Начало массового налета гитлеровских бомбардировщиков застало ее у пункта сбора дружин.

Взглянув на небо и не увидев солнца, она остановилась. Воздух наполнялся тягучим гудением. По стенам домов поползли бордового цвета расплывчатые пятна. Асфальт под ногами начал вибрировать и звенеть. Визгливо взревели сирены — сигнал воздушной тревоги. Стало жутковато. Надо бы забежать домой — спрятать ребят и мать в погреб, но на сборном пункте Лидию Пластикову ждали сотни девушек — санитарных дружинниц, которых необходимо сейчас же, немедленно, направить на переправу к раненым ополченцам.

Бомбардировщики шли треугольными группами тяжело, неотвратимо. Всплывающие перед ними аэростаты воздушного заграждения моментально воспламенялись. Густая россыпь белесых точек зенитного огня таяла, как хлопья снега перед костром. Черные кресты. Они надвигались на город с солнечной стороны. Лидия Пластикова бросилась вперед и снова остановилась: на огромной высоте, как ей показалось, повисли белые зонты. Веер зонтов под плоскостями тяжелых бомбовозов. Следовало ждать свиста и взрывов тяжелых фугасок, а тут вдруг белые зонты. Весь-весь воздух стал молочно-белым. Неужели листовки? Нет, это были не листовки. Падая на крыши домов и мостовые, они тут же воспламенялись, вызывая пожары. Тысячи, десятки тысяч зажигательных бомб бросили фашисты на город.

Когда Лидия Пластикова подбежала к пункту сбора санитарных дружин, весь заводской район был охвачен пожарами. За считанные минуты город утонул в море огня.

Нельзя было различить ни неба, ни солнца. Но и этого фашистским извергам было мало. Через несколько минут на горевшие кварталы посыпались фугасные и осколочные бомбы. Закачалась земля, начали дергаться и подпрыгивать крыши домов, забились в лихорадке стены клуба, где собирались санитарные дружины. На какое-то мгновение Лидия Пластикова погрузилась в беспросветную мглу. Очнулась она на руках девушек-дружинниц.

Волны бомбардировщиков одна за другой продолжали накатываться на город, разрушая районы в шахматном порядке, квадрат за квадратом. Вот снизилась девятка гитлеровских пикировщиков. Вздыбились взрывы бомб. Покраснел от кирпичной пыли и огня, как налитый кровью, воздух…

Когда Лидия Пластикова подошла к своему дому, на его месте были горевшие руины.

Варварское разрушение горящего города и истребление мирного населения не прекратилось и ночью. Не менее 2 тысяч самолето-вылетов совершили фашисты 23 августа на Сталинград. Они были убеждены, что сломят сопротивление его защитников, но и на сей раз ошиблись. Атаки танков и пехоты на район тракторного завода были отбиты яростным огнем бойцов 282-го полка 10 дивизии НКВД, истребительных отрядов зенитных батарей и рот народного ополчения. Было сбито 120 самолетов.

Поздно вечером 24 августа в «Царицынском подземелье» — в штольнях, вырытых московскими метростроевцами под высоким берегом реки, — состоялось заседание Военного совета фронта. Присутствовали представитель Ставки Верховного Главнокомандования А. М. Василевский, секретарь ЦК партии Г. М. Маленков, заместитель председателя Совнаркома СССР, нарком танковой промышленности В. А. Малышев начальники родов войск фронта. На это заседание были приглашены секретарь обкома А. С. Чуянов, начальник областного управления НКВД А. И. Воронин.

После сообщения командующего фронтом генерала А. И. Еременко о сложившейся обстановке обсудили вопрос о том, что делать с тракторным заводом. Предприятия были подготовлены к взрыву. Есть директива ГКО не оставлять врагу ни одного станка, ни одного вагона с оборудованием, ни одного килограмма зерна. Наплавной мост через Волгу, построенный накануне этих событий саперными частями фронта, взорван по приказу командования, дабы не допустить его захват противником. Теперь очередь за тракторным заводом…

После короткой паузы слово взял секретарь обкома партии А. С. Чуянов:

— Спешить с решением о взрыве завода пока не следует: во всех цехах еще идет работа, куется оружие, необходимое для обороны города, идет формирование новых отрядов народного ополчения — коммунисты и комсомольцы стоят у станков с оружием.

