Нефть есть везде. Всегда была и есть. Это как кровь, кровь земли. Везде есть вены.
Берия усмехнулся. Кто бы мог подумать: члены ГКО на полном серьёзе обсуждают развитие добывающей и тяжёлой промышленности — на территории, формально оккупированной немцами! Все разбитые армии похожи друг на друга; каждая победоносная — уникальна.
Со стороны лагеря захлопали ружья. Нарком пригляделся: веселящиеся мужики выстрелами в воздух отгоняли от палаток какого-то не в меру любопытного мишку.
Да, островок проблемный.
- Окраина, — сказал Апанасенко, отшвыривая носком сапога кусок дёрна. — Я думал — Ворошилов окраина. А здесь — совсем.
- Нет, — сказал Лаврентий Палыч, с запинкой вспоминая сейчас, что Ворошилов — это Уссурийск. — Ещё не совсем.
- Дальше — куда? Некуда.
- Всегда есть «куда», — медленно произнёс Берия. — И всегда есть «зачем». Вопрос только: «как».
Он не хотел обсуждать дальнейшие планы: не оттого, чтоб не доверял генералу — Иосиф Родионович невероятно много сделал для укрепления Советского Дальнего Востока. Тысячи километров шоссейных и железных дорог; десятки фортов, складов, зенитных позиций; береговые укрепления в Ванино, Владивостоке и Находке; аэродромы и базы морской, транспортной и авиации ПВО. Много внимания Апанасенко уделял подготовке личного состава: предвидя необходимость переброски резервов на европейские фронты, он умудрился подготовить шесть полноценных стрелковых дивизий, — из местных добровольцев, — и вооружил их практически полностью за счёт местных производственных мощностей. Впрочем, оборонительные действия против Германии шли достаточно успешно, переброска дивизий не потребовалась, и большую часть резервистов решили распустить по домам — но с перспективой регулярных учебно-поверочных сборов!
И всё это — менее чем за год: в командование войсками Дальневосточного фронта Иосиф Родионович вступил только в январе 1941-го. В общем, всерьёз товарищ готовился.
Нет, имелись у генерала и недостатки: упрям был генерал, самолюбив, да и в действующую армию просился с раздражающей настойчивостью: восемь рапортов, первый — от 22 июня. Но ведь сейчас все, кто чего-то стоил, просились на фронт — так что настойчивость эту вполне можно было извинить. Главное, что в целом человек-то был редкой надёжности — потому и поручили ему обустройство этой временной, но крайне важной базы на арендованном у Японии кусочке Итурупа.
Предполагалось, что перевалочная база необходима для транзита Советских грузов на Хоккайдо и в Мисаву. Дескать, пароходики у нас старые, то бункеровки требуют, то ремонта мелкого. А у вас, дорогие граждане японцы, с грузовым тоннажем как раз сейчас дефицит намечается, в связи с успехами на Тихом океане...
В общем, выторговали для СССР северную оконечность Итурупа.
- Отберут ведь узкоглазые, — горестно сказал Апанасенко.
- На то и расчёт.
- На что?
- Что рассчитывают отобрать. Пока уверены, что легко отберут — отбирать не станут.
Курильская гряда запечатывает акваторию Охотского моря; пока острова в чужих руках — Россия не получит свободы выхода в океан... Бедная страна: всю свою историю вынуждена прорубать окна в разные части света.
- Ну-ну, — сказал Апанасенко. — Так что делать, когда соберутся? Генералу, — человеку глубоко практическому, — явно не терпелось определиться с настоящим смыслом базы. Официальное назначение — перевалочный пункт для транспортов; секретная задача — обеспечение тихоокеанского ленд-лиза; настоящая, та, что глубже «секретной», — организация добычи каких-то особо редких кристаллов. Но ведь ясно генералу, — человеку сугубо практическому, — что «кристаллы» — всего лишь дополнительный слой дезинформации. Ясно генералу, что на самом-то деле готовит командование плацдарм для броска на Хоккайдо. Вот япошки на востоке как следует завязнут...
«А к тому времени, как завязнут», подумал Берия, наблюдая тяжеловесный генеральский лик, «такие плацдармы нам уж не потребуются». К тому времени СССР сумеет реализовать преимущество, обеспеченное технологиями небесных союзников... по-настоящему небесных — какое бы мнение на сей счёт ни имел товарищ Тихомиров. Потому что не знали раньше на Земле о таком элементе — диатий.
Точнее, не совсем элементе. Диатий представлял собой сложный поликристаллический сплав нескольких металлов: 185-й и 187-й изотопы рения, 58-й и 64-й никель, вольфрам, висмут, молибден... очень сложный сплав. Даже название пришлось позаимствовать из галактического языка: русского термина придумать не успели. И свойства диатия исследовали не столько путём анализа его физических и химических свойств, сколько разбирая блоки питания инопланетных приборов.
Что делает нормальный ребёнок с новой игрушкой? Разумеется, пытается её разобрать — таков естественный путь развития; а человеку подобает именно то, что наиболее естественно.
Конечно, сильно зависит от понимания термина «человек» — но тут уж каждому по вере его.
Первая же игрушка на основе диатия, — собранный «на коленке» Петром Сергеевичем Ждановым электрический аккумулятор, — продемонстрировал способность запасать фантастическое количество энергии: около восьми мегаджоулей. Жданов собственным глазам не поверил, стал перепроверять:
так - с, одна лишь ёмкость достаточной характеристикой аккумулятора не является — накопленная энергия зависит ещё и от напряжения, знаете ли, прямо пропорционально зависит. В сущности, электрическая энергия равна произведению напряжения на ток и на время протекания этого самого тока: W = U · I · T
Значит, тут у нас джоули равны вольтам на амперы на секунды... ладушки, размерности сходятся... «матадоры мы все из Мадрида»... парам-тум-тум... Иначе говоря, энергия аккумулятора равна произведению его ёмкости на номинальное напряжение:
W = E · U
Ватт-часы суть ампер-часы на напряжение... «много нами быков перебито»... пара-ра-ра... на «холостом» проверить надо бы? Или сразу на разряд? 8,2·106 Дж — и как я это товарищу Берии буду докладывать? — ведь не поверит, ей-ей, не поверит ведь!..
Так думал Жданов... точнее, это Берия думал, что Жданов так думал. Потому что когда человек боится, что ему не поверят, он и выглядит так, что верить ему не хочется. А Лаврентий Палыч предпочитал в людей верить, — особенно в учёных, — потому и воздавалось ему по вере. Выходило, что на основе диатиевых кристаллов можно строить автономные малогабаритные источники энергии с уникальными, — по земным представлениям, — свойствами. Зарядил пачку таких батареек от термоядерной печи в Балашихе... а ведь молодёжь из группы Жданова лепетала что-то там и о гигаджоулях; совсем не шутки, совсем. Накопать побольше диатия... Энергокристаллы добывали в астероидных поясах, кольцах газовых гигантов, остывших обломках расколотых планет... единственным местом на Земле, где датчики «Палача» обнаружили следы диатия, оказалась кальдера вулкана Кудрявый.
На японском острове Итуруп.
- Ну зачем нам этот Итуруп? — негромко вопросил Иосиф Родионович. — Незачем. Занять южный Сахалин, затем из Ванино через Тоёхару... Там и аэродромы развернуть можно, и вообще. А Итуруп — ну какой плацдарм из Итурупа? Никакой.
- До Сатурна нам пока не добраться... — отозвался Берия, но тут