Благодаря расходу снарядов, угля, воды, масла и выброшенных за борт предметов за время боя броненосец разгрузился до 800 тонн, всплыл на 16 дюймов, показался из воды главный броневой пояс. Механизмы и руль исправны, топлива осталось 750 тонн. Полный ход сохранился до 15 1/2–16 узлов.

С рассветом старший офицер Шведе сообщил, что уцелевший отряд состоит из пяти кораблей. Головным идет «Николай I» под флагом Небогатова, за ним следуют «Орел», «Апраксин» и «Сенявин», а на правом фланге держится крейсер «Изумруд». Остальные суда нашей колонны, последовавшей за «Николаем» с наступлением темноты, за ночь исчезли. На горизонте пока ничего не видно, но есть надежда соединиться с нашими крейсерами и миноносцами, которые, повидимому, в дневном бою 14 мая пострадали мало. Так или иначе, надо быть готовыми к продолжению боя, потому что японцы, располагая преимуществом хода, несомненно, забежали вперед. Может быть, удастся проскользнуть мимо японцев, пользуясь тем, что через узкое место пролива эскадра прорвалась в открытое море.

В 5 часов на левой раковине были замечены дымки судов, шедших параллельным курсом с нами. Возник вопрос: кто идет — свои или чужие? Сигнальщикам казалось, что они видят желтые трубы, узнавали «Олег», «Аврору», «Донского», «Мономаха», «Нахимова». Возникла надежда, что усмотрен отряд крейсеров Энквиста, к которому пристали некоторые из наших отбившихся кораблей. Сзади на горизонте замечено судно, похожее на «Ушакова», но оно скоро скрылось. Погода была ясная, туман рассеялся, ветер стих, но оставалась значительная зыбь от волнения предшествующего дня. По сигналу адмирала с «Николая» «Изумруду» было приказано выяснить, какие суда идут параллельно с нами слева. Пройдя около трех миль, он быстро вернулся и сообщил, что это японские крейсера. Следовательно, мы были уже открыты и находились под неусыпным надзором неприятеля. С «Николая» сигнал: «Приготовиться к бою». Так как наблюдавший за нами отряд состоял из легких крейсеров, то наш отряд был еще достаточно силен, чтобы вступить с ними в бой. «Николай» повернул влево и пошел на неприятеля, но японские суда, обладавшие более высоким ходом, уклонились от столкновения и стали удаляться. «Николай» привел на прежний курс.

Крейсера противника снова легли на параллельный курс с нами, а число их стало постепенно возрастать. Очевидно, они вели переговоры по беспроволочному телеграфу с главными силами и действовали по инструкции командующего.

Было 6 часов утра, когда я, обессиленный почти 48 часами бодрствования и всеми потрясениями предыдущего дня, попросил баталера Новикова помочь мне перейти в соседнюю машинную мастерскую, где надеялся прилечь на 1–2 часа до нового боя. Для этого потребовалось подняться на батарейную палубу и спуститься по другому трапу в смежный отсек. Устроившись здесь на столе токарного станка и подложив под голову матросский бушлат, я скоро забылся, но и во сне продолжал переживать картины боя. Из состояния кошмара меня вывел Новиков, спустившийся ко мне в машинную мастерскую в 8 часов. Он принес сухари и консервы и сообщил, что справа от нас показался второй отряд в шесть судов. Видимо, нас обгоняет отряд броненосных крейсеров. Итак, мы уже в тисках. Деваться некуда. Небогатов продолжает идти вперед.

Около 9 час. 30 мин. утра пелена сгустившегося тумана, закрывавшая горизонт впереди по нашему курсу, внезапно поднялась и нашим кораблям открылось необычайное зрелище: путь вперед на север к Владивостоку нам преграждала японская эскадра в составе всех броненосцев и крейсеров, с которыми мы выдержали смертельный бой накануне. С флангов и с тыла мы уже видели отряды крейсеров и судов береговой обороны со скрывавшимися за ними миноносцами.

