Зимородок неожиданно коснулся моего локтя. Он спросил:

— Ты слушаешь меня, Даль?

— А? — встрепенулся я.

Он понял, в чем дело.

— Я повторю то, что ты упустил, — произнес он. — Изделие исполинов теперь у Светлых магов. Но оно для всякого мага таит в себе угрозу, — я знаю многих магов, поэтому говорю так. И есть ты, которому оно почему-то неопасно. Согласишься ли ты помочь Светлому Кругу? Раскроешь для нас свой секрет?

Вот теперь я понял, куда он клонит. Изделие-то светлые маги заграбастали, а как подступиться к нему не знают. А тут я, как яблочко на блюдечке… Ох, Изделие это… Из-за него ведь началось все. Разбудить бы его, взять в руки, отнести к борту галеры и выбросить в море; здесь должно быть глубоко. И пусть себе лежит на дне морском до скончания дней. Разбудить, правда придется: иначе Зимородок со Свелогором не дадут мне даже приблизиться к Изделию. Подумал я так и внезапно понял, что не смогу я выбросить Изделие в море. Почему — не знаю. Не смогу — и все…

Зимородок с великим терпением ожидал моего ответа. Пустое. Я знаю, теперь знаю, что нужно от меня светлым магам, но вот беда для них — мне-то этого не нужно. Мне нужно другое. И я сказал:

— Я отвечу тебе, если ты ответишь мне.

— Спрашивай, — спокойно предложил Зимородок.

— Что я говорил в бреду? Расскажи, — потребовал я.

— Ты проклинал все магов, говорил, что ненавидишь их и магию. Звал Ожерелье и других из своей ватаги. И звал себя.

— Себя? — не понял я.

— Себя, — подтвердил он. — Ты звал самого себя по имени, кричал: «Даль… Акулы…» И постоянно плакал в бреду.

— И все?

— Все.

Моим тайным надеждам оправдаться было не суждено. Видение, которое я испытал на галере южан, когда взял голову Ожерелья на колени, засело во мне занозой. Тогда, похоже, чуть-чуть приоткрылась завеса моего беспамятства, и я вспомнил, что у меня когда-то был брат. Ничего другого я не припомнил, только что был брат. А кто? Как? Может, маги и сумели бы мне вернуть память, но обращаться к ним за помощью мне не хотелось. Тогда я буду им обязан.

— Зимородок, я скажу честно, — сказал я. — Я еще не знаю, буду ли я делиться своим секретом со светлыми магами.

Это был удар в спину. Светлые маги вряд ли будут силком вытаскивать из меня то, что я от них прячу; скорее, они будут искать среди своих того, у кого может получиться разбудить изделие и не отправиться к Пращурам.

Зимородок слегка кивнул.

— Я ожидал чего-то подобного, — невозмутимо заметил он. — В таком случае позволь дать тебе совет: не покидай меня и моих собратьев очень уж скоро.

— Нет, — сказал я. — У вас не получится удержать меня при себе. Я уйду. И я хочу получить сваю долю. Мне деньги понадобятся.

Зимородок смотрел на меня с задумчивым видом.

— Твои слова опрометчивы, Даль. Если темные маги прознают о твоем секрете, они начнут за тобой охоту. А шила в мешке не утаишь. Думаешь, надежду вернуть себе Изделие они оставили навсегда?

Ну что ж… Пришел мой черед усмехаться.

— Тогда я разбужу его снова, и пусть они поберегутся.

— Ты сможешь его разбудить, даже если оно находится от тебя за тридевять земель? — спросил Зимородок.

Я осекся.

— Да… — Брякнул я, не подумавши.

А Зимородок улыбнулся:

— Я позволю себе охладить твой пыл еще раз. Ты, конечно, мне помог, — и спасибо тебе за это, — но я хочу сказать тебе кое-что… Я не уверен в том, что ты справился бы с тремя темными магами, пусть и с помощью Изделия Исполинов, если бы я не связал их схваткой. Они тогда оказались меж двух огней. А ты, к тому же, просто убил их тела. Даль, дар у тебя большой, но магии тебе еще учиться и учиться.

Я молчал.

— Но все равно твоя помощь была кстати, — добавил он.

Я понял, что он меня хочет утешить после отповеди.

— А ты? — спросил я. — Ты бы справился с ними? С троими?

— Да, — спокойно ответил он. — Ни среди светлых, ни среди темных магов нет на свете мага по силе равного мне. Пока нет.

Трудно такое уложить в голове. Я и не знал, что подумать.

— То, что ты проделал с галерами и с людьми на них — это еще не магия, — добавил Зимородок.

— А что же магия? — вырвалось у меня.

