– И все же это здорово! Вам все лучше и лучше. – Настроение Чарли внезапно переменилось. – Когда вы снова сможете ходить, вы возвратитесь на Дирну, да?

– Если за мной придут. Я же не могу взмахнуть крыльями и улететь. Я должен привлечь внимание спасательной команды.

– Как вы это сделаете? Пустите сигнальную ракету? Или что-нибудь вроде этого?

– В моем костюме есть устройство для связи. Оно передаст сигнал, который они смогут обнаружить.

Но острый ум Чарли обмануть было не так просто.

– Если у вас есть такая штука, то почему же вы уже не вызвали кого-нибудь?

– У меня же руки парализованы, я не в состоянии дотянуться до этого устройства…

– Ну тогда… – Чарли сглотнул слюну. – Я мог бы это сделать за вас, не так ли?

– Ты уже это сделал.

– Что?

– Когда ты осматривал приспособления в моем костюме, ты несколько раз дотронулся до коммуникатора. Сигнал передан несколько дней тому назад.

По-видимому, он не совсем исправен – иначе меня давно бы уже нашли. Если, конечно, разыскивают.

– Но вы ничего не говорили мне об этом.

– Ты не спрашивал.

– А вы не сможете починить коммуникатор, Миртин?

– Не знаю. Сначала надо овладеть телом.

– А не могу ли я починить его для вас?

– Если тебе это удастся, придут спасатели и ты уже больше никогда не увидишь меня. Неужели ты хочешь, чтобы я так быстро покинул тебя?

– Нет, – признался Чарли. – Мне хотелось бы, чтобы вы навсегда остались со мной. Беседовали, учили меня, были моим другом… Но вам же надо вернуться к своим, да? Вам нужен врач. Вы же не сможете жить без своих родных и друзей! Не так ли? Поэтому я починил бы ваш коммуникатор, Миртин. Даже если бы это означало, что вы навсегда покинете меня.

– Спасибо, Чарли. Все равно я еще не настолько выздоровел, чтобы выдержать ускорение. Нужно залечить раны. Так что у нас еще есть время.

Может быть, ты и сможешь помочь мне. Договорились?

– Пусть будет по-вашему, мистер Миртин.

Чарли снова стал разглядывать имущество Миртина. Поднял еще одно устройство.

– А что это?

– Это инструмент для резания и копания. Он вырабатывает необычайно сильный световой луч, который в пределах его досягаемости прожигает все что угодно.

– Что-то вроде лазера?

– Это и есть лазер, но только гораздо более мощный, чем земные. Он может плавить камень и резать металл.

– В самом деле?

Миртин рассмеялся.

– Хочешь попробовать? Я угадал? Ладно. Возьми его за скругленный конец. Вот рычажок управления. Дай-ка мне взглянуть, на какое расстояние он настроен. Так, три метра. Нормально. А теперь направь его на пол пещеры, только смотри, чтобы на пути луча не оказалась твоя нога. Нажми…

Вспыхнул луч. Он прорезал в полу желоб шириной в пять дюймов и почти в треть метра глубиной. Чарли вскрикнул и выключил рассекатель. Держа его в вытянутой руке, он изумленно смотрел на это чудо.

– С этим можно делать что угодно! – закричал он.

– Да, полезная штука.

– Ею можно даже… убить кого-нибудь.

– Если нужно, им можно убить, – согласился Миртин. – Но на моей родной планете никто никого не убивает, малыш.

– Но если все же потребуется… Как быстро и чисто все делается!

Послушайте, меня мало интересует, как убивать с его помощью. Вы должны рассказать мне, как он устроен! Расскажете? Его тоже нельзя открыть, да?

Вопросов у него была уйма. Рассекатель привел его даже в большее восхищение, чем силовой генератор, потому что принципы работы генератора он еще мог усвоить, а вот то, как можно с помощью оптической накачки уничтожить материю, ставило его в тупик. Миртин долго бился, пытаясь объяснить это. Он прибегал к аналогиям и образным сравнениям, несколько раз ему приходилось спасаться отговорками, так как он и сам многое не понимал. Чарли слышал о лазерах, но представлял их массивными устройствами, требующими подведения энергии. Теперь же он держал миниатюрный прибор, работавший автономно. Откуда берется луч света? Что лежит в основе действия прибора: химические реакции, газодинамика или еще что-нибудь?

