И пока Памела пыталась что-то сказать в ответ на эту тираду, размашистым шагом к ним подошел Эйдан.

— Что происходит? — спросил он, наблюдая, как Селестрия надевает пальто. — Куда ты собралась?

— Тебе не следовало устраивать это представление! — гневно воскликнула она.

— Я приготовил сюрприз, думая, что тебе понравится.

— Я не могу стать твоей женой, — сказала она, и ей наконец-то удалось найти нужный тон и момент.

— Почему же? — Эйдан словно обезумел.

— Потому что я не люблю тебя, Эйдан. Ты мне нравишься, но этого недостаточно.

— Но я могу сделать тебя счастливой, — сказал он в отчаянии, прижимая ее к себе. Мистер Уиндторн наблюдал за этой драмой из-за конторки.

— Я знаю, что можешь, — произнесла она, отстраняясь от него. — Но я хочу большего и тебе советую то же.

— Но я люблю тебя.

— Мне жаль.

— Дорогая, тебе нужно хорошенько подумать над этим, — вмешалась в разговор Памела, к которой наконец вернулся голос. — Еще не слишком поздно передумать. Ты потеряла отца и дедушку. Неудивительно, что ты немного не в себе. Давай пойдем домой и спокойно обговорим это, там уж за нами точно не будут подсматривать никакие служащие. — Мистер Уиндторн отвернулся, слегка кашлянув и сделав вид, что не замечает их.

— Здесь больше нечего обсуждать. Мое решение — бесповоротное, и, уж поверьте мне, никогда я не рассуждала более здраво, чем сейчас. Если смерть чему-то и способна научить, так это тому, что в жизни ничего важнее, чем любовь, просто нет. А нажитое богатство невозможно унести с собой в могилу. — И как раз при этих словах ее осенила неожиданная мысль. — Мама, ты ведь никогда не говорила, что дядя Арчи находится в затруднительном положении.

— Его проблемы нас не касаются.

— Если бы папа был жив, он никогда бы не позволил продать Пендрифт.

Эйдан сжимал кулаки, он был в гневе, оттого что они, казалось, забыли о нем.

— Но его больше нет с нами. Да у него и не было денег, ты ведь знаешь об этом не хуже меня, — раздраженно проговорила она.

— Но у нас есть средства.

Памела сощурила глаза.

— Ты теперь очень богатая женщина. Держу пари, твой Гарри Макклауд очень обрадуется, узнав об этом! — Она схватила Эйдана за руку. — Этот молодой человек достаточно обеспечен, чтобы как следует позаботиться о тебе, Селестрия, и его чувства никак не зависят от наследства твоего дедушки. Думаю, что твой Гарри Макклауд сочтет за оскорбление, если его будет содержать женщина!

— Ну, это как раз не проблема.

— Что ты имеешь в виду?

— Если и у меня не будет денег, то мы окажемся с ним на равных. И, кстати, мам, его зовут Хэмиш Макклауд. — Она обратилась к Эйдану: — Мне жаль, действительно жаль. И сейчас я должна идти. — Она поспешила прочь, даже не обернувшись. Эйдан и Памела безмолвно наблюдали за ней.

Селестрия вернулась домой на Верхнюю Белграв-стрит в крайне возбужденном состоянии. Радость переполняла все ее существо, как горячий воздух наполняет шар, и она с трудом могла стоять на одном месте. Селестрия позвала Годфри. Старик вошел, слегка пошатываясь, явно перебрав вина за обедом.

— Годфри, скажи-ка мне, пожалуйста, а где записка, которая пришла вместе с цветами?

— Я ее выбросил, мисс Селестрия.

— Ну что ж, теперь пойди и найди ее. Мне бы хотелось на нее взглянуть.

Годфри ушел, а Селестрия принялась шагать по холлу, не в силах усидеть на месте. Спустя несколько минут он вернулся.

Девушка заглянула в маленький белый конвертик. Там лежала простая открытка, на которой было написало всего лишь несколько слов: «Ты — свет, льющийся из двери». Она приложила листок бумаги к губам.

— Дафни! — сказала Селестрия, улыбнувшись. Девушка поняла, что без участия старой женщины тут не обошлось. Годфри, недоумевая, посмотрел на нее.

— Что-нибудь еще, мисс Селестрия?

— Да, Годфри. В субботу после похорон я возвращаюсь в Италию. А сегодня я поеду в Пендрифт.

— Пендрифт, мисс Селестрия? — Теперь он окончательно был сбит с толку.

