— Спрячь, — посоветовал Аш, вновь протягивая девушке маскировочный платочек. — Кому надо, и с ним увидит, а от лишних взглядов тряпица укроет.

Убедившись в том, что священному животному никакая опасность не грозит, и попутно произведя мелкий ремонт его великолепной шкуры, путники возобновили движение к цели. Преследование браконьеров заставило их отклониться от предполагаемого маршрута, поэтому сейчас четверо двигались чуть ли не строго на юг. Несколько дополнительных часов на дорогу, несомненно, прибавилось к рассчитанному Коренусом времени, но никто об этом не жалел.

Увидеть махейла — такое чудо стоило дорогого. Как относиться к подарку — фиолетовому камешку, ставшему еще одной частицей перстня, — Оля не знала. С одной стороны, она опасалась того, что происходит с перстнем Ламара, с другой, не могла не любоваться гармоничными переливами ярких красок на сверкающих гранях камней. Когда девушка смотрела на них, начинала думать, что все правильно, красиво и… нужно. Да, именно слово нужно больше всего подходило для описания возникающего ощущения. Но все равно Оле хотелось бы не только чувствовать, но и знать, что происходит и почему Аш такими странными глазами смотрит на перстень, красующийся на ее пальце. Ищущим, почти жадным и полным надежды был взгляд сейфара.

А девушка все еще видела перед глазами не пестрые краски леса, а грациозного махейла. От воспоминаний о меняющем шкуры ее мысли плавно перетекли к размышлениям над профессией Ламара, о которой Оля как-то особенно не задумывалась до сего момента.

Кашлянув, землянка повернула головку назад и робко спросила:

— Ламар, а драконы красивые?

От странного вопроса мужчина раскашлялся куда сильнее невесты и пожал плечами:

— Ну… наверное, можно и так сказать.

— А тебе их убивать не жалко?

— Чего? — Глаза с проблеском темной зелени уставились на возлюбленную деву с некоторым подозрением, прямо касающимся темечка девушки и солнечного удара. В конце концов, списав нелепость вопроса на незнание землянки, Ламар коротко усмехнулся и прочел небольшую лекцию:

— Драконы — самые ужасные из тварей в предгорьях Таравердии. Огромные, сильные, хитрые и прожорливые. Чем тварь старше, тем умнее и опаснее. Победят либо они, либо мы, люди. Тут не до любования, если только дохлого его разглядывать. Спит такой в своей пещере годами (а совсем взрослые и десятки лет или даже столетие проспать могут), а как пробудится, так жаждет только одного — жрать! И все равно им, чешуйчатым, кого жрать. Людей и скот даже удобнее — много и в одном месте, далеко летать, крылья трудить, искать не надо. Потому как кто признаки обиталища драконьего заприметит, сразу нам, драконоборцам, весть шлет. Самый лучший дракон — дохлый дракон. Из туши много чего полезного сделать можно, и уж точно она никого сама на харчи не пустит.

— А насколько они большими бывают? — разом выйдя из членов драконьего Гринписа, опасливо уточнила девушка.

— Мелкие с трех коней, побольше с трактир, а если совсем старый, то и поболее, — поведал Ламар, в общем-то польщенный интересом невесты.

— И ты не боишься их убивать? — поразилась Ольга.

— В первый раз, когда еще оруженосцем был, струхнул малость, а потом привык, что ли… — поскреб щеку рыцарь. — Нет, уже не боюсь. Когда знаешь, как с тварью биться, страх уходит, некогда бояться, задор даже появляется. Главное, не мешкать, под удар лап иль хвоста не подставляться и от дыханья ядовитого беречься, чтобы тебя самого не того…

— Надо искать место для ночлега, — прерывая подробные и вдохновенные рассуждения драконоборца о технике драконоборчества, возвестил сейфар.

И, пожалуй, вовремя, слушать Ламара Оля была еще готова и даже могла вежливо поддакивать, но мышцы ног девушки от жалобного поскуливания уже перешли к откровенным стенаниям о своей горькой участи.

— Еще светло, — нахмурился рыцарь, недовольный необходимостью поставить беседу с возлюбленной девой на паузу.

