Она покачала головой.

— Есть две женщины, с которыми я накрепко связана, хоть никогда не видела их. И двое мужчин, с которыми я встречалась... А вы?

Она глубоко вздохнула.

— С Фредом я познакомилась на допросе после убийства Зои. Когда вы узнали, что Моррис знаком и с вами, и с Дженнифер, я встретилась и с ним.

— Грейс, мне нужна ваша помощь. Вы знаете все. Эти люди с виду совершенно нормальны. Разве подумаешь, что они способны убить человека? Что с ними такое — с тем же Фредом? За ним что-то числится?

— Теперь — да.

— Я хотела...

— Я поняла. Вы ждете подтверждения, что они не такие, как все? Хотите наклеить на них ярлыки «Опасно!»? Или просто «Псих». — Мы брели по берегу пруда, она опять закурила. — Так все и будет. Другие психологи допросят Морриса, узнают, что в детстве его били, или, наоборот, баловали, потом он увидел жестокий фильм или упал с качелей и ударился головой. Потом обнаружится человек, которого Фред зверски избил лет пять назад. И тогда вмешаются политики и прочие знатоки, поднимут крик, как это мы его проглядели.

— И что?

— А что мы должны были заметить? Чаще всего убийцей оказывается человек, близко знакомый с жертвой. Это доказано статистикой. Зоя отшила Фреда, он был оскорблен, пережил страшное унижение, а потом, к несчастью для Зои, застал ее одну в квартире. И убил. Вот и все. Обычное дело. Скорее всего Фред такой же убийца по натуре, как мы с вами, только поймали его не сразу — потому, что его жертва получала письма с угрозами от другого.

— Спасибо, утешили, — сухо сказала я.

— А вы и не просили утешения. И вряд ли попросите. Это не в ваших правилах, да? А Моррис... с Моррисом дело обстоит иначе. Его можно назвать ненормальным — как любого человека, совершающего бессмысленные преступления. Или злодеем — если это слово для вас что-нибудь значит. Ну и к чему это приведет? Вас тревожит другое: из этого ужаса и смерти нельзя извлечь урок, невозможно подобрать для них ярлык.

— Да.

— Вот именно.

Мы повернули обратно и несколько минут молчали.

— Можно задать вам вопрос, Надя?

— Конечно.

— Никак не могу понять одно... Каким образом вы увидели материалы дела?

— А, это. Я переспала с Камероном Стадлером, а потом шантажировала его.

Она пошатнулась, как от пощечины. Ее лицо комично вытянулось.

— Не спрашивайте, — предупредила я. — Вам лучше не знать.

Она расхохоталась, но невесело и нервно, я поддержала ее, и вскоре мы уже держались за руки и заливались хохотом, как девчонки. Вдруг Грейс умолкла и помрачнела.

— Рано или поздно чувство вины пройдет, — пообещала я.

— Хотите поспорить?

— Не очень.

Мы дошли до развилки, она остановилась.

— Мне сюда. До свидания, Надя.

— Пока.

Она протянула мне руку, я пожала ее. Я развернулась и пошла прочь, туда, где над холмом вился огненно-красный змей.

— Надя!

Я оглянулась:

— Что?

— Вы спасли нас, — крикнула она. — Нас, себя и всех остальных. Всех-всех!

— Просто повезло, Грейс. Я везучая!

Наступили холода. Небо стало льдисто-голубым, тротуары покрыла корка льда. У рта клубился пар, глаза слезились, нос покраснел, подбородок утыкался в кусачий шерстяной шарф. Свистел ветер. Я быстро шагала, опустив голову.

— Надя? Надя! — послышался голос.

Я обернулась и прищурилась:

— Джош?

И вправду он. Со стайкой ровесников, мальчишек и девчонок. Все они кутались в толстые куртки, пересмеивались, толкались. Джош уже бежал через улицу ко мне.

— Не ждите! — крикнул он друзьям. За время, пока мы не виделись, он пополнел, уже не казался таким бледным и слабым. Мы неловко заулыбались друг другу.

— А я вспоминала тебя, Джош, — радостно объявила я.

— Ну, как ты?

— Жива, как видишь.

— Здорово, — откликнулся он так, словно убеждал меня. Он огляделся. — Я хотел позвонить... не мог. Я ведь дружил с Моррисом. Ну и все такое.