Совсем он меня запутал.

— Станешь магом — поймешь, — сказал он. — Так что думай. И не спеши уходить.

Зимородок прищурился на солнце. День потихоньку клонился к вечеру.

— Сейчас на палубе матросы с солдатами силой меряться будут в потешном кулачном бою, — сообщил маг и предложил. — Хочешь посмотреть?

Я не ответил.

Я осторожно сполз с седла, шипя, как ошпаренный кот. Зад саднило. Конюх Малкут подхватил меня под мышки и поставил на землю.

— Че? Засвербило в заднице? — Он осклабился, ехидно косясь из-под соломенных прядей, спадающих на глаза. — Я те говорил — слазь… А ты? Еще один круг, еще один круг… Теперича проси у магов мази — жопу смазывать.

Мы с Малкутом были по-простецки. Когда он меня впервые в седло подсаживал, я ногой мимо стремени промахнулся и загнул, как бывало, палубный на «Касатке» загибал. Малкут меня тогда чуть не выронил. А потом спросил, где я такому научился. Я ему и сказал, что я — Сын Моря. У него аж зенки на лоб повылезали. Он мне не поверил поначалу. Поверил тогда только, когда я ему предложил у стены конюшни встать. Он встал усмехаясь, не чуя подвоха — думал мне какая блажь в башку втемяшилась. А я при ноже был, только нож под рукавом носил от лишних глаз подальше. Ну, и всадил я нож в стену конюшни на три волоска выше правого уха конюха. Он мне потом сказал, что едва не обоссался со страху. А сам он думал, что я просто мальчишка при магах.

Я ощупывал свои ягодицы, есть они у меня или нет.

— Ладно, седло я сам сыму, — смилостивился Малкут. — Тебя хозяин кликал. Поспешай к нему.

— Угу, — пробурчал я. — А где он?

— Где, где… С огневиком милуется. — В голосе конюха звучала неприкрытая зависть.

Я похлопал на прощание гнедого по шее.

— Пошел я тогда.

Он меня остановил:

— Погоди, Даль, я тебя кой о чем поспрошать хочу.

Я остановился. Сейчас он опять начнет выспрашивать много ли золота Сыны Моря в тайных местах прячут. Он меня уже достал с этим.

Малкут ослабил подпругу, поднырнул под брюхо, оказался с другого бока гнедого. Он положил локти на конскую спину, уткнулся в них подбородком и выпучил глаза.

— Слышь, Даль, какие сплетни в городе ходят: треплются, что светлые маги мальчонку с собой притащили с острова какого-то, а мальчонка этот — сам маг, и маг не хилый. И бают, он там, на острове, магов выручая, пять галер спалил и народа тьму погубил, как сморкнулся.

Он замолчал, хитро поглядывая на меня, мол, я знаю, что ты за фрукт. Я принял равнодушный вид, а самому захотелось дать нему в рожу, но я только пробурчал:

— Ну?

— Не о тебе ли толкуют?

— Нет.

Конюх задумчиво покивал.

— Но люди говорят, что пацана маги среди пиратов нашли. Среди Сынов Моря.

Я раздумывал, что бы такое ему ответить. Мне только этого сейчас не хватало. Он и так ко мне присосался, что твоя прилипала, а теперь так и вовсе не отстанет.

— Может и нашли… — сказал я. — Только я-то причем? Я не маг. И никогда им не был. Смотри. — Я показал Малкуту левую руку. — Видишь, двух пальцев нет. А какой маг позволит себя хотя бы пальца лишить?

Малкут обозрел отсутствие пальцев еще раз: он уже спрашивал, как я пальцев лишился; я ему в тот раз наплел чего-то, сам уж не помню чего. Конюх с разочарованным видом захлопнул рот. Моя трехпалая кисть, похоже, его убедила.

— Пошел я, — я заторопился, потому как Малкут вдруг посветлел — опять ему какая-нибудь хрень на ум запала. — Меня высокородный кличет. А ты держишь…

Упоминание о хозяине удержало конюха от дальнейших расспросов. Ну и хорошо… Я поковылял в обход конюшни к загону, откуда доносилось звонкое переливчатое ржание. Огневик — трехлетка, играя медью на перекатывающихся под кожей мускулах, задиристо ржал, подначивая сам себя. Прислушиваясь к своему ржанию, жеребец смешно вскидывал лобастую голову и часто бил копытом оземь. Ошметья дерна летели в разные стороны. На ржание огневика откликались лошади из конюшни, но он брезгливо прядал ушами, не обращая на их призывы внимания. Когда жеребцу прискучило ржать, он тряхнул короткой гривой и рысью побежал вдоль ограды.