— Что корону поправить пришли? — зло кричу ему через дверь. — Задела я ее своими словами?

— Мы можем поговорить? — спрашивает он, тихонько выстукивая по двери какой-то смутно знакомый ритм.

Что это за песня? Впрочем, какая разница? Мелодия в голове родилась… Как будто первый раз!

— Зачем? — все же иду, чтобы открыть ему. Утирая слезы, гляжу на него воспаленными глазами.

— Ты плакала? — кажется, он удивлен.

— Какая разница? — грублю ему. — Говорите, что хотели? Наверно, хотите поговорить о какой-нибудь моей еще одной черте? Что в этот раз не так? Детей на костре жарю? С животных шкуры сдираю, чтобы потом в шубе из них найти себе… Как вы там сказали? Папика? Да! Определенно! Это моя цель!

— Рокси…

— Ах, нет… Наверно о том, что я…

— Роксен! — чуть громче рявкает он, перебивает меня. — Я пришел извиниться!

Что я слышу? Извиниться он пришел… Надо же, снизошел небожитель до простой смертной! Корона не свалится? Слуги не разбегутся?

— Извиниться? — удивленно вскидываю на него взгляд, не веря собственным ушам.

— Да, извиниться и попросить остаться, — уже спокойно говорит он, хотя видно, что слова даются ему с трудом.

— Остаться? — глупо переспрашиваю вполне очевидную вещь. Да, он прав. Я все-таки глупышка!

— Да, — подтверждает и делает шаг в мою сторону, оказываясь слишком близко ко мне. Мне приходится запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза. В невероятно голубые бездонные глаза, в которых хочется утонуть.

Его глаза смотрят так пристально, прямо в душу, выискивая там что-то.

— Рокси, я… Рокси, я хотел бы извиниться! — закрыв глаза, говорит он и я, наконец, нахожу в себе силы оторваться от него и мыслить здраво. Делаю шаг назад, впуская его в номер.

— Проходите!

— Спасибо, — произносит он и сразу же идет к окну. Останавливается около него и, глядя на улицу, продолжает. — Так вот, Роксен. Я хочу забрать свои слова назад и прошу остаться в проекте.

— Так просто? То уходи, то не уходи… — словно на ромашке гадает. Девочка для битья понравилась?

— Я не привык, когда мне перечат и отвечают на мои слова, — говорит он, не отрывая взгляда от пейзажа за окном. — Все конкурсантки стелятся перед нами, думая, что таким образом обеспечивают себе тут место. Я давно кручусь в этом насквозь лживом, извращенном мире, поэтому никогда не скрываю того, что думаю. Возможно, однажды кто-то прислушается ко мне и ему это поможет.

— Мне не поможет! Потому что я не такая, как вы говорили!

— А какая ты? — в его голосе слышится улыбка. Я знаю, что он улыбается, хотя Златогорский наблюдает за тем, как машины мчатся по дороге. Он стоит спиной ко мне, но я точно знаю, какое у него сейчас лицо — хитрое, со смешинками в синих глазах.

— Другая! Да, я стремлюсь добиться своей цели, но никогда не пойду по головам.

— Так ли это? Ты уверена? — спокойно спрашивает, будто мы сейчас погоду обсуждаем.

— Да!

— Как хочешь, но мы-то знаем, как ты попала сюда, — улыбнувшись, поворачивается ко мне.

— И как? — спрашиваю его и делаю шаг к нему.

— Ты хочешь, чтобы я это сказал? — спрашивает, выгнув бровь. — У меня нет времени болтать, поэтому спрашиваю: ты остаешься или нет?

— Да! — твердо произношу.

— Тогда отлично! — радостно улыбается он. — И постарайся выиграть, а я тебе помогу!

Мне кажется или он облегченно выдохнул? Выдохнул так, словно сейчас решался вопрос его жизни и смерти, а я позволила ему жить дальше.

— Поможете?

— Да.

— Зачем? — нахмурив брови, спрашиваю его.

— Из тебя получится отличная актриса, Рокси. Так играть невинность и непонимание, — отвечает Владислав со смехом, двигаясь в сторону двери. — Ты будешь кумиром многих телезрителей. Продолжай в этом же духе! Зрителям такое нравится, а значит, будут голосовать за тебя в конце!

— Зачем? — спрашиваю его в тот момент, когда его рука касается ручки двери.

— Что — зачем? — поворачивается ко мне Златогорский.

— Зачем вы решили меня вернуть?