– Ни то, ни другое, – ответил Миртин. – Этот лазер не имеет ничего общего с земными.

– Тогда… что это такое?

Миртин промолчал.

– Это нам тоже не положено знать, да? Что-то такое, что мы должны открыть сами?

– В некотором роде, да.

Чарли аж трясся от любопытства. Они говорили долго, пока Миртин не обнаружил признаки усталости. Мальчик стал прощаться.

– Я приду завтра, – пообещал он и растворился в ночной тьме.

Спустя некоторое время Миртин обнаружил, что рассекатель исчез. Он видел, как Чарли положил его рядом с другими инструментами или, по крайней мере, думал, что видел. На мгновение тревога овладела Миртином. Чего-то в таком роде он давно ожидал.

Воспользуется ли мальчишка рассекателем как оружием? Вряд ли.

Покажет ли он его кому-нибудь? Определенно нет.

Постарается ли он вскрыть его и изучить? Весьма вероятно.

Похоже, ни ему, ни людям не угрожает особая опасность. «Пусть поломает голову, – подумал дирнанин. – Возможно из этого и выйдет толк». В любом случае, он никак не может помешать мальчишке играть с рассекателем.

Ворнин вновь и вновь спрашивал себя, как это получилось и когда. Он влюбился в Кэтрин Мэйсон, в этом не было никакого сомнения. То чувство, которое он испытывал к ней, было таким же сильным, как и то, что он питал к Миртину и Глэйр, и поскольку он любил их, то, должно быть, любил и ее.

Но возможно ли такое? Имеет ли это смысл? Когда это началось?

Желание вспыхнуло в нем с самого начала, но это еще не любовь.

Ворнин по натуре своей был соблазнителем. Таково было и его амплуа в сексуальной группе. Хищник, агрессор, он затевал любовные утехи. Миртин никогда не брал на себя активную роль, а Глэйр в любви выступала целительницей, утешительницей. Ворнин искал страсть ради нее самой. Это не только не угрожало, но даже способствовало целостности группы. Он был заводилой, воспламеняя своими забавами остальных. Все это не противоречило дирнанским обычаям и семейному укладу.

Но Ворнину никогда и в голову не приходило, что он мог бы предаваться любовным утехам с земными женщинами. Как и всякий наблюдатель, он отметал всякую возможность контакта с землянами, а тем более близкого знакомства с их женской половиной. Мог ли он подумать, что почувствует физическое влечение к земной женщине?

Однако он был заключен в тело землянина, анатомически совершенное, во всяком случае – внешне. Внутренние его функции оставались дирнанскими. Так он мог переваривать земную пищу, но только такую, которая была съедобна и для дирнан. Он полагал, что и функции пола должны оставаться естественными. Он продолжал испытывать желание к Миртину и Глэйр, несмотря на то что их тела были упрятаны под синтетической плотью землян. Когда они предавались любви на борту корабля, то делали это чисто по-дирнански, не пользуясь половыми органами землян. Почему же он должен был ожидать, что его искусственное тело будет испытывать подлинное желание к женщине-землянке?

Может быть, им руководили чисто психологические побуждения, капризы его "я", азарт?

Как соблазнителя, убеждал он себя вначале, его воспламеняет возможность обольщения сама по себе. Раз под рукой нет дирнанок, значит, придется довольствоваться землянками. В этом заключался некий вызов: сможет ли он прельстить Кэтрин, как прельщал своих соплеменниц? Не подведет ли его нынешнее тело? Испытает ли он наслаждение?

Поначалу так оно и было. Игра. Обольщение ради обольщения. Спорт.

Когда же сюда примешалось это нежеланное, неожиданное, волнующее чувство? И главное – почему?

С того самого дня, когда Кэтрин посетила клуб Контакта, Ворнин осознал, что она не обманывается насчет его происхождения. Разумеется, она должна была понять, что он из себя представляет, как только начала за ним ухаживать. Его тело было весьма приблизительной имитацией, чисто внешней.