— Там сейчас только сторож, вон в той каморке у ворот, где свет. На несколько часов иногда приезжает какой-то лысый толстячок, то ли лакей, то ли дворецкий. У него есть ключи. Есть ли они у сторожа — не знаю, — сообщил Риго Леру.

Сержант закусил губу и долго изучал через подзорную трубу загородный домик его светлости.

— Однако… Как же попасть внутрь-то?

— В твои годы, Филибер, мне бы эта стена…

— Да не во двор, а в дом. Судя по размерам, там помещение большое. Есть ли задняя дверь? Как выманить сторожа? В окна не влезть, решётки, через дымоход, разве что… Или уж через крышу…

— А что вы там хотите найти? В доме-то? — спросил аббат, приникая глазом к отверстию подзорной трубы, и невольно изумился. — Что за архитектор это строил? Бред какой-то, — пробормотал он.

— Бог весть, но чует сердце, что-то там будет. Мы ведь с ног сбились, весь Ле-Аль обшарили, а про эти-то милые домишки не подумали. Лесок, один от другого в полумиле, стены высоки и крепки — тишина и покой, а за стенами может чёрт знает что твориться — никто и услышит.

— А я что говорил, — подхватил старик Леру, радуясь, что его наблюдения пригодились. — Я, как только мне Клоди рассказала про этого Сатану-то, сразу и подумал, а не там ли это непотребство творится?

Между тем голова сержанта работала, как часовой механизм. Он хладнокровно обдумывал, сколько нужно человек на то, чтобы отвлечь сторожа, прокрасться внутрь и осмотреть дом. Времени терять было нельзя, причём, по двум причинам: во-первых, убийства учащались, а, во-вторых, лейтенант лютовал, капитан ярился, и Риго прекрасно понимал, что это — следствие гнева куда более высокопоставленных людей.

Он оставил аббата и старика Леру за ужином, а сам торопливо поскакал обратно. Через час, когда уже совсем смеркалось, случилось нечто странное, — возле ограды домика герцога де Конти задымилась и вспыхнула копна сена рядом с поленницей. Послышался крик, потом служанка Леру выскочила к ограде, наблюдая, как сторож торопливо пытается залить огонь водой. Клоди даже по-соседски попыталась помочь, предложив начерпать воды из их колодца, но сторож только шикнул на неё, во весь голос костеря мерзких клошаров, которые творят пакости людям.

Клошары тут были ни при чём. Двое людей Риго осторожно подпалили копну, давая возможность начальнику, забросив на стену «когти», перелезть через неё и, очутившись во дворе с другой стороны от входа, оглядеться. Задняя дверь была заперта, но Риго, много лет ловивший воров и взломщиков, в совершенстве изучил их приёмы. Дверь он открыл в минуту. Потайной фонарь осветил сначала своды узкого коридора, потом ступени лестницы, уходящие вверх, далее открылся каминный зал, дверь из которого вела в будуар.

Всё было чисто убрано, богато и со вкусом обставлено.

Сержант осторожно спустился вниз, обнаружил под лестницей окованную железом дверь, которая вела в подвал, массивный замок с трудом поддался, но помещение разочаровало Риго: оно было загромождено остатками старой кареты, садовым инструментом, всякой рухлядью. Полицейский был огорчён. Столь много обещавшее место не подтвердило возлагаемых на него надежд.

Тут Риго остановился. Сержант был неглуп, и сейчас неожиданно подумал, что упустил что-то. Что-то ещё там, у Леру, насторожило его… Ну, конечно, ведь этот красавчик-аббат сказал! «Что за архитектор это строил?» А почему? Верно! Пропорции идиотские, вот что! Окна расположены в сажени от земли, а сверху добрых три сажени до крыши — и без окон? Риго поспешно вернулся в каминный зал. Наверх не вело никакой лестницы. Он нигде не нашёл выхода на верхний этаж, но теперь глаза Филибера Риго горели. Он длинным полицейским носом чуял удачу: если выход спрятан — значит, в том была нужда.

