26 октября. В открытом океане. Четвертые сутки идем безбрежным океаном. Эскадра покинула Танжер еще утром 23 октября. До сих пор после выхода из Либавы погода неизменно благоприятствует нашему походу. Вчера в 6 часов вечера перед заходом солнца справа на горизонте обрисовались горные вершины Канарских островов, среди которых господствует пик Тенериф высотой в 7500 футов. Курс эскадры проложен в стороне от обычного маршрута коммерческих судов, и поэтому по пути мы никого не встречаем.

Впрочем, вчера наш строй нахально прорезал итальянский белый пассажирский пароход, шедший встречным курсом с Мадейры в Средиземное море. Он прошел между двумя колоннами наших кораблей, салютуя им флагом.

После Танжера некоторое время за нами продолжала следить английская крейсерская эскадра, которую можно было видеть на горизонте за кормой в строе фронта. Но, убедившись, что мы действительно взяли курс на юг и направляемся в обход мыса Доброй Надежды, англичане на широте Канарских островов, наконец, оставили нас в покое, и сегодня дымков их кораблей уже совершенно не видно.

По мере приближения к тропикам с каждым днем становится все жарче. Уже сейчас температура воздуха достигает 24° Реомюра, а воды 20°. Вышел приказ адмирала: надеть летнюю форму и фуражки с белыми чехлами.

Океан тихо баюкает наши корабли. После невзгод и треволнений истекшего месяца наступила полоса полного отдыха и спокойствия, которыми весь состав эскадры спешит воспользоваться в полной мере. Надолго из нашего кругозора исчезла твердая земля. Мы всецело во власти водной стихии, порождающей ощущение безграничного простора.

Перед глазами каждый день раскрывается одна и та же картина: бледно-бирюзовое небо, залитое ослепительным солнцем, взъерошенный белыми гребнями сизо-фиолетовый океан да наша семья в 14 кораблей. И хотя кругом все остается без перемен, но пытливый глаз моряков все более изощряется открывать новые переливы в кажущемся однообразии тонов. Взор постепенно улавливает на поверхности океана легкие тени облаков, различает игру глубинных рефлексов и мигающую сетку воздушных течений над горизонтом.

После обеда до самой темноты мы часами сидим на кормовом балконе со стаканом стынущего чая, стоящим на широком планшире поручней. Попутный пассат обвевает сидящих, принося живительную свежесть и играя бахромой тента, а однообразная музыка струй, завихренных ударами лопастей винтов, усыпляет мысль, погружая ее в сладостное забытье.

В 6 часов солнце, закончив свой дневной пробег по небу, уходит на покой, и после короткой вечерней зари вступает в свои права мягкая субтропическая ночь. На темной глубине небес загораются таинственные письмена звездных сплетений, а океан озаряется внутренним, присущим ему фосфорическим блеском, Каждый всплеск воды у борта рассыпается мириадами изумрудных искр, и в изломе догоняющего корабль гребня то и дело вспыхивает потревоженная огромная медуза, напоминающая лампу с зеленым светящимся абажуром.

Суда несут только отличительные огни. Все иллюминаторы затемнены. Но мы уже привыкли различать контуры смежных кораблей. Среди тропического ночного мрака начинается немой разговор сигнальными огнями. На всех фок-мачтах меланхолически мигают четыре белые или красные лампочки сигнальной системы Степанова. Вслед за этим на секунду вспыхивает, нервно трепеща, фосфорический огонь фонаря Табулевича на самом клотике фок-мачты и так же внезапно потухает.

Но не успели броненосцы отрепетовать сигнал «Суворова», как завязалась беседа прожекторами между крейсерами отряда Энквиста, замыкающими строй эскадры. Лучи, скользя по облакам, прорезывают темный небесный свод и прерываются по азбуке Морзе. Внезапно позади «Ослябя», идущего в кильватер «Орлу», заблистал луч «Нахимова». Стройный корпус броненосца четко обрисовался на ночном небе, опоясанный по ватерлинии ожерельем загоревшейся в луче пены. Он резал гребни океанской зыби своим далеко выдвинутым тараном, а его три трубы и грозные мачты с боевыми марсами заблестели над высоким бортом с торчащими дулами многочисленных орудий.