— Мне так нужно, — убрав улыбку с лица, отвечает он. — Ждем тебя в зале через час. Будешь проходить собеседование второй раз в самом конце.

— И все же? Зачем?

— Не задавай так много вопросов. Ты на проекте, я тебе помогаю, а больше тебя ничего волновать и не должно!

— Хамите опять, — тихо произношу и ухмыляюсь, глядя на него.

— Ты права, ты не всегда глупышка, Рокси, — произносит, глядя на меня. — Определенно в тебе есть что-то…

— А вы не такой высокомерный тип, каким хотите казаться, — отзеркалив, говорю ему.

— Запомни одну вещь, Роксен. В этом мире, — показывает пальцем вокруг, — все — фальшь! И ты часть этой фальши, а очень жаль…

— Почему?

— У тебя есть все для нормальной жизни. Внешность, мужчины у твоих ног, молодость и характер, а ты выбрала это дно, которое погубит тебя однажды.

— Как погубило вас? — вопрос вырывается сам собой.

Ох, молчала бы ты, Ксюша. Только Нарцисс мужиком нормальным стал, а ты…

— Он сломал мою жизнь и меня, — печально усмехнувшись, отвечает Владислав. — Жду тебя на собеседовании, не подведи меня!

Влад

Чуть больше месяца назад

— Инна, куда ты собираешься? — спрашиваю жену, облокотившись о дверной косяк, наблюдая за тем, как она собирает свои многочисленные тряпки в большой чемодан, который обычно берет в отпуск.

— Ты обещал мне, что мы поедем в отпуск, а сам опять затеял какой-то очередной конкурс, — спокойно говорит она, выбирая какое из двух платьев сложить в чемодан.

— Это моя работа и я попросил тебя отложить поездку на неделю. Всего на неделю! — напоминаю ей.

— Целую неделю, Влад, — возмущается Инна, поворачиваясь ко мне с таким видом, как будто я щенка придушил.

Спокойно, Влад! Это просто очередная истерика. Терпи! Вспомни про Алису. Ты сейчас пойдешь наверх и обнимешь дочь. Она поцелует тебя в щеку и скажет, что очень любит. Терпи!

— Инна, прошу, подожди неделю, и мы полетим на твои любимые Мальдивы, — закрыв глаза, обещаю ей, представляя, сколько всего придется сделать за эту неделю.

— Нет, мы с Алисой летим сейчас, а ты можешь работать и дальше! — как ни в чем ни бывало произносит она и продолжает сборы. Она собирает только свои вещи, потому что знает, что дочь с ней не полетит. Знает, что я не отпущу.

— Инна, я не отпущу Алису с тобой одну! Ты опять напьешься и забудешь дочь где-нибудь, — протестую, сжав кулаки и мечтая придушить ее за тот раз, когда она забыла дочь с магазине нижнего белья в Милане.

— С тобой оставить? Ты дочь со своей работой даже не увидишь! — Инна возмущается для приличия. Мне прекрасно известно, что ее совсем не волнует Алиса. Новые коллекции, маникюр, показы — вот что в приоритете, но не наша дочь!

— Инна, нет! Ты можешь уезжать, куда хочешь, а Алиса останется со мной, — твердо заявляю, зная, что именно этого жена и ждет.

Зачем ей дочь на курорте, где можно скупить все магазины? Зачем ей дочь, что будет ходить рядом и плакать, потому что Инна не в силах успокоить ребенка?

— То есть тебе на меня наплевать? — начинает кричать Инна. Подскочив ко мне, она даже пытается дать мне пощечину, но я вовремя ловлю ее руку.

— Успокойся, истеричка! — рычу на нее.

— Муд*к! — кричит она на меня. — Я отцу все расскажу, и он от тебя мокрого места не оставит!

— Ну, давай! Чего ждешь? Беги к папочке! Почему раньше этого не сделала? А знаешь, почему? Потому что, если твой отец узнает все, что ты вытворяешь, то конец твоим гулянкам и пьянкам, Инна!

— Я тебя ненавижу! — шипит и брызгает ядом, показывая свое истинное лицо, которое открылось лишь с годами.

— Правда? А знаешь, как сильно я ненавижу тебя? — спрашиваю ее, приблизившись к уху.

— И тогда почему мы еще вместе? — задает вопрос, выгнув бровь. Думает, вру… но нет.

Последние полгода супружеской жизни стали невыносимы. Инна все больше пила, курила и только и занималась тем, что орала на самое дорогое, что есть у меня — на нашу с ней дочь.