Когда все рассаживались с мисками, наполненными кашей, вокруг костра, тильсари, проходя мимо стоящей на траве посудины рыцаря, демонстративно задел ту боком. Но, конечно, не опрокинул, а если и подбросил что-то в гречку, так никто не видал, а видал, так значения не придал.

Вкуснее гречки с хорошей тушенкой может быть только гречка с тушенкой, сваренная на костре и съеденная после блужданий по лесу, к тому же запитая травяным сбором, отпускающим усталость куда лучше чая. Напиток, в благодарность за кашу, заваривал Нель. Мелкий красавчик все нахваливал еду, отвешивал чуть ли не придворные комплименты поварихе и нет-нет, да и поглядывал лукаво на сердито сопящего рыцаря. Ревновать невесту к кавалеру, чей рост от горшка два вершка, было недостойно мужчины, но как не ревновать, если этот пакостник соловушкой разливался, а Оля смеялась и польщенно краснела.

Тут еще в беседу влез паук и самым печальным тоном пожалел, что Оленька не принадлежит к народу тильсари, а то бы он непременно посоветовал своему другу-спутнику пригласить такую девушку в свой шалаш.

Аш, глядя на все багровеющую физиономию драконоборца, не выдержал и расхохотался, захихикал Коренус.

— С чужой невестой таких шуток шутить негоже, — буркнул Ламар и пошире открыл рот, собираясь что-то заявить Ольге.

Глаза той изумленно расширились:

— Ой! Ламар, а почему у тебя язык черный?

— А волосы зеленые? Да? Это тоже не смешно, возлюбленная невеста моя, — обиделся рыцарь, решивший, что его разыгрывают, и громко стукнул кружкой о миску.

— Я не шучу, вот посмотри сам. — Оля вытащила из кармана курточки круглое зеркальце в пластмассовой оправе и протянула жениху.

— Хм, возможны варианты… — начал рассуждать вслух Коренус, пока драконоборец старательно высовывал язык и убеждался в нетипичной окраске слизистой, а тильсари ехидно хихикал и завистливо косился на зеркальце. — С одной стороны, Ламар может быть болен гиракским поветрием, ибо черный язык один из первых симптомов недуга…

Рыцарь испуганно вздрогнул. Вероятно, болезнь, названная магистром, была не из приятных. Коренус, отмщенный за высказанное давеча глупое предположение об окончательности утраты магического дара, выдержал демонстративную паузу и продолжил:

— С другой стороны, одновременно с почернением языка при гиракском поветрии набухают шишки на шее. У тебя не набухли?

— Нет, — с облегчением выпалил Ламар, торопливо проверив железы. Как всякий крупный, здоровый мужчина, он ужасно опасался неведомых недугов, с которыми невозможно совладать одной левой, как с тем же драконом.

— Значит, это не поветрие, — самым серьезным тоном заключил магистр и, жалея своего наивного ученика, признал: — Тогда, должно быть, ты случайно отведал несколько листьев крашеники. Ее кустов здесь изобилие, жаль, для ягод не сезон.

— Я не ел никаких листьев, кроме филии, — буркнул рыцарь, но буркнул неуверенно. Сегодня ведь столько растительной дряни жевать пришлось, чтобы снять эффект каафилии. Среди горькой филии вполне могло несколько листочков чего-то другого затеряться, а он и не заметил.

— Намеренно нет, но случайно мог, — намекнул Аш и, как заметила Оля, подмигнул тильсари. Тот подмигнул сейфару в ответ. Мало того, даже паук подмигнул человеку тремя из шести глаз.

«Так вот кто разыграл Ламара», — сообразила Ольга, совершенно успокоившись насчет здоровья рыцаря. Но выдавать секрет шутников не стала. Это, конечно, было не очень красиво, но пока таравердиец разбирался со своим «недугом», времени на завывания о бессмертной вечной любви и другие глупости у него не оставалось. Даже заколдованный, мужчина понимал, вести возвышенные речи, когда у тебя весь язык черный, как у больного, не лучший способ добиться расположения дамы.

Тильсари облизнул свою маленькую ложечку, отпил глоточек из крохотной пиалы-чашечки и торжественно осведомился:

— Довольны ли вы приютом, путники?

