Магистр вдохнул полной грудью, приосанился, показывая, что готов если не в бой, то уже хотя бы вести за собой массы к Камню истины, и чуть отдернул рукав. Положив пальцы на браслет-амулет, задающий направление движения, Коренус помедлил, пожевал нижнюю губу, отбил какую-то замысловатую дробь на ладони и страдальчески взвыл:

— Опять! Оно опять!

— Что? — испугалась Оля.

— Я опять не чувствую магии, — застонал, трагически закатив глаза, старичок, продолжая так и эдак поворачивать компас-амулет. — За какие грехи гнев Семерых обрушился на меня?

Аш на миг прикрыл глаза, в воздухе сгустилась озабоченность. Сейфар спросил у Оли:

— Кобылица, ты меня чувствуешь, как прежде? Проверь!

Девушка покорно зажмурила глаза, ожидая привычного ощущения присутствия и тепла. Оказывается, она так успела привыкнуть к этому ощущению, что сейчас, утратив его, даже не сразу поняла, чего не хватает. Не поняла, пока сам Аш не спросил.

— Н-нет, ничего, — растерялась Оля.

— Так что у нас опять-то стряслось? — поставил вопрос ребром Ламар, начавший дуреть от странных вопросов и нервических подергиваний Коренуса.

— Лиана-красотка глушит магию, а иначе бы никто своих сил не лишился, — высказал догадку сейфар.

— Навсегда? — простодушно ляпнул рыцарь, не подумав о возможной психической травме, которую наносит пожилому учителю.

Вот она — отрицательная сторона роли истинного наставника! Сколько бы лет ни прошло, сколько бы лет ни было тебе и твоему ученику, как бы он ни подчеркивал свои опыт и взрослость, как бы тебя ни подкалывал, а все равно в глубине души наставника почитают самым умным и сильным до собственных седых волос. Потому и не щадят, выдавая такие вот вопросы.

— Навсегда? Вряд ли. Будь так, об этом знали бы, — потер мочку уха Аш, поглядел на подрагивающие руки мага и предложил: — Коренус, там тебе бабушка Вера коньяк в мешок запаковала, хлебни. Лишним не будет!

Уверенный тон и внешняя невозмутимость, с какими был подан совет, сработали как приказ. Магистр нашарил в мешке ту самую подаренную бутыль, отвернул пробку и, используя ее в качестве стаканчика, осушил, даже не закашлявшись. А потом быстро пробормотал заклятие, и… компас заработал!

Благодарность плескалась в увлажнившихся глазах пожилого мага, во второй раз за день едва не поверившего в собственное магическое бессилие.

— Ты знал о противоядии, сейфар! — удивился Ламар, пораженный кругозором спутника.

Что удивительно, зависти в этом удивлении не было ни на грош, рыцарь честно признавал и был готов восхититься эрудированностью спутника. Может, он и ревновал его слегка к Оле, так ведь к своей ненаглядной невесте заколдованный таравердиец не ревновал разве что тех коз-вонючек.

— Нет, конечно, — отбирая у магистра коньячок и прикладываясь прямо к горлышку, отмахнулся Аш после второго глотка. — Я его для успокоения присоветовал. Но повезло, жидкость из другого мира сняла эффект магической блокады.

— Очень здравое предположение, — уважительно ободрил Коренус и на всякий случай сделал еще пару-тройку глотков для закрепления.

— На, кобылица, пей, — позаимствовав у мага и крышку-рюмашку, мужчина набулькал Оле спиртного. — И голову, и нос прочистит.

Ламар, не чуравшийся такого вот вида лечения, завистливо облизнулся.

— Я… я не пью коньяк, он слишком крепкий, и вообще, в жару пить нехорошо, — опасливо шагнула назад девушка. — Ты же сказал, что это с лианой не насовсем, давай подождем, пока само пройдет.

— В лесу — не на припеке, от жары не умаешься. А если нам твоя целительная сила понадобится до того, как «само пройдет»? — нахмурился Аш, словно уговаривал непослушного ребенка.

Оле сразу стало стыдно, она покорно приняла крышку-рюмочку и храбро опрокинула в рот. Небо зажгло, в желудок опустился огненный шарик. Но после лекарственной травы-противоядия армянский коньяк показался почти вкусным.

