Поэтому старые моряки принуждены маскировать свои взгляды и симпатии, выставляя себя также сторонниками «прогресса «, но они хотели бы совместить передовую технику с заветами патриархальной старины. Вспоминая о доблестях старых поколений моряков, они незаметно пытаются протащить вместе с «духом» времен парусного флота и все его отжившие атрибуты, вплоть до порки матросов и мордобоя. Они стремятся удержать за дворянством все командные должности, а технику признают лишь как «подсобное средство» для безотказного выполнения приказов с командного мостика.
Против этой реакционной верхушки, тесно спаянной со всей правящей кликой царской России, все более растет оппозиция молодого поколения моряков. О парусном флоте и его романтике они знают лишь по рассказам своих дедов и отцов. Они оторвались также от интересов помещичьей России. Их интересы и честолюбивые мечты уже направлены в другую сторону. Морскую карьеру они связывают с процветанием и быстрым ростом нового флота. Перед их глазами — примеры японо-китайской и испано-американской войн на море. А во время последних заграничных плаваний они видели жизнь зарубежных стран. Наконец, на рост этого молодого течения весьма сильно повлияли многочисленные заказы кораблей иностранным заводам с 1898 года. Более 200 офицеров, инженер-механиков и корабельных инженеров прожили по 2–3 года в Соединенных Штатах, во Франции и Германии во время постройки и приемки заказанных там броненосцев, крейсеров и миноносцев. Они окунулись в работу передовых заграничных заводов и не могли не ощутить огромной разницы в постановке судостроения по сравнению с русскими казенными адмиралтействами.
Моряки молодого поколения впитали в себя уважение к передовой технике. Они поняли, что новые корабли «Ретвизан», «Баян», «Аскольд», «Богатырь», «Варяг» и «Новик» являются в русском флоте провозвестниками новой эры и что для использования этих кораблей нужна технически подготовленная, развитая команда. Проблема подготовки личного состава флота приобрела в глазах молодого офицерства значение основного условия, без которого новая техника не может стать активной силой. Они убедились, что для обслуживания таких кораблей, как «Цесаревич», «Аскольд» и «Новик», нужен новый тип матроса. Большинство лейтенантов и мичманов новой формации сами быстро специализировались в разных областях морской техники. Они приобрели чисто инженерные знания по артиллерии, минному вооружению, электротехнике, водолазному, подводному и штурманскому делу. И вместе с техническими знаниями они усваивали инженерную психологию, метод работы и привыкали высоко ценить знания и труд своих команд. Они, естественно, стремились приобрести способных и толковых помощников среди матросов, чтобы на них опереться в работе. Разве в парусном флоте было так необходимо учить матросов физике, алгебре, геометрии, механике, электротехнике? В те времена требовалось «дрессировать» и «драить» команду, чтобы матрос умел бегать по палубе утлых корветов и клиперов в океанский шторм, взбираться с акробатической легкостью по вантам на головокружительную высоту, брать рифы и крепить паруса под ударами шквала, когда корабль, кажется, проваливается в бездну. От матроса требовалась прежде всего физическая сила, ловкость и тренировка. Глазом, нюхом и инстинктом он должен был воспринимать природу водяной стихии, сливаться с кораблем, на котором служил. Эти времена ярко запечатлел Гончаров в романе «Фрегат Паллада», а Станюкович — в повестях и романах из морского быта середины прошлого века.
Матрос нашего времени прежде всего должен быстро соображать. Мускулы утратили первенствующую роль. Без технической выучки и знаний матрос не годен для ухода за теми механизмами, которые ему доверяются.
Возвращаясь к анализу офицерского состава «Орла», надо из 16 младших флотских офицеров отнести к числу полноценных специалистов еще следующих: трех артиллеристов, двух минеров-электриков, двух штурманов, т. е. еще 7 человек. Кроме того, и все остальные офицеры, включая недавно выпущенных мичманов, заранее выбирают себе специальность и поступают в распоряжение соответственных старших специалистов.
