В самые трудные годы, когда страна еще не оправилась от страшных опустошений Батыева погрома, воины Александра Невского сумели защитить западные рубежи Руси и отбить наступление рыцарей-крестоносцев.

Полчища Батыя, оставив позади разоренную Южную Русь, весной 1241 г. обрушились на страны Центральной Европы. В Польше они разграбили Люблин, Краков и другие города. Взять г. Лигницу завоевателям не удалось. В Венгрии завоеватели разгромили 60-тысячное войско венгерского короля Белы IV и опустошили значительную часть страны. Однако города Словакии: Тренчин, Нитра, Крупина устояли, а их осада стоила Батыю больших потерь. Не удалось захватить монголо-татарам и сильно укрепленные города Чехии (Оломоуц Брно и другие.)

Наступление монголо-татарских завоевателей на запад явно ослабевало. Орды хана Батыя, силы которых были серьезно ослаблены битвами в русских землях, с трудом преодолевали новое сопротивление. Зимой 1241 г. монголо-татарское войско повернуло на юг и дошло до побережья Адриатического моря, где у границ Италии их наступление окончательно выдохлось. Через Хорватию, Боснию, Сербию и Дунайскую Болгарию монголо-татары возвратились в половецкие степи.

Хан Батый со своими кочевьями обосновался на Нижней Волге, где образовалось государство Золотая Орда. Ее владения занимали широкую полосу степей от Иртыша до Дуная: земли Причерноморья, Поволжья и Приуралья, Западную Сибирь, Крым и Северный Кавказ (до Дербента). Золотая Орда считалась «улусом» Монгольского государства, номинально подчиняясь власти великого монгольского каана, ставка которого находилась в Каракоруме. Но еще при Батые Золотая Орда превратилась фактически в самостоятельное государство, проводившее свою собственную политику по отношению к соседним странам, а при хане Берке (1255–1266 гг.) этот западный «улус» окончательно обособился. Поэтому, за исключением первых лет после нашествия, в течение которых еще отмечались поездки русских князей в ставку великого хана, Русь имела дело исключительно с золотоордынскими ханами.

Монголо-татарские ханы эксплуатировали завоеванные страны различными способами. Общий принцип монголо-татарской политики Плано Карпини передавал так: «Надо знать, что они (татары) не заключают мира ни с какими людьми, если те им не подчинятся, потому что они имеют приказ от Чингиз-хана, чтобы, если можно, подчинить себе все народы. И вот чего требуют (татары) от них: чтобы они шли с ними в войске против всякого человека, когда им угодно, и чтобы они давали им десятую часть от всего, как от людей, так и от имущества».

В тех странах, в которых завоеватели «имели полную власть», они «отсчитывают десять отроков и берут одного, и точно так же поступают и с девушками; они отвозят их в свою страну и держат в качестве рабов. Остальных они считают и распределяют согласно своему обычаю. Они посылают также за государями земель, чтобы те являлись к ним без замедления; а когда они придут туда, то не получают никакого должного почета, а считаются наряду с другими презренными личностями, и им надлежит подносить великие дары как вождям, так и их женам, и чиновникам, тысячникам и сотникам; мало того, все вообще, даже рабы, просят у них даров с великою надоедливостью, и не только у них, но даже у их послов, когда тех посылают к ним. Для некоторых также они находят случай, чтобы их убить, некоторых они губят также напитками или ядом. Ибо их замысел заключается в том, чтобы одним господствовать на земле, поэтому они выискивают всякие случаи против знатных лиц, чтобы убить их. У других же, которым они позволяют вернуться, они требуют их сыновей или братьев, которых больше никогда не отпускают. И если отец или брат умирает без наследника, то они никогда не отпускают сына или брата; мало того, они забирают себе всецело его государство».

Какой была жизнь покоренных народов, попавших непосредственно под власть монголо-татарских ханов, какие порядки они установили в некоторых пограничных со степью русских княжествах, также видно из рассказа Плано Карпини. «В бытность нашу в Руссии был прислан туда (по-видимому, речь шла о черниговских землях, правитель которых князь Михаил был убит в ханской ставке. — В. К.) один сарацин, как говорили, из партии Куйюк-хана и Батыя, и этот наместник у всякого человека, имевшего трех сыновей, брал одного, как нам говорили впоследствии; вместе с тем он уводил всех мужчин, не имевших жен, и точно так же поступал с женщинами, не имевшими законных мужей, а равным образом выселял он и бедных, которые снискивали себе пропитание нищенством. Остальных же, согласно своему обычаю, пересчитал, приказывая, чтобы каждый, как малый, так и большой, даже однодневный младенец, или бедный, или богатый, платил такую дань: именно, чтобы он давал одну шкуру белого медведя, одного черного соболя, одного черного бобра, одну черную шкуру некоего животного… дохорь (хорь?), и одну черную лисью шкуру. И всякий, кто не даст этого, должен быть отведен к татарам и обращен в их раба».

Взаимоотношения монголо-татар с другими завоеванными, но не покорившимися им полностью народами итальянский путешественник характеризует так: монголо-татары «берут дань также с тех народов, которые находятся далеко от них и смежны с другими народами, которых до известной степени они боятся и которые им не подчинены, и поступают с ними, так сказать, учтиво, чтобы те не привели на них войска, или также чтобы другие не страшились предаться им». Правителям таких народов монголо-татарские ханы после признания зависимости от завоевателей «позволяют вернуться» в свои земли и править там под присмотром особых монгольских чиновников — башафов, которые были известны на Руси под названием баскаков. Конечно, жизнь таких народов тоже была в достаточной степени тяжелой, но не так, как на землях, попавших под непосредственное управление завоевателей. «Башафов или наместников своих они (татары) ставят в земле тех, кому позволяют вернуться; как вождям, так и другим подобает повиноваться их (башафов) мановению, и если люди какого-нибудь города или земли не делают того, что они хотят, то башафы возражают им, что они неверны татарам, и таким образом разрушают их город и землю, а людей, которые в ней находятся, убивают при помощи сильного отряда татар, которые приходят без ведома жителей по приказу того правителя, которому повинуется упомянутая земля, и внезапно бросаются на них… И не только государь татар, захвативший землю, или наместник его, но и всякий татарин, проезжающий через эту землю или город, является как бы владыкой над жителями, в особенности тот, кто считается у них более знатным. Сверх того, они требуют и забирают без всякого условия золото и серебро и другое, что угодно и сколько угодно».

Северо-Восточная Русь не попала под непосредственное управление монголо-татарских завоевателей. Решающую роль в этом сыграло героическое сопротивление северо-восточных русских княжеств, оказанное полчищам хана Батыя, а также непрекращающаяся борьба русского народа против установления иноземного ига. Определенное значение имело и географическое положение Руси, расположенной на северном краю золотоордынских владений, и природные условия лесной зоны, не позволявшие постоянно находиться там кочевьям завоевателей. Батый в этих условиях и не пытался организовать непосредственное управление русскими землями через своих чиновников. Для сбора дани он решил использовать местную княжескую администрацию, подчинив ее своей власти. Поэтому, когда в 1243 г. «великий князь Ярослав приехал в татары к Батыю», то, по словам летописца, «Батый почтил Ярослава великою честью и мужей его, и отпустил, сказав ему: „Ярослав! Будешь ты старшим всем князьям в Русском языке!“ Ярослав же вернулся в свою землю с великой честью».

Следом за великим князем потянулись в Орду «про свою отчину» и другие северо-восточные князья. В 1244 г. ездили в Орду и вернулись, будучи «пожалованы», князья Владимир Угличский, Борис Ростовский, Василий Ярославский. Видимо, они согласились уплачивать дань завоевателям, но ни ордынских данщиков, ни переписчиков в Северо-Восточной Руси еще не было. Формальное признание князьями зависимости от Орды еще не означало установления прямого иноземного ига. На Руси еще были силы, не желавшие подчиниться завоевателям.