В эту же минуту Чуянову передали записку секретаря Тракторозаводского райкома партии Дмитрия Приходько: «Три отряда, сформированные за ночь в литейных цехах, получив оружие, заняли оборону в районе поселка Спартановка. Настроение у всех боевое. Единодушно решено драться до последнего, но тракторного — первенца пятилетки — врагу не сдавать». Записка была зачитана и произвела сильное впечатление. Вопрос о судьбе завода оставался открытым. После заседания Чуянов позвонил Сталину. Выслушав доводы секретаря обкома, Сталин, помолчав, спросил:

— Значит, рабочие решили оборонять живой, работающий завод?

— Да, решили.

— Это Чуянов придумал или на самом деле так?

Снова была зачитана записка Приходько. Сталин ответил:

— Рабочие решили?.. Так быть тому. Взрывчатку снять.

Весть о том, что завод не будет взорван, тотчас же долетела до всего коллектива, до бойцов народного ополчения, находящихся на боевых позициях. Днем они отбили все атаки танков и пехоты противника, а вечером сами перешли в контратаку, отбросив его на отдельных участках до трех километров.

Однако обстановка перед заводом оставалась по-прежнему напряженной. 14-й танковый корпус гитлеровцев еще не отказался от намерения ворваться в Сталинград с севера.

Маршал А. М. Василевский вспоминал, что в ответ на его сообщение в Ставку о положении у стен города последовало распоряжение: «У вас имеется достаточно сил, чтобы уничтожить прорвавшегося противника… Мобилизуйте бронепоезда и пустите их по круговой железной дороге Сталинграда. Пользуйтесь дымами в изобилии, чтобы запугать врага. Деритесь с противником не только днем, но и ночью. Используйте вовсю артиллерийские и эресовские силы…»

Выполняя это требование, группа генерала К. А. Коваленко в составе 35-й и 27-й гвардейских и 298-й стрелковой дивизий, 28-го танкового корпуса и 169-й танковой бригады нанесла удар в районе Самофаловка — Россошки. Цель удара— отрезать от главных сил армии Паулюса прорвавшийся к СТЗ 14-й танковый корпус и обеспечить выход из окружения 87-й дивизии. И хотя группе Коваленко не удалось полностью выполнить поставленную задачу, противник приостановил атаки на северную часть города.

Одновременно войска фронта (63-я, 21-я, 1-я гвардейская и 4-я танковая армии) нанесли удары по вражеской группировке с севера, из района Серафимович — Еланская — Ново-Григорьевская, и расширили ранее захваченный плацдарм на правом берегу Дона в районе Сиротинская — Клетская. Это помогло отвлечь главные силы противника от Сталинграда и позволило ударить во фланг армии Паулюса.

25 августа городской комитет обороны объявил Сталинград на осадном положении, что означало— все предприятия, учреждения, все граждане, находящиеся в городе, переходят на режим фронтового города. Все должно быть подчинено нуждам успешной борьбы с фашистскими захватчиками.

Городской комитет обороны обратился к населению с призывом: «Дорогие товарищи!

Родные сталинградцы!

Остервенелые банды врага подкатились к стенам нашего родного города.

Снова, как и 24 года тому назад, наш город переживает тяжелые дни.

Кровавые гитлеровцы рвутся в солнечный Сталинград, к великой русской реке — Волге.

Воины Красной Армии самоотверженно защищают Сталинград. Все подступы к городу усеяны трупами немецко-фашистских захватчиков…

Товарищи сталинградцы!

Не отдадим родного города, родного дома, родной семьи… Сделаем каждый дом, каждый квартал, каждую улицу неприступной крепостью.

Выходите все на строительство баррикад… Баррикадируйте каждую улицу…

Защитники Сталинграда! В грозный 1918 год наши отцы отстояли красный Царицын от банд немецких наемников. Отстоим и мы в 1942 году Краснознаменный Сталинград. Отстоим, чтобы отбросить, а затем разгромить кровавую банду немецких захватчиков.

Все на строительство баррикад!

Все, кто способен носить оружие, на баррикады, на защиту родного города, родного дома!»