— Довольны, спасибо, дозорный, — ответил Аш с вежливым кивком.

— Насытились ли вы пищей, путники? — продолжил Нель, и только теперь Оля догадалась, что вопросы маленького человечка составляют некий ритуал.

— Насытились, спасибо, дозорный, — чинно подтвердил Коренус, продолжая, однако, уминать на десерт один шоколадный пряник за другим.

— Тогда пришло время историй, в благодарность за пищу, что разделил я с вами, первый черед беру себе, — подвел закономерный итог тильсари и, не дожидаясь ответа, напевно завел:

За время декламации паук подобрался под бочок к своему напарнику и, сложив полосатые мохнатые лапки, сел, выжидательно уставившись на огонь. Когда Нель произнес слово «камнях», рыжее пламя взметнулось вверх, обдав сидящих вокруг жаром, сучья громко затрещали. Словно и впрямь давали ответ.

— Выбор сделан! Камни! — провозгласил тильсари и, не задумываясь, завел: — Предки рассказывали, давным-давно, в самом начале времен, когда по всей земле свободно ходили боги, избрали они Фодажский лес местом своих встреч. На поляне, где собирались Семеро, была воздвигнута Арка Мечты. Сотворили ее боги, вложив по частице силы своей в суть, воплощенную в камне, чтобы из любого уголка мира могли шагнуть по зову сородичей на поляну встреч. Красоты неописуемой были узоры на Арке, белый камень походил на кружево. Никогда смертный резчик не сможет повторить такого великолепия. А центральный из камней Арки блистал, точно радуга после дождя. От камня этого свое начало брал Радужный Мост, по нему приходили и уходили Семеро. Минули века, все реже и реже собирались боги на поляне встреч, все больше иных дел находилось у них в мире. А потом настал час, когда Арку нашли смертные, и божественная сила, заключенная в камнях, откликнулась на их зов. Боги дозволили!

— Это как? — Голос рыцаря после мелодичного звона тильсари показался карканьем ворона.

Коренус сердито шикнул на Ламара, но Нель не обиделся. Наверное, традицией не запрещалось прерывать повествование вопросами.

— Волею Семерых стало так: Арка Мечты, коль приходил к ней путник с открытым сердцем, могла явить ответ на любой заданный вопрос. Только звучать он должен был одновременно вслух и в душе паломника. Если ж разлад меж сказанным и задуманным был велик, видения в Арке не являлись. Но еще удивительней история о Радужном Мосте. Отважившийся шагнуть на него через Арку Мечты мог пройти коротким путем к воплощению своих самых сокровенных чаяний.

— В чем подвох? — уточнил сейфар, напряженно слушавший историю.

— Тот, кто не знал, чего хочет, или не желал достаточно сильно, навсегда терялся в сиянии Моста, — улыбнулся краешком губ тильсари. — Дар богов никогда не бывает простым, его надо заслужить.

— А где это все теперь, по-прежнему где-то в лесу? — робко спросила Оля, чувствуя нарастающее по мере рассказа возбуждение Аша и не понимая, почему так взволновала сейфара старинная легенда.

— И так, и не так, — загадочно ответил Нель. — Арка Мечты и Мост утратили свою силу, когда два брата сошлись в смертельной схватке на поляне. Лишь призрак былого величия остался на прежде благословенном месте. Радужный камень раскололся, и части его разлетелись по миру. Предки говорили, если их собрать воедино, то в Фодаже вновь возникнет Арка Мечты и перекинется Мост. Увы, это почти невозможно, ибо тот, кто станет искать, ничего не должен желать для себя. Смертные же, даже самые лучшие, так не умеют. Вот какую историю слышал я про камни…

Последнее слово короткой истории тильсари растаяло в подступающих сумерках. Зашевелились люди, возвращаясь из сказки к реальности. Коренус от всей души поблагодарил рассказчика. В этот вечерний час маг удивительным образом получил из уст тильсари ответ на вопрос, заданный после видения в синей заграде, он узнал часть древней, неизвестной прежде людям или, что вернее, забытой истории. Почему-то такое порой случается с людьми: груз сожалений об утраченном чуде в итоге привел не к упорным попыткам его воссоздания, а к почти полному забвению. Нет памяти, нет и сожалений…