Склоняется ниже, целует грудь, обводит языком сосок, чуть прикусывает его, срывая с моих губ нетерпеливое поскуливание. Оставляя за собой влажную дорожку, проходится губами до ключицы.

Чувствую как губы жадно приникают к нежной коже на шее, сильнее чем надо и, не задумываясь, упираюсь руками в грудь, отталкиваю от себя.

Никаких отметок, никаких засосов. Табу.

Макс все понимает без слов, стиснув зубы, отстраняется, но движений не замедляет. В потемневшем взгляде вижу гремучий коктейль: злость неудержимую, ревность бешеную, и ещё что-то непонятное, горькое, отчаянное. И от этого крышу сносит, от понимания, что его ломает из-за меня, от ощущения безграничной власти над ним.

Как маньячка схожу с ума, упиваюсь происходящим. Двигаюсь в такт с ним, подстраиваясь под бешеный ритм, не сдерживая хриплые стоны, и, наконец, срываюсь, выгибаюсь дугой не в силах сдержать громкий крик.

Максим, убедившись в том, что я получила удовлетворение, начал двигать ещё жестче, быстрее и вскоре резко подавшись вперед, с тихим рычанием, замер.

Несколько минут мы ещё просто лежали, не в силах пошевелиться. Прикрыв глаза, чувствую, как он уперся лбом в ключицу, опаляя горячим дыханием кожу на шее.

Тело в блаженной неге, а внутри пустота, ноль, ни единой эмоции.

Мне тяжело…

Шевелюсь, вынуждая его подняться, и сажусь, взглядом ища раскиданное белье.

Макс, откинувшись на спинку сиденья, сидит, зарывшись обеими ладонями в свои волосы и прикрыв глаза. Я вижу, как бьется жилка у него на виске, как он тяжело сглатывает, словно в горле пересохло. Да, водички бы не помешало. Холодной, со льдом и долькой лайма.

Трусы нахожу в складке между сиденьем и спинкой, бюстик висит на подголовнике. Медленно одеваюсь. Тесно. Сержусь на неудобный салон, на крючок, который никак не хочет зацепляться за петельку. Раздражаюсь, когда с первого раза не могу дотянуться до скомканного платья. Все эти отрицательные эмоции бодрят, тонизируют, отвлекают от непонятного горького чувства, черной змеей вползающего в сердце.

Градов по-прежнему сидит, не шевелясь. Хватаю его рубашку и раздраженно швыряю на бедра, со словами:

— Прикройся!

Наконец, платье на мне. Дотягиваюсь до туфель, обуваюсь и выскакиваю на улицу. Прохладный ветерок скользит по раскрасневшимся щекам, треплет растрепавшиеся волосы, но я этого не ощущаю. Чувство такое, будто окунули в новокаин, накачали им до предела. Смотрю на машину, в которой только что самозабвенно трахалась с Градовым и понимаю, что кроме физической разрядки ничего не получила. Никакого морального удовлетворения, просто зарядка, тренировка для поддержания формы.

Макс вылезает из машины. Одетый, но весь какой-то потрепанный, помятый и переходит к водительскому сиденью:

— Поехали, отвезу тебя домой.

Я молча усаживаюсь на пассажирское сиденье и отворачиваюсь к окну, зная, что мы с места не сдвинемся, пока он не выкурит сигарету.

Чуть позже едем обратно в город. Максим задумчиво управляет машиной, а я поджав ноги под себя смотрю в окно и думаю о том, что случилось.

Наваждение схлынуло, оставив после себя какой-то неприятный привкус. Все-таки неправильно как это все… Мерзко.

Вот уж никогда не думала, что буду гулящей женой! Нет, я конечно не кладезь целомудрия, и лучших человеческих качеств, но все равно как-то чудно, ощущать, что только что переспала с одним, будучи замужем за другим.

Интересно, почему все-таки совесть не сработала, ограничители внутренние не включились?

Ах, да! У нас же с Артемом все не по-настоящему, просто игра. Значит и клятвы все не стоят и выеденного яйца. Верно? Верно.

Как ни странно, но в голове не звучало слово «измена». На мой взгляд изменяешь, это когда любовь-морковь, а потом раз и в дверь пройти не можешь, потому что рогами за косяк зацепился. Вот это измена, а когда все непонятно, все временно, зыбко и не по-настоящему, о какой измене может идти речь? Так, небольшое недоразумение и не более того. Так ведь? Правильно я рассуждаю? Вроде правильно…

В общем, со своим внутренним миром я смогла договориться, и к городу уже подъезжала в благостном расположении духа. А, чего грустить-то? Все отлично. Муж в командировке, не мешает, доступ свободный к деньгам, и вдобавок приятное приключение. В общем, сегодня явно удачный для меня день, и ночь, если только не обращать внимания на горечь во рту и непонятное щемящее чувство, сдавливающее грудь.

