбежали от атакующих на несколько сотен саженей и снова развернулись бортами. Бах! Бах! И еще раз. И еще! Уцелевшие споро разворачивались, в надежде удрать, но не тут-то было. Пираты долго не сдавались, держались стойко. Но какой в этом был смысл, если даже минимального ущерба на выбранном нашим адмиралом расстоянии они нам нанести не смогли.

Кровавый закат Солнца освещал многочисленные обломки, разрушенные, полузатопленные остовы и беснующихся на них раскованных гребцов, бывших рабов, стремящихся показать бывшим хозяевам всю их накопившуюся любовь и признательность. Ну и, конечно же, паруса наших кораблей, уходящих к горизонту. Почему бросили рабов? Так на кой они нам, эти негры и мулаты. До испанского берега недалеко, доберутся. Тех же, что оказались более-менее вменяемыми и менее-более светлокожими, хотя пойми еще, разбери среди загорелых до черноты тел, мы все же забрали к себе для дальнейшего опроса — сортировки. Кто ее не пройдет, высадим где-нибудь по пути, а владеющие каким-нибудь ремеслом будут доставлены к нам на Рарог, освобождены и облагодетельствованы. Еще, как самую ценную добычу в трюм Пенителя морей спустили двоих арабских магов, уцелевших в этом кровавом бою. Одного, мага воды, сразу начали морально обрабатывать, убеждая в выгодах его вступления в клан Плещеевых, второй, вызыватель духов, до самого Рарога поедет упакованным в кандалы и с кляпом во рту. Зато, даже в трюме ему будет спать не холодно и мягко: ковров с галер натащили много. Едва ли не единственная добыча, почему-то золота с серебром, идущие на дело пираты, с собой не прихватили.

Больше никаких опасностей до самых Дарданелл на пути не встретилось. Большая часть гребцов, не оказавшихся обладателями ценных для нас навыков, во избежание высадки на негостеприимный для них берег, подрядились в матросы. Плещеевы потирали руки: на их кораблях всегда ощущалась острая нехватка как обычных матросов, так и абордажников, а тут столько привалило! Тех же тугодумов, что не попросились на службу во флот и не представляли из себя ничего ценного высадили где-то по ту сторону от Керчи. Повезет, пополнят собой население какого-нибудь казачьего куреня. Там хоть голодно и опасно для жизни, зато — свобода! Невезучих переловят татары и снова определят в рабство. Зато не рисковать жизнью. В каждом лимоне надо стараться почуять свою порцию лимонада.