— Пожалуйста, скажи маме, что я сяду на поезд и успею вернуться к тому времени, когда нужно будет ехать в Шотландию.

— Вы очень устанете, мисс Селестрия! — воскликнул слуга, потрясенный ее грандиозными планами.

— Невозможно устать, когда ты счастлив, Годфри. А я по-настоящему счастлива.

Когда Селестрия приехала в Пендрифт, Джулия и Арчи сидели за чашкой кофе в гостиной в компании Элизабет, решившей поужинать вместе с ними. Девушка появилась в дверях со своей маленькой сумочкой, сияя от радости, как будто и не было бессонной ночи.

— Всем привет! — Она радостно улыбалась, явно наслаждаясь удивлением на их лицах.

— О Боже! Селестрия! — воскликнул Арчи, вставая ей навстречу. — Откуда ты взялась?

— Со станции, — ответила она. — Я взяла такси.

— Уже так поздно. Тебе следовало позвонить нам, — сказала Джулия, поднимаясь, чтобы поприветствовать ее. — Какая приятная неожиданность! Ты прекрасно выглядишь.

— Здравствуй, бабушка, — произнесла Селестрия, наклоняясь для поцелуя. Старушка улыбнулась, и Селестрия тотчас заметила, как она изменилась.

— Когда ты вернулась из Италии? — спросила Джулия.

— Сегодня утром.

— Должно быть, ты очень устала, — сказала она, заметив, что глаза племянницы блестят необычайно ярко.

— Совсем нет. Я поспала в поезде.

— И чем мы обязаны столь приятной неожиданности? — спросил Арчи. Селестрия никогда раньше не появлялась без предупреждения.

— Я бы хотела сначала выпить. Стаканчик вина был бы как нельзя кстати, — ответила девушка, оглядывая комнату, в которой она жила каждое лето, но которую никогда на самом деле не замечала. Арчи прошел к столику с напитками и наполнил для нее бокал. — Пендрифт — волшебный дом, — произнесла она.

— Он особенный, не правда ли? Другого такого нет, — заметил Арчи, его глаза при этом стали печальными.

— Он особенный из-за людей, которые живут в нем, — твердо сказала Элизабет, глядя на своего сына и невестку с гордостью. — Мы все оставили след в нем за многие годы. След своей любви.

Арчи протянул Селестрии бокал. Она сделала маленький глоток и почувствовала, как вино тонкой струйкой потекло в пустой желудок.

— Мама говорит, что вы хотите продать поместье.

— А откуда ей известно? — спросил Арчи, явно оскорбленный.

— Она, вероятно, знает этих отвратительных Уивелов, — сказала Джулия, закуривая сигарету. — Это неудивительно — она водит дружбу с такими, как они.

— Это правда, — стоически произнесла Элизабет. — Пендрифт в беде, больше к этому нечего добавить. — Сейчас она снова стала похожа на ворчливую рассерженную старуху.

— Я бы хотела выполнить обещание своего отца, — произнесла Селестрия. Все трое внимательно посмотрели на нее.

— Какое обещание? — удивилась Элизабет, взглянув на Арчи.

— Я слышала, как вы разговаривали с отцом в маленькой гостиной, — призналась она Джулии, нисколько не смутившись. — Папа сказал, что вытащит вас из беды.

— А! — произнесла Джулия. — Монти всегда был готов подставить плечо. — Она подняла глаза на мужа. — А сейчас его нет, и все рушится.

— Я теперь очень богата. Вместе с мамой и Гарри я унаследовала состояние своего деда. Я не хочу оставлять все огромное наследство себе, это больше, чем я могу потратить за всю жизнь, и к тому же мне оно вряд ли понадобится там, куда я еду! — От вина она чувствовала легкое и приятное головокружение. — Отец никогда бы не позволил вам продать Пендрифт.

— Это точно — никогда! — согласилась Элизабет, прищелкнув языком.

— И я тоже не позволю.

Джулия моргала, ее глаза блестели от слез.

— Ты действительно хочешь спасти наш дом? — спросила она, ошеломленная. — Я не знала, что тебе здесь нравится.

— Это не только ваш дом, это наш дом. Все мои самые счастливые воспоминания связаны с этим местом. Я просто никогда не понимала этого.

— Моя милая девочка, — произнесла Элизабет. — Господь и вправду явил чудо. Отец Далглиеш оказался прав — помощь приходит оттуда, откуда мы ее меньше всего ждем. А я-то думала, что ты самая эгоистичная из всех моих внуков.