Ягуар останавливается у моего подъезда, и я торопливо скидываю с себя ремень безопасности. Мне хочет поскорее уйти, сбежать, но Градов останавливает. Всю дорогу молчал как немой, а тут решил заговорить:

— Кристин, что теперь?

Замираю и разворачиваюсь к нему. Сложив руки на руле, выжидающе напряженно смотрит на меня.

— Ничего, — пожимаю плечами.

— Ничего? — удивленно переспрашивает он.

— Да, а что ты хочешь от меня услышать?

— Ну, например, что ты хочешь закончить с этими дурацкими играми в «муж— жена» прямо здесь и сейчас.

Да что ж вы меня все развести хотите с таким маниакальным упорством?! Его слова меня задевают, злят:

— Он мне нужен. И бросать все, потому что ты так хочешь, я не собираюсь.

Мои слова для него, как пощечина. Прикрывает глаза, пытаясь взять себя в руки:

— Думаешь, я так долго вытерплю? Знать, что ты идешь домой, к нему, что вы с ним… Черт, — замолкает, — а больше всего боюсь, что в один прекрасный момент твоя игра перейдет в нечто более серьезное.

— Я тебя умоляю, — пренебрежительно скривила губы, — у меня в планах этого не было и нет.

— Планы, — повторяет за мной и сердито бьет ладонью по рулю, — планировщица, мать твою…

Вижу, что его снова накрывает, поэтому бросаю короткое «пока» и покидаю машину. Продолжать этот разговор нет смысла. Я устала, хочу спать.

«Думаешь, я так долго вытерплю» — эхом звучат его слова в голове, пока иду к подъезду. Да ты вообще не должен терпеть, если я тебе действительно дорога! Должен набить морду сопернику, меня уволочь за волосы прочь, поставить ультиматум, сделать все, чтобы этот фарс прекратился здесь и сейчас. А не сидеть и не думать, сколько ты выдержишь, прекрасно зная, что девушка с другим живет, и далеко не сказки они там по вечерам читают.

Думаю про него и ничего не испытываю, кроме легкого недоумения и какого-то презрения что ли.

Понимаю, что даже если с Артемом я разведусь, то с Максом у нас ничего не будет, кроме вот таких безумных поездок на природу, и то лишь до тех пор, пока мне не надоест.

Дома первым делом иду в душ, и долго с остервенением тру себя мочалкой, пытаюсь смыть с себя этот день, смыть все переживания и сомнения, избавиться от непонятной тревоги.

Иду в спальню, обмотавшись махровым полотенцем, и замираю на пороге, глядя на кровать. Блин, что ж так колет в груди? Словно заноза.

Тряхнула головой, пытаясь отогнать наваждение, и забралась под одеяло, поймав себя на мысли, что одной в такой огромной постели неуютно.

… А утром все встало на свои места. Проснулась поздно, потянулась, улыбнулась и поняла, что жизнь прекрасна. Что у меня все хорошо, все как надо. Непонятные переживания насчет вчерашнего приключения исчезли. Ну, сделала и сделала, а что такого? Просто маленькое и весьма приятное приключение.

Беру в руки телефон и вижу непрочитанное сообщение. От Артема. Открываю его, а там только одно слово «скучаю». Недрогнувшей рукой набираю ответ «взаимно».

Бодро поднимаюсь с кровати и, потягиваясь, иду на кухню, завариваю кофе и замираю у окна, любуясь зеленым парком.

Пойти, что ли прогуляться по магазинам, пока милый в отъезде?

Хорошая мысль.

Как говорится «кот ушел, мышам раздолье»!

Время Темкиной командировки подходило к концу, заставляя нервничать. Я еще не привыкла к тому, что мы с ним женаты, и скорая разлука отнюдь не способствовала укреплению привязанности.

Пока Артем был рядом, я воспринимала его присутствие как нечто само собой разумеющееся. Было тепло и комфортно, уютно. Мне кажется, его присутствие словно что-то переключало в моей голове. Неожиданно для самой себя становилась мягче что ли, податливей. Бред, какой-то., в общем.