Я готова была царапаться, кусаться, лишь бы прекратить эту пытку. Тело горело от его прикосновений, от звуков с которыми соприкасались наши тела, разум отключался. Отчаянно цеплялась за его плечи, заходясь в эйфории от ощущения тугих, перекатывающихся мышц под моими ладонями, от движений горячего члена глубоко внутри меня.

Поцелуй становился все более неистовым. Зорин, словно голодный, впивался в мои губы, наглые руки бесстыже исследовали тело, заставляя замирать и дрожать от ощущений, разрывающих изнутри.

Движения становились все быстрее, глубже, вынуждая исступленно стонать, прижиматься к нему. Я чувствовала, что сильно царапаю широкую загорелую спину, но не могла сдержаться, словно внутри зверь дикий бился.

Смотрю на него безумным взглядом, чуть ли не скуля от неудержимого желания, от нетерпения.

— Дикая, — тихо шепчет, проходясь губами по щеке, плавно переходя на шею, от чего снова бегут мурашки.

— Тём, хватит, больше не могу, — чуть ли не хныкаю, умоляюще глядя на него, а он распластывает меня на постели, нависая надо мной, сводя с ума своими движениями внутри меня. Мне сладко и больно одновременно, хочется разрядки, но он намеренно останавливается, каждый раз подводя меня к самому краю.

Уткнулась носом в его плечо, с упоением вдыхая его запах, с каждой секундой все больше теряя рассудок.

Не удержавшись, прикусываю кожу над ключицей. Сильно, до отметины, но мне плевать. Зорин отталкивает меня от себя, покрывая лицо, шею быстрыми беспорядочными поцелуями, а я с надрывным стоном, все сильнее выгибаюсь, подстраиваюсь под его ритм, с каждым разом чувствую, что он проникает все глубже, растягивает, наполняет. Потом снова останавливается, отстраняется, полностью выскальзывая из меня, и направляя член рукой, начинает мучительно медленно тереться им о нежные, безумно влажные складочки, доводя до исступления.

— Если ты собираешься и дальше мучить меня, то я сама это сделаю, — глядя ему в глаза, бесстыдно опускаю руку вниз, томно провожу по своей груди, животу, и начинаю откровенно себя ласкать. Он как завороженный наблюдает за моими действиями. Внизу все сыро, трепетно чувствительно. Все нервные окончания находятся в возбужденном состоянии, поэтому каждое мое прикосновение, каждая ласка под его взором заставляет мелко дрожать и замирать в предвкушении развязки.

Артем горящим взглядом наблюдал за откровенными движениями моих пальцев, продолжая нежно водить головкой по возбужденной плоти, а я наблюдала за ним.

Как же он мне нравился в этот момент, весь целиком. Его идеальное загорелое тело, его руки требовательно блуждающие по телу, глаза, смотрящие на меня так, будто никого прекраснее нет на всем белом свете. Его запах сводил с ума, а хриплое отрывистое дыхание просто лишало силы воли.

Чувствуя приближение оргазма, начинаю ласкать себя еще более откровенно, выгибаясь и невольно прикрывая глаза, от неописуемого удовольствия.

Артем с рычанием отталкивает мою руку, силой заводит ее мне за голову, придавливая к подушке. Потом ловит вторую и так же ее блокирует.

— Тём, пожалуйста, — шепчу со слезами на глазах, — я сейчас с ума сойду.

Он замирает на пару секунд, и, не обращая внимания на мои попытки высвободиться, выдернуть руки из его захвата, горящим взглядом проходится по разомлевшему телу, а потом одним толчком входит на всю длину, срывая с моих губ протяжный толи стон, то ли крик.

— Я хочу слышать тебя, — в хриплом голосе чуть ли не приказ, и я не вижу повода ему отказывать, — покричи для меня.

Артем начинает с остервенением вколачиваться в мое тело, все так же удерживая за головой одной своей рукой обе мои, а второй сильно сжимая бедро. А я, уже ничего не соображая, извиваю под ним, кричу, стону, запрокинув голову назад, стремясь ему навстречу. Мечтая, чтоб он никогда не останавливался.

Несколько глубоких, мощных толчков, и я будто срываюсь в пропасть с огромной высоты. Тело содрогается от сильного, почти болезненного оргазма и не могу удержать крик. Артем ловит его своими губами, целуя, выпивая до дна.