— Удобных полян в Фодаже не так много, в темноте разбивать лагерь опасно, девушке и старику пора отдохнуть, — привел прочную цепочку аргументов Аш. В темных глазах проблеснуло что-то вроде досадливого раздражения тупостью спутника, но голос оставался ровным и почти равнодушным.

Ламару, не озаботившемуся самочувствием будущей супруги, осталось только стыдливо засопеть, бросить на Олю виноватый взгляд и заткнуться. Нет ничего хуже ситуации, когда о твоей избраннице проявляет заботу другой, и именно этому другому адресуется исполненный признательности вздох.

Сейфар снова исчез за деревьями, выискивая подходящее место, и вскоре возвратился с добрыми вестями:

— Чуть правее небольшая поляна. Ручей в овраге рядом.

— Вот и отлично, мой друг! — Пожилой магистр, привыкший больше работать головой, нежели ногами, был весьма не прочь устроить привал. Судя по тому, что уже с час от Коренуса не было слышно ничего, кроме пыхтения, старик изрядно подустал. Но бдительности не утратил. Когда сейфар вывел отряд на поляну, где невысокая травка чередовалась с мшистыми бугорками и кустиками желтых цветов, маг, отчаянно размахивая руками, сигнализировал:

— Здесь кто-то есть.

В теплом янтарном свете клонящегося на закат солнца люди принялись осторожно озираться.

— Кто-то? — краем рта переспросил Аш, рука его легла в непосредственной близости от метательного ножа на поясе.

— Кто-то. В моей сети два огонька: один похож на человека, а второй на животное, но цветовой спектр несколько отличается от привычного, — пробухтел Коренус. С одной стороны чары сканирования местности ясно показывали присутствие посторонних, с другой никого видно не было и использования маскировочных чар тоже не ощущалось.

— Человек-невидимка? — предположила Оля, переживавшая стеснение пожилого мага как свое собственное.

— Сама ты человек, дылда! — обиженно зазвенел голосок, мелодичный, нежный, с отнюдь не детскими интонациями.

Невысокий кустик близ противоположного края поляны едва заметно шевельнулся, и на темный мох ступил громадный, размером с откормленного ротвейлера, обросший густой шерстью черно-синий паук.

Тело и ноги у него были черными, а синий цвет шел кантом вокруг брюшка и широкими полосками, точно носочки, на ногах. Шесть глаз цвета индиго зловеще блестели, хелицеры с крупными крючками-зубьями на концах шевелились. Педипальпы постукивали по земле, как нетерпеливые руки по столешнице.

Оля, как вы уже догадались, пауков боялась с детства. Мальчишки в детском саду вылавливали в беседке на площадке косиножек и бегали за девчонками, стараясь засунуть паучка за шиворот самой громко визжащей жертве. Девочка Олечка по визгу лидировала.

Говорящих громадных пауков до сего мига землянка не встречала, но, благополучно столкнувшись с этой разновидностью на полянке Фодажского леса, испугалась до полусмерти. Настолько, что не стала визжать, только охнула, закатила глаза и рухнула как подкошенная лицом вниз, в мягкую траву.

Напрягшиеся в ожидании нападения твари мужчины ловить бедолагу не стали, чтобы не выпускать паучару из виду.

— Чего это она, заболела? — Трава рядом с пауком зашевелилась, и вперед выступил махонький, не больше трех ладоней роста человечек, одетый в маскировочную зелено-желтую тунику. Именно он сказал ту первую фразу. Личико сердечком выражало искреннюю озадаченность. Человечек почесал остренькое ухо, выглядывающее из-под черной шапки волос, и вопросительно глянул кобальтовыми раскосыми глазами на оставшихся в здравом уме и твердой памяти мужчин.

— Паука испугалась, — объяснил Аш, связанный с девушкой эмпатическими узами.

— О? — загордился махонький спутник арахнида и подошел поближе к людям, паук, на боку которого лежала рука человечка, синхронно двинулся вперед.

— Ты кто? — выпалил недоверчивый Ламар. — Фей?

— Ты чего, дылда, сказок в детстве наслушался? — прыснул мелкий брюнет. — Феи только в легендах живут. Я тильсари, дозорный. Вы зашли на территорию нашего клана.