— Скажем так, она стала ключевым фактором! — в моем голосе столько стужи, что самой становится холодно, одновременно с этим ломает и крутит внутри, в груди. Ему незачем знать, что я с самого начала видела только один выход из ситуации, и он был связан исключительно с Артемом. Градова в моих планах не было, никогда.
Вне себя снова толкаю его в грудь и, наконец, проскакиваю мимо:
— Все, мне пора, — торопливо чуть ли не бегом, отхожу от него. Кислорода не хватает, будто я в знойной пустыне, а не на краю ночного леса. Из-за ссоры кровавая пелена перед глазами. Рыцарь, мать твою, хр*енов! Проблемы мои решил бы! Да никто их кроме меня решать не собирался! Так что пусть все идут к черту! Моя жизнь, как хочу, так и живу.
Пролетаю мимо его машины, мечтая поскорее убежать, скрыться, и тут же чувствую, как его пальцы сжимаются на руке и рывком разворачивают. От неожиданности едва не утыкаюсь в него носом, шиплю, пытаюсь оттолкнуть от себя, но он уже настолько злой, что не обращает на мои жалкие потуги никакого внимания.
— Мы не закончили!
— Правда? А по-моему, все уже предельно ясно, — пытаюсь хотя бы выдрать у него свою руку, раз не получается оттолкнуть, но Градов, хватает меня за плечи и с силой впечатывает спиной в машину.
— Бл*дь, Кристин, я сейчас прибью тебя прямо здесь.
— Отвали, — вырываюсь, что есть сил, ощущая, как внутри ничего кроме неудержимого гнева не остается, — чего ты вообще ко мне пристал??!
— Чего я пристал?! — ревет он в ответ, сжимая до боли, — ты не понимаешь??? Ты ведь действительно ни х*ра не понимаешь! И не х*ра не видишь дальше своего собственного носа!
С этими словами он меня встряхнул будто неживую куклу, резко, сильно, так что в глазах потемнело.
Таким злым я его не видела никогда в жизни. Всегда слегка вальяжный, расслабленный, самодовольный, а тут, словно все маски слетели, обнажая чувства.
Смотрю на него удивленно, чуть испуганно, оставив попытки освободиться, грубые фразы замирают где-то в горле, так и оставшись несказанными. Он тоже замирает, тяжело дыша, вглядываясь в мое лицо. Затем его взгляд опускается на губы, он смотрит на них долго, безотрывно, словно пытаясь что-то решить, а потом порывисто притягивает к себе и целует. Зло, грубо, сминая мой рот своими губами.
А я… Я под впечатлением от нашей ссоры, от адреналина, и еще Бог знает по каким причинам, отвечаю ему. Пылко, горячо, чувствуя, как по венам разливается огонь, как сумасшедший импульс пронзает все тело насквозь, вынуждая выгибаться на встречу, прижиматься, обвив шею руками.
Наверное, еще сказалась память тела. Несмотря ни на что, нам было с ним хорошо в одной постели. Пусть не летели искры, как с несдержанным Зориным, но на моей памяти было много жарких моментов с Максом. При мыслях об этом почувствовала, как внизу живота становится горячо, влажно и рождается буквально звериное желание. Чувствуя, как его руки бесцеремонно забираются под платье, жесткие ладони гладят кожу, сжимают бедра.
Градов всем весом придавливает меня к машине. Холодный металл больно вжимается в спину, но мне все равно, мало того, мне даже нравится.
В голове мысль, что я вроде как замужем. Но в тот момент главное для меня было не «замужем», а «вроде как». Наш брак фарс чистой воды, поэтому совесть спокойно молчала, равнодушно поглядывая на происходящее. Зорин меня хотел, Зорин меня получил. Пусть радуется. А все остальное — мое дело. Я ему никогда не врала о чувствах, не вешала на уши лапшу о вечной любви, не обещала ничего. Да женаты, но, если уж быть откровенной до конца, я этот брак всерьез не воспринимала, будучи абсолютно уверенной, что пара-тройка месяцев и наша семейная жизнь подойдет к концу. Что мы не сумеем удержать рядом. Слишком все странно, слишком все зыбко и призрачно, слишком мы разные, просто две противоположные вселенные, случайно столкнувшиеся на крутом вираже.
Тогда почему я должна себе отказывать в маленьких радостях? Тем более если кто-то зеленоглазый неосмотрительно свалил в командировку почти на две недели, оставив молодую жену в гордом одиночестве?
Если уж на то пошло, может себе тоже кого-нибудь для развлечений найти. Я не против. Мне как-то все равно.