Не болящий и не утративший магии по причине отсутствия таковой Ламар все равно не стал отставать от компании и тоже хлопнул рюмашку. Хлопнул бы и вторую, да магистр поспешил отнять бутылку и пробку, пока дюжий рыцарь не вздумал лечиться прямо из горла, и запихнул свой трофей в мешок. Наверняка мстил за вопрос о безвозвратной утрате магии.

Второго стада кор-ноксов в ближайшее время не ожидалось, да и другой крупной живности в округе ни слышно, ни видно не было. По-видимому, даже хищники предпочитали обходить ареал обитания безобидных вонючек стороной во избежание катастрофической потери обоняния. Однако Аш все равно поискал другую тропку и даже нашел ее совсем рядом. Ходить по одной дороге с кор-ноксами не нравилось никому.

Отдышавшись, Оля сначала просто глазела по сторонам. Солнечные лучики пронизывали листву, давая мягкий голубой или зеленый свет. Сильных дождей в Фодаже не было несколько дней, потому не парило. Аш не обманул, теплый воздух оставался в меру свежим, так что скинуть одежду и брести в одном купальнике, обливаясь потом, не тянуло.

Когда жажда зрительных впечатлений притупилась, девушка снова собралась помучить Коренуса вопросами. О чем бы магистр ни говорил, все выходило увлекательно, так что беседа с ним замечательно скрашивала дорогу.

Но тут сейфар, негласно признанный отрядным проводником, остановился и поднял руку. Знак привлечения внимания. Коренус поправил лямку мешка на плече, сверился с браслетом-указателем, поднял глаза от тропы и заинтересованно округлил губы:

— О?

— Заграда, — констатировал Ламар и нахмурился, соображая, как именно классифицировать эту конкретную, размером с хорошую замковую стену, светло-синюю конструкцию.

— Какая? Что она делает? — осторожно уточнила Оля, успевшая в достаточной мере наслушаться историй о туманных чудесах Фодажского леса.

— Это заграда памяти, дитя мое, — спокойно подхватив девушку под локоток, поведал магистр.

Дождавшись, когда Ламар и Аш присоединятся к живой цепочке, ученый муж продолжил рассказ:

— Сей феномен, в отличие от иных, не опасен. Я бы даже сказал, весьма любопытен. Заграда запоминает все, что попадалось ей на пути за время блужданий, и показывает тем, сквозь кого проходит, по своему выбору. Мне доводилось читать путевые заметки магистра Уббициуса, которому был явлен его заплутавший в глубинах Фодажа брат Орцикус. По картине заграды магистр смог отыскать плененного тенетами вечности родича и освободить его из паутины шаггарта. На счастье братьев, паук был погружен в месячную спячку. Переваривал употребленного ослика Орциуса.

— Но мы-то в лесу никого не теряли, — озадаченно протянул Ламар и невольно захлопнул рот, чтобы не глотнуть резко надвинувшейся синей бездны.

Когда заграда оказалась близко, она перестала походить на туман, скорее уж оказалась вставшей на дыбы волной, по своей прихоти утратившей плотность, но не цвет. Сапфировая бесконечность окружила, затопила, поглотила паломников, посылая видение.

Их было трое. Тощая, коротко стриженная женщина с хищными раскосыми глазами цвета темной зелени, затянутая в кожаный корсет и штаны того же материала. (Оля сразу посочувствовала бедняжке. Как же ей, наверное, жарко в летнюю пору, да в таком прикиде!) На поясе у дамы висело два тонких меча, а поперек груди шла лента с метательными ножами, за спиной крепились длинный лук и колчан. Рядом стояла пара мрачных типов совсем не гражданской наружности, вооруженных впятеро серьезнее спутницы. Одежда, однако, на них была более подобающей летнему сезону: темные штаны, жилеты и рубахи серо-зеленого, маскировочного цвета. Между прочим, очень похожую рубашку носил сейфар. В мшистых глазах мужчин плескались сомнение, недовольство и опаска. Они нервно всхрапывали и зыркали по сторонам, держа руки на рукоятях мечей. Женщина стояла прямо и с виду была совершенно невозмутимой. Но изящные ноздри тонкого носа подрагивали, и жилка на виске билась слишком сильно. А значит, спокойствие ее оставалось всего лишь маской.

— Айса, какого дергаса тебя в Фодаж понесло? — пробормотал под нос один из здоровяков, тщась разглядеть хоть что-то в синей пелене. — Сгинем тут не за лигас. Давай вернемся.