Тип флотского офицера без специальности, т. е. чистого строевика или «палубного офицера», отжил свой век. Спускать шлюпки, мыть палубу, подавать швартовы, выбирать якоря и грузить уголь — для этого достаточно и старшего боцмана. И если еще находится какой-либо захудалый офицер без специальности, то в лучшем случае ему остается занять хозяйственную должность судового ревизора.
Группа судовых флотских специалистов все более сливается с инженерным составом по роду обязанностей и по методам работы. Организация управления жизнью корабля теряет сходство с сухопутной воинской частью. Деление команды на роты, полуроты и взводы держится только в силу рутины. Большой современный корабль, имеющий до 1000 человек личного состава, по внутреннему строю все более приближается к крупному промышленному предприятию, заводу с разнообразными специализированными цехами. Матросы должны обладать всеми навыками, знаниями и опытом заводского рабочего.
Сама корабельная обстановка побуждает старших специалистов отдавать предпочтение матросам, которые до службы или во время постройки корабля прошли заводскую школу на производстве. Именно из этой группы людей выдвигаются наиболее способные и смышленые матросы, быстро овладевающие всеми тонкостями морской техники, хотя старшие офицеры и продолжают подозрительно смотреть на бывшую «мастеровщину» и считают ее наиболее беспокойной.
И действительно, эти матросы повой формации уже не похожи на старую «серую скотинку», над которой можно было издеваться как угодно. В них проснулось чувство человеческого достоинства. Приемы командования, основанные на ругани и подзатыльниках, к ним уже не применимы. Так под влиянием роста современной техники в судовой жизни первенствующую роль заняли офицеры-специалисты и матросы из бывших квалифицированных рабочих.
В кают-компании «Орла» группа прогрессивно настроенных лейтенантов в союзе с механиками начинает задавать тон и ведет за собой зеленую молодежь. На старых же кораблях примитивной конструкции, как «Донской», «Нахимов» и «Наварин», это новое течение не могло сказаться с полной определенностью.
Бывают, однако, корабли, на которых под влиянием командира, старшего офицера или случайно подобравшейся группы «титулованных» лейтенантов берет верх дух старой флотской школы. И тогда кают-компания превращается в братство собутыльников, культивирующих атмосферу кафе-шантана. Интерес к морской технике и любовь к флоту тогда вытесняются охотой за женщинами, а интеллектуальные запросы заменяются внешним лоском, фатовством и наукой «покорения сердец». Тогда начинается щеголяние титулами и дворянской родовитостью, а на корабле процветает культ «надраиванья» команды, которая всегда должна иметь «фартовый вид» и бодро и весело «есть глазами начальство».
Даже на примере нашего «Орла» видно столкновение этих двух разнородных элементов офицерской психологии. Наш старший офицер Шведе сначала мне казался типичным представителем старой офицерской школы. Настоящим морским опытом он не обладал, так как все плавания за время долгой службы проделывал во внутренних водах на царских яхтах, старых кораблях береговой обороны и портовых пароходах. Поэтому ему трудно было освоиться с организацией такого сложного корабля, как броненосец «Орел», негде было приобрести современные технические знания морского дела. Он оказался, однако, по природе человеком не властолюбивым и, попав на ответственный пост в трудных условиях, наметил себе довольно правильную линию поведения: предпочел ограничиться административно-хозяйственными функциями, а в деле организации боевого корабля всецело доверился опыту старших судовых специалистов. Шведе предоставил в кают-компании руководство коллективным мнением офицерства группе лейтенантов из числа специалистов, вокруг которых сгруппировались механики и врачи. К этой же группировке примкнули наш флагманский юрист обер-аудитор Добровольский и я. Составилось довольно компактное ядро, которое получило преобладающее влияние во всех вопросах внутренней судовой жизни, а старший офицер стал сам искать в нем поддержки.