Пока коридор между отрядами противника оставался открытым впереди, мы покорно шли по единственному возможному пути. Но теперь, когда завеса тумана с утренними лучами солнца поднялась, мы увидели, что и это направление оказалось прегражденным, так как с севера на нас надвигалась строем фронта колонна кораблей, включавшая все главные силы адмирала Того. Наш отряд из пяти кораблей оказался охваченным со всех сторон горизонта железным кольцом всего японского боевого флота. На этот неравный бой японцы собрали 27 броненосцев и крейсеров, не считая миноносцев и посыльных судов. Все корабли, насколько можно было видеть, не имели никаких наружных повреждений! Трубы, мачты, мостики и борта сохранили вполне исправный вид.

Неприятель с дистанции 70–80 кабельтовых открыл огонь по флагманскому кораблю «Николай I». Стрелял всего один корабль, концевой из отряда броненосцев, видимо, крейсер «Касуга». После перелета и недолета третий боевой снаряд накрыл цель. Далее, несмотря на огромную дистанцию, все снаряды стали попадать в корабль под адмиральским флагом.

«Николай» остановился и застопорил машины, другие наши корабли также остановились. «Николай» на огонь противника не отвечал и поднял сигнал по международному своду «9–5–3», что означало: «Окружен, сдаюсь». Вслед за этим семафором было передано по отряду: «Окруженный превосходными силами неприятеля, вынужден сдаться».

«Орел» еще до поднятия сигнала о сдаче открыл огонь из правой средней 6-дюймовой башни, сделав два пристрелочных выстрела, после которых должна была начать действовать носовая 12-дюймовая башня из уцелевшего орудия, уже заряженного.

Некоторое время сигнал Небогатова о сдаче «Орел» не репетовал, но так как японцы продолжали расстрел «Николая», то «Орел» вместе с другими двумя кораблями поднял тот же сигнал.

Адмирал не предупредил, за краткостью времени и внезапностью, о своем решении сдать весь отряд, так что командиры кораблей были поставлены перед совершившимся фактом сдачи. Адмирал Небогатов, опираясь на право командующего отдельным отрядом кораблей, решил вопрос единолично после краткого совещания на мостике со своим штабом.

Японцы не сразу разобрали сигнал Небогатова и некоторое время продолжали обстрел «Николая», который стоял с застопоренными машинами. На нем была разбита дымовая труба, получена огромная пробоина в носовой части у ватерлинии, возник пожар на носовом мостике. Несколько человек команды ранено осколками. Полагая, что сигнал не разобран японцами или не виден им, Небогатов приказал поднять японский флаг. Три других корабля сделали то же. Крейсер «Изумруд» первоначально автоматически повторил сигнал адмирала и стал поднимать японский флаг, но, разобравшись, спустил флаг и дал полный ход, бросившись на прорыв через смыкавшуюся линию крейсеров. За ним погнались два наиболее быстроходных крейсера «Касаги» и «Читозе», но «Изумруд» вырвался из кольца ранее, чем оно сомкнулось. Сразу стало очевидно, что японцам его не догнать. Небогатов вызвал на «Николай» командиров трех кораблей и заявил им, что он сдал суда во избежание бесполезного кровопролития. Адмирал Того согласился разрешить офицерам вернуться в Россию при оружии, с условием, что судам не будет нанесено повреждений. На кораблях решение о поднятии сигналов о сдаче также было принято на мостиках единолично командирами.

На кораблях раздавались протесты офицеров и матросов, но организованного коллективного сопротивления нигде не было оказано. Немедленно подошли японские миноносцы и стали принимать на борт наших офицеров и команды для размещения их на японских кораблях. «Николай», «Апраксин» и «Сенявин» они взяли на буксир и повели в японский порт.

С «Орлом» положение было более затруднительное из-за его многочисленных повреждений и большого числа раненых. Японцы увезли старшего офицера Шведе, старшего механика Парфенова, Румса, Сакеллари и Модзалевского, которых поместили на броненосец «Асахи». Половина команды также была переведена на этот броненосец. Всех раненых офицеров, механиков, врачей и ревизора оставили на «Орле» и перевели в менее разрушенные лазаретные помещения в носовой части. На броненосец назначен японский командир, механик и 80 человек машинной и котельной команды, которые должны были наладить работу механизмов, чтобы довести корабль до ближайшего японского порта. После этих мероприятий японская эскадра стала уходить отрядами по разным направлениям. «Орел» остался один с японским десантом на борту под конвоем миноносца. На другой день «Орел» был приведен в порт Майдзуру, а все раненые офицеры и матросы размещены в госпитале.