28 октября. Вступление в тропики. Вчера в 6 часов утра пересекли тропик Рака. С каждым днем жара усиливается, хотя солнце задернуто пеленой испарений океана и только тускло просвечивает сквозь белесоватую дымку водяных паров, которыми насыщена атмосфера. Сегодня в 10 часов утра термометр показал 30° Цельсия, а вода нагрелась уже до 26° Цельсия.

Даже на открытых верхних мостиках под тентом нечем дышать, а в машинах и кочегарках — настоящий ад. В них люди работают почти голые, обливаясь потом.

Под вечер с заходом солнца все наружные поверхности корабля сплошь покрываются слоем влаги, как густой росой, а на губах чувствуется осадок морской соли.

Со времени ухода из северных широт сильно изменился вид ночного неба. За ночь над нашей головой успевают смениться почти все созвездия зодиака. После захода солнца на западе загорается золотистая Венера, отвесно спускающаяся в океан. В полночь через зенит проходит Юпитер, затмевая своим ярким блеском все звезды тропического неба. Даже Сириус тускнеет перед ним. Полярная звезда еле мерцает над самым горизонтом, а Большая Медведица, лучшее украшение северного неба, уже более не показывается ночью. Вместо нее впереди по курсу с каждым днем все выше поднимаются еще не знакомые мне созвездия другой — южной — половины небесного свода.

По мере удаления к югу все слабее становится связь эскадры с европейскими странами. В Танжере госпитальный «Орел» доставил партию почты из России, посланную через Францию. Но на нашем «Орле» не оказалось счастливцев, получивших вести из дому. Теперь приходится надолго запастись терпением в ожидании писем и газет из России. По сведениям из штаба, вся корреспонденция будет направлена через Гинзбурга, взявшего на себя снабжение эскадры углем, прямо на Мадагаскар, куда мы придем в середине декабря. Но, не получая писем из дому, мы не упускаем случая подать весть о себе своим близким. С каждой стоянки эскадры в Россию отправляется целый транспорт писем и открыток. Адмирал приказом строго запретил сообщать сведения, характеризующие состояние эскадры, условия ее стоянок, дальнейший маршрут и планы командования. Это имеет за собой разумные основания, так как опыт Артура показал, насколько пренебрежение секретностью военных действий помогало противнику, который нередко извлекал из прессы и из частных писем моряков весьма полезные сведения.

О маршруте эскадры и ближайшей стоянке адмирал объявляет каждый раз после съемки с якоря уже в открытом океане, когда прекращена связь с берегом. Теперь, выйдя из Танжера, мы знаем, что эскадра направляется Атлантическим океаном к французской колонии Дакар, расположенной у Зеленого мыса — западной оконечности Африки. Далее, по слухам, исходящим из штаба, следующим пунктом стоянки намечена французская колония Гвинея вблизи экватора.

Сегодня получен по телеграфу с «Суворова» длинный приказ, предписывающий нашим броненосцам подготовительные меры для приемки в Дакаре усиленного запаса угля в 2000 тонн на предстоящий следующий большой переход. Так как в угольных ямах броненосцев типа «Суворов» помещается не более 1150 тонн, включая запасные ямы на нижней броневой, то еще 850 тонн надо разместить в незанятых судовых помещениях.

На нижней броневой палубе, кроме 400 тонн в запасных ямах, приказано засыпать все свободные проходы, прачечную, сушилку, а также занять отделения носового и кормового минных аппаратов, приняв в них уголь в мешках.

Далее — будут заполнены углем две кочегарки до высоты коллекторов. Питательные и водомерные приборы котлов должны быть надежно защищены от повреждений углем. Наибольшее количество сверхкомплектного угля намечено засыпать в среднюю батарею 75-миллиметровых орудий, куда при надлежащей подготовке можно разместить до 400 тонн. Орудия и судовую верхнюю динамо-машину палубного освещения приказано оградить досками и обложить мешками с углем.