Да, в тот момент в моей голове были именно такие мысли. Даже не мысли, а просто внезапная вспышка, проблеск, после которой осталось лишь легкое марево, чуть заметное ощущение душевного дискомфорта. Настолько легкое, что я забыла о нем, теряя оставшиеся крупицы самообладания в руках Градова.
Чуть не вырывая с корнями пуговицы, распахиваю рубашку у него на груди, прижимаюсь к нему, с безумным восторгом прикасаюсь к коже. В голове от неправильности ситуации, оттого что нарушаю правила, ломаю запреты, все кипит. Адреналин такой, что словами не передать. Он что-то шепчет мне, но я не слышу, не понимаю. В голове шум, какофония звуков, хотя нас окружает ночь и тишина загородной трассы.
Прижимаясь к его паху, чувствую насколько возбужден. Руки сами тянутся к ремню. Расстегиваю его легким движением, громко звякая пряжкой, пуговица на джинсах подается чуть сложнее, но справляюсь и с ней, рывком опускаю молнию.
Из груди вырывается хриплый стон, когда наконец пальцы обхватывают его плоть, и начинают двигаться вверх-вниз. Макс чуть ли не рычит мне в губы, чувствуя прикосновения.
Я готова отдаться ему прямо здесь и сейчас, хоть на капоте машины, хоть стоя, хоть на ближайшем муравейнике, но у него, по-видимому, чуть больше здравого смысла. Он распахивает заднюю дверцу машины и буквально заталкивает меня внутрь.
Забираюсь вглубь салона, прогнувшись как кошка, прекрасно зная, что его бешеный взгляд устремлен на задницу. Платье задралось почти до талии, открывая загорелые выпуклости, узкую полоску черных кружевных стрингов, еще больше распаляющих желание. Сажусь на сиденье, развернувшись к нему лицом. Градов стоит, как каменное изваяние одной рукой упираясь в машину, а второй сжимая край дверцы. Грудь тяжело вздымается и опадает, а взгляд такой, что от его одного все внутри скручивается в спирать.
Завлекающе, откровенно смотрю на него, медленно снимаю туфли, пренебрежительно скидывая их на пол, потом подцепляю край своего нового, безумно дорогого платья и, стащив его через голову, небрежно отбрасываю на переднее сиденье, оставшись перед ним в одном белье.
Максим, теряя остатки самообладания, ныряет в салон следом за мной, захлопывая за собой дверь.
Притягивая к себе, снова целует, руки гладят плечи, спину, расстегивают бюстгалтер. Порывисто, путаясь, стаскивает его и отбрасывает в сторону.
Со стоном закрываю глаза, когда чувствую горячие губы на своей груди. Целует соски, втягивает их в рот, посасывает, от этого сладкие импульсы бегут к низу живота.
Рывком спускаю с его плеч рубашку, тяну ее дальше. Макс высвобождает сначала одну руку, потом другую, и снова приникает к груди.
Руки спускаются ниже, проходят по талии, бедрам, подцепляют тоненькие ниточки стрингов и тянут их вниз. Чуть приподнимаю зад, что бы облегчить ему задачу. Крошечное белье легко скользит по коже и исчезает из поля видимости, оставляя меня полностью открытой его горящему взгляду.
Нетерпеливо тянусь к его джинсам, меня раздражает грубая ткань, разделяющая нас. Макс торопливо избавляется от остатков одежды и, перегнувшись через спинку сиденья, достает из бардачка презерватив, зубами разрывает фольгу.
Устраиваюсь поудобнее, насколько это вообще возможно в салоне машины. Градов возится с резинкой, потом хватает меня за бедра, притягивая ближе к себе, пристраивается между ног. Одну закидывает себе на плечо, второй упираюсь в спинку переднего сиденья.
В голове уже не одной здравой мысли, только безумное запретное желание. Нетерпеливо подаюсь бедрами навстречу, сгорая от нетерпения.
Градов, направляя член рукой, делает движение вперед, полностью, до конца погружаясь в меня. Непроизвольно охаю, чувствуя в себе горячую, перевозбужденную плоть.
Макс тут же отстраняется, и снова глубокий толчок. Без лишней нежности, без предварительной раскачки, сразу взял быстрый ритм. Выходя почти до конца, врывался обратно до упора, не останавливаясь ни на секунду. Грубо, немного больно, крепко удерживая за бедра, не давая перевести дух. Было чувство словно он пытается самоутвердиться, поставить печать, что-то доказать самому себе или мне. Не знаю, мне плевать. Ничего не осталось кроме его движений, подводящих к самой грани.