Риго нашёл дверь в самом неожиданном месте — причём, просто потому, что почуял сквозняк. Она была за отодвигавшейся огромной картиной, изображавшей идиллическую пастораль с прелестными пастушками. Миновав винтообразную лестницу и переступив порог, Риго вздрогнул: настолько странной была открывшаяся комната, свет в которую едва проникал через люнет, расположенный в нескольких дюймах от крыши. По стенам на полках стояли замшелые книжные тома, на столе под люнетом — громоздились колбы и какие-то алхимические сооружения, рядом лежал удивительный человеческий череп, мрачно уставившийся в темноту провалами глазниц, весь оправленный жёлтым металлом — от макушки до челюсти. На одной из стен была коллекция дорогого оружия, темнели чёрные дула пистолетов, посередине комнаты стоял странный низкий стол, над которым свисала закопчённая люстра на десяток свечей. Вокруг стола стояли стулья, на особом возвышении чернело кресло. Камин был громадным, внутри была прикреплена массивная цепь, в самом очаге установлена решётка.

Риго задумался. Что и говорить, помещение было надёжно ограждено от нежелательных визитёров. Ну и что это давало? Допустим, всё происходило здесь. Как это доказать? Да только заручившись верными свидетелями, которые пронаблюдали бы всё от начала и до конца. От всего другого люди уровня де Конти отвертятся.

Ну, и как это осуществить? Спрятаться в комнате было негде. За пыльными фолиантами, скрадывавшими все звуки, белели стены. Сержант с надеждой обратил взор на потолок, закопчённые стропила которого терялись во тьме. Он схватил потайной фонарь и по боковой лестнице пробрался на крышу. Здесь стоял противный ядовитый запах голубиного помета, к тому же несколько птиц жили в перекрытиях, и сейчас, при его приближении, испуганно шарахнулись. Риго снова вздохнул. Да, спрятаться здесь можно было и двоим, и даже троим, но помилуйте… Если они не ошиблись в своих предположениях, и всё происходило именно здесь — как очутиться тут именно тогда, когда мерзавец привезёт сюда новую жертву? Это может произойти в любой день — как на этой неделе, так и на следующей! Не жить же здесь — сторож наверняка хоть раз в день да обходит весь дом.

Риго осторожно ножом расширил щели в перекрытиях. Теперь, лёжа на крыше, можно было видеть всю комнату внизу. Спустившись вниз, осторожно убрал мусор и грязь, просыпавшиеся сверху, когда он делал отверстия в потолке. Снизу щели не светились, ибо просветы закрывались крышей, а при горящей люстре они и вовсе исчезнут, подумал Риго.

Но как выследить негодяя? Нужны наинадёжнейшие свидетели, ведь эта аристократия — неприкосновенна, ни пыток, ни грубостей к ней не применишь. Впрочем, эти вопросы можно было обдумать и вне этих опасных стен. Риго спустился на первый этаж и через щель портьеры увидел, как сторож, почти залив пламя, снова несётся к колодцу за водой. Пора было ретироваться. Сержант, тщательно закрыв все двери, осторожно вышел через заднюю дверь, запер замок и снова перебрался через стену. Двое исполнительных подчинённых ждали его позади таможни. Он отпустил их и, задумавшись, направился к Антуану Леру.

Рассказав старику и аббату об увиденном, поделился и трудностями. Как же быть-то? Аббат понимал сложность задачи и тоже погрузился в размышления, Леру же проблемы здесь не видел.

— Каждый раз, когда здесь собираются гости, днём приезжает какой-то человек, лысый живчик с двумя корзинами. По-моему, с провизией. Проще выследить его. Если он приедет днём, и сторож начнёт дрова в дом носить и мести двор, а он всегда метёт к приезду хозяина, значит, вечером они и соберутся.

Риго почесал лоб. Это было уже кое-что.

— Но как проникнуть на крышу в доме, полном людей?

— Этот толстяк, что провизию привозит, всегда уезжает сразу, а сторож, как двор в порядок приведёт и натаскает дров, в своей каморке начинает чего-то стряпать, потому как дым из трубы валит. Вот в это-то время туда пролезть и нужно. Нельзя забывать, что всё может быть и ошибкой, может, просто кутёж обыкновенный, господа веселятся.

— Может быть.

Но сам Риго носом чуял удачу.

Следующие два дня были для Сен-Северена и Филибера Риго временем напряжённым и судорожным. Аббат посвятил полицейского в обнаруженные им странности, происходящие с девицами, показал письмо мадемуазель де Монфор-Ламори и отвёз его побеседовать с мадемуазель де Кантильен. Он опасался, что полицейский поднимет их со Стефани на смех, но тот, выслушав всё, только ещё больше помрачнел. Он ничуть не усомнился в словах мадемуазель, — то, что в деле была какая-то чертовщина, Риго давно понял и сам.