Пять месяцев назад он сидел у меня на диване — жалкий, костлявый. Я не знала, что сказать ему: между нами горой возвышались ужас и утрата.

— Может, выпьем кофе? — Он стащил шапку, и я увидела, что волосы у него выкрашены в ярко-оранжевый цвет, а ухо проколото.

— А твои друзья?

— Ничего с ними не сделается.

Мы зашли в итальянское кафе. Внутри было темновато, жарко и накурено, кофеварка шипела и плевалась.

— Блаженство! — Я разделась, размотала шарф.

— Я угощаю, — предупредил Джош и зазвенел мелочью в кармане.

— Ладно, раз такой богатый. Мне капуччино.

— И все? — Он был разочарован.

— И миндальный круассан.

Я села за столик в углу, наблюдая за ним. Старший сын Дженни с оранжевыми волосами, совсем мужчина, демонстрирующий мне уверенность. Ему лет пятнадцать. Да, взрослый. Еще несколько лет — и окончит школу.

Он поставил передо мной кофе и круассан. Себе он заказал горячий шоколад и пил его медленно, слизывая сладкие усы с верхней губы. Мы улыбались друг другу.

— Надо было позвонить, — повторил он.

Мы помолчали, глядя друг на друга поверх чашек.

— Я слышал, ты здорово отделала Морриса.

— Или он — или я.

— Утюгом, да?

— Точно.

— Наверное, ему было больно.

— Само собой.

— Я мог бы и позлорадствовать. Слышала про японских якудза? Они убивают своих жертв, пока те без сознания. Вытаскивают на улицу и ездят по ним на машинах, ломая кости. Говорят, боль чувствуешь даже в коме и когда умираешь.

— Да? — Я нахмурилась.

— Одно время мне хотелось убить Морриса. Он дружил со мной. И убил маму.

— По-моему, он все продумал заранее.

— И я так считаю. Или совпадение.

— Из тюрьмы он выйдет дряхлым стариком.

— С негнущимся коленом, — с усмешкой подхватил Джош.

— Надеюсь. Фред освободится раньше. Линкс рассказывал. Судить их будут в следующем году. Но удушить подружку за то, что она тебя отшила, — это пустяки, дадут лет восемь — десять.

Джош поставил чашку и провел большим пальцем по верхней губе, собирая шоколадную пенку.

— Не знаю, о чем еще тебя спросить, — с досадой признался он. — Я столько думал, а теперь растерялся. И больше об этом не хочу слышать. — Он нахмурился и уставился на меня глазами Дженни. Стал таким, как летом, когда мы познакомились.

— Ты считаешь, что я должна что-то тебе рассказать.

— Вроде того. — Он сгребал в кучку крупинки сахара на столе. Помню, примерно то же я спросила у Грейс несколько месяцев назад, в Хите. Я перевела дух.

— Моррис убил твою мать ради забавы. Потом выбрал меня, и, если бы не мое везение, я была бы его следующей жертвой. Никаких мотивов у него не было. На моем месте мог оказаться кто угодно. Извини, — добавила я после паузы.

— Ничего, — пробормотал он, не поднимая головы.

— Как дела в школе?

— Теперь я учусь в другой. Не захотел оставаться в прежней.

— Ясно.

— Там лучше. У меня есть друзья.

— Отлично.

— И еще кое-кто.

— Подружка?

— Нет. Не подружка. Близкий друг.

— Тоже неплохо. — Я беспомощно смотрела на него.

— А что у тебя?

— У меня?

— Чем ты занимаешься?

— Да так...

— Значит, как раньше?

— Нет, — решительно возразила я и указала на свою сумку: — Знаешь, что там?

— Что?

— Пять жонглерских мячиков.

Он ничего не понял.

— Пять, — повторила я. — Теперь ясно?

— Клево! — просиял он.

— Вообще-то я хочу сменить работу, но пока не могу.

— Покажи, — попросил он.

— Прямо здесь?

— Ага. Давай.

— Ты правда хочешь?

— Я должен увидеть.

Я огляделась. В кафе было почти пусто. Я достала мячики, взяла три в одну руку, два в другую. Встала.

— Внимательно смотришь?

— Ага.

— Сосредоточься.

— Уже сосредоточился.

И я начала. Сначала все шло хорошо, но уже через секунду мячи разбежались. Один попал в Джоша, второй — в мою пустую кофейную чашку.