Я словно во сне, чувствую, как он выскальзывает из меня, переворачивает на живот, заставляет встать на четвереньки. Гладит, покрывает спину поцелуями, прикусывает кожу рядом с татуировкой.

Чувствую, как его ладонь давит на поясницу:

— Прогнись, — дурею от его голоса, от полуприказного тона, — еще.

Прогибаюсь, одной рукой опираясь на подушку, а второй вцепившись в изголовье кровати. Он снова входит в меня одним резким движением, заполняя полностью. Из-за смены позы ощущения совсем другие, и я чувствую, как снова уплываю, как огонь разгорается внизу живота.

В его движениях не осталось нежности, сдержанности, только похоть, безумное желание обладать. С силой сжав мои бедра обеими руками, он буквально насаживал меня на себя, не останавливаясь ни на секунду. Комната наполнилась моими уже не криками, а всхлипами, его дыханием, влажными звуками, с которыми соприкасались наши тела, запахом секса. От всего этого голова шла кругом, терялась связь с действительностью. Я не могу больше это выдержать, мне не хватает воздуха, сердце бьется так, будто еще чуть-чуть и разлетится на осколки, чувствую, как по щекам катятся крупные слезы. Умоляю его, сама не знаю о чем, задыхаюсь.

В какой-то момент чувствую, как руки с бедер поднимаются выше, на талию. Он рывком поднимает меня с четверенек. И вот я уже стою на коленях, прижимаясь спиной к его животу, запрокинув голову ему на плечо. Одной рукой зарываюсь в его волосы, а второй, впиваюсь в его бедро, когтями терзая кожу. Ему, наверное, больно, но мне плевать.

Он берет меня за подбородок, заставляя, развернуться к нему, и целует в припухшие, соленые от слез губы, не прекращая двигаться внутри. Руки гладят мой живот, ласкают, мнут грудь, а потом одна из них спускается ниже и накрывает нежное местечко. От новой ласки вздрагиваю, пытаюсь отстраниться, потому что этого я уже не могу выдержать, это выше моих сил, но Артем не дает сдвинуться, крепко прижимает к себе, а его пальцы продолжают бесстыдно исследовать мое тело.

Он целует шею, несколько раз больно прикусывая нежную кожу, сразу гася боль сладким прикосновением языка. Наверное, останутся отметины, но мне все равно. Выгибаюсь еще больше, когда слышу хриплый шепот над самым ухом:

— Кристинка, девочка моя, давай, кончай.

Это прозвучало настолько эротично, что я, будто по заказу почувствовала, как изнутри поднимается холодная волна, сметая все на своем пути, превращается в цунами. С протяжным стоном, прижалась к нему, содрогаясь от невероятного оргазма, а он, шептал, опаляя коду горячим дыханием:

— Умница моя, — с каждым движением увеличивая темп, пока наконец не сделав несколько резких, до сладкой боли глубоких толчков и с низким глухим рычанием кончил, прижимая меня к себе так крепко, будто боялся, что сейчас исчезну.

Без сил повалились на смятую постель, Тяжело дыша, будто бежали марафон. Все сырые, потные, липкие, но бесконечно довольные. Минуту спустя я поняла, что проваливаюсь в блаженное коматозное состояние, из которого меня и конец света не выдернет. Свернувшись в клубочек, прижалась спиной к Артему, и уже сквозь дрему почувствовала, как он меня обнимает, нежно целует в плечо. Хорошо…

— Темыч, гляди-ка перваки наши бредут! — Андрей толкнул меня локтем в бок.

Обернувшись, увидел их. Представителей первого курса.

Этих товарищей узнаешь с первого взгляда. Идут кучкой, запуганно оглядываясь по сторонам. Вчерашние школьники, сегодня стали студентами, но пока ещё не прочувствовали всей прелести ситуации.

Они похожи на стайку совят, крутящих по всем сторонам головами с огромными выпученными глазами. Где-то в сети даже картинка такая была. Один в один.

— Спорим, триста пятую ищут?

Была у нас в ВУЗе веселая аудитория. На третьем этаже. В коридор выходила большая дверь с номером 304,и если войти туда, то уже там можно было обнаружить ещё одну дверь, на которой красовалась табличка 305. Все были в курсе, кроме перваков. Каждый год они долго и упорно ее искали, а все остальные (включая преподов) считали своим долгом поглумиться над ними на эту тему.