- Сходил бы? – Не настаивая, поинтересовался я.
- Да ну. Отец меня женить хочет, - пожаловался Игорь. – Там не приемы, а смотрины.
- Так женись.
- Чего? – Посмотрел он столь же подозрительно, как Машк, которому подсовывают в миску таблетку.
- А я тебе торт испеку на свадьбу. Тот самый.
- Максим, это подло, - пожаловался он, нервно барабаня пальцами по столешнице.
Как тот же Машк, только хвостом, когда таблетка перемещается в аппетитный кусочек мяса.
- Предложение действует только сегодня.
- Но за что?! – Воскликнул он со взглядом мученика.
- Кто-то же должен в этом кабинете принимать решения!
- Я принимаю!
- Так принимай, - развел я руками. - Я же не заставляю. Но либо сладко и по твоему выбору. Либо горько, через скандал с родней и ту, на которую они укажут.
- А торт большой? – Вновь затарабанил он пальцами.
- Большой, - вздохнул я, прибегая к уступке, работающей в том числе на котов.
- Ладно. – Вздохнул он.
Все это время я игнорировал ошарашенный взгляд Артема.
- Так, а теперь бери бумагу и ручку… Да не торт ты рисуй!
- А как же… - Захлопал он глазами, словно обманутый в лучших чувствах.
- Торт потом нарисуешь и пришлешь почтой. Сейчас другое записывай. Надо сделать ролик: у нас же есть оптимистичный блок в конце новостей про рекордные надои или что-то такое? Вот туда про Еремеевых что-нибудь надо отснять и вставить. Они что-то там за рубеж поставляют, двигатели или вроде того. Как обычно: отечественное, самое лучшее, поэтому берут даже тамошние. Справишься?
- Да легко. – Поморщился он, как от ерунды.
- Спасибо. А мы пойдем.
Нас проводили до дверей, предлагая заходить в любое время. Артем подхватил с кресла Веру, уже отошедшую от стресса и что-то восторженно вещающую про гонорар и первые съемки. На меня она старалась не смотреть, да и я не нуждался в ее внимании.
Дождавшись, когда они выйдут из кабинета, повернулся к секретарю и вежливо попросил у нее конверт. Заполнил его убористым почерком, выводя в получателях адрес лаборатории, а в отправителях – абонентский ящик, арендованный наряду с еще десятком в разных уголках Москвы. Выудил небольшой клок волос, принадлежащих Вере, и бережно поместил в конверт.
- Где исходящая почта?
- Вот тут, - указала она пластиковую конструкцию на краю стола. – Но я могла бы лично…
- Обычным порядком, вместе с остальными конвертами, - отрицательно повел я головой. – И я сегодня ничего не отправлял, вам понятно?
- Абсолютно. – Компенсируя провал в собственном поведении, секретарь излучала суровый профессионализм (то есть, отсутствие любопытства и готовность забывать все по команде).
Скоро узнаем, кто это такой у нас к медведю прицепился и не отстает.
- Случилось чего? – Артем стоял возле лифта в одиночестве. - Вера уже вниз спустилась.
- Мелочь одну чуть не позабыл, - отмахнулся я, прикрывая дверь за собой.
Но перед тем, как она закрылась, отсекая все звуки, до ушей еще успел долететь приглушенный отзвук мечтательной фразы Игоря:
- Ниночка, соедини меня с отцом…
Артем, разумеется, ее услышал тоже.
- Зачем ты его женить решил?
- Мне, может, интересно, каково это – семейная жизнь в близком приближении на примере друга. Скажи спасибо, что сегодня это Игорь.
- А если серьезно? – Не повелся Артем, подходя к лифту.
- У него в шкафу плед и постельное белье. Он спит на работе, это неправильно.
Все же, Игорь действительно мне друг.
- Максим, я серьезно!
Даже растерялся на мгновение – посмотрел, а Артем стоит, насупившись, и явно ждет другого ответа.
Подумал, что он хочет услышать, и произнес с весомой обстоятельностью:
- Примирение Игоря с семьей позволит непосредственно влиять на Долгоруких. Так же открывает варианты на воздействие через его будущую супругу. Абы кого ему не отдадут, он теперь в фаворе.
- Вот теперь – верю, - с довольным видом кивнул он. – А то вечно ты темнишь.
- Хм… - Выдал я неопределенный звук, не желая спорить.
Артем шагнул в кабину лифта, и я проследовал за ним.
- И вот что, Максим. Насчет социального статуса… - Произнес он, стоило створкам сомкнуться.
- Да?
- Про Веру ты все верно подсказал. Тут я не разбираюсь, не приходилось как-то. Но насчет Еремеевой могу подсказать.
- Слушаю.
- То, что ты для них сейчас делаешь. Эти ролики…
- Не только, - поспешил я уточнить. – Еще финансы на новые проекты. На бал и прием их пригласят, я почти договорился. Плюс попрошу кого-нибудь заключить с ними сделку на высшем уровне. Есть такие планы.
- Вот, - кивнул своим мыслям Артем. – Я примерно так и представлял. Так вот, это не сработает.
- Почему? – Удивился я.
- Потому что это твои связи, твои деньги и твои друзья. Не их, - качнул Артем головой. – Все они работают с тобой и делают одолжение тебе, а не Еремеевым. Я в этом разбираюсь.
- Но финансы и проекты…
- Тут все работает наоборот. Если у них были бы связи и знакомства, если бы их приглашали на приемы, как род, а не по твоей просьбе, с финансами тоже никаких проблем бы не возникло. Деньги же и сделки сами по себе не дают положения в обществе.
Циферблат лифта мерно отсчитывал метры до отметки первого этажа. А в душе была некая растерянность.
- Так что тогда делать? – Попросил я совета.
- Надо, чтобы с ними поделились статусом. Как это делается – сам понимаешь. – Вышел он из лифта, а затем, вместе со мной, и из здания.
Я посмотрел на спину Артема, спешащего к девушке в синем возле микроавтобуса телеканала. Сам же повернул к своей машине, дожидавшейся чуть дальше общей проходной, неспешно вышагивая и обдумывая предложенные Артемом варианты. Не высказанные прямо, но вполне понятные без лишних слов.
Статус такого уровня можно либо отнять, либо присоединиться к чужому. Третьего не дано.
Чтобы отложить эти мысли, решил-таки позвонить сестрам. Есть такой период у информации, находящейся у них на хранении, когда уже проходит предвкушение легкого садизма, с которым истина будет цедиться по каплям в обмен на мольбы и просьбы. Но до той грани, когда долгое ожидание пережигает желание говорить вообще, перерастая в глухую обиду – мол, они старались, а я совершенно равнодушен к их помощи.
Этот период славен тем, что информацию вываливают скопом, потоком слов прорывая плотину формальностей и стандартной структуры разговора. В общем, когда их распирает, и никто не может остановить, пока лавина данных не накроет абонента с головой.
Сев в машину, я набрал номер и предусмотрительно отвел трубку подальше от уха.
- Короче, она тебя любила! – Рявкнули в трубку через мгновение вместо гудка.
- Чего? За что?
- Сами не знаем! – Язвительно ответили мне.
- Нет, за что- понятно. Но мне ж тогда было тринадцать, а она вообще одиннадцатый класс!
- Любовь зла – полюбишь и…
- Неверная поговорка! – Осадил я их рявком.
- Любви все возрасты покорны?
- Сойдет. Так любила, теперь ненавидит. Что с того?
- А с того, что талант Целителя зависит от любви, - с придыханием ответили мне. – Как у аристократов – от Чести, а у тебя от любопытства.
- Так. – Почувствовал я неприятное ощущение в животе. – То есть, эта ее ненависть…
- Целители лечат любовью, - перебили меня. – Но каждого больного придурка любить не заставишь! Поэтому целитель обычно любит маму с папой, а их образ переносит на пациента, тем самым открывая возможность к их излечению. Но, как пишут на форумах, любовь к родителям не такая сильная, как… Ну, другая любовь. Однако есть проблема, когда любящий целитель приходит к дому возлюбленного и видит его с другой.
- Да я же знать не знал… - Растерялся я.
- А когда целитель вдобавок узнает, что ее любимый разрушил все счастье ее рода… - Сурово произносили сестры.
- Да подождите вы…
- Уничтожил все, чем целитель дорожил. Все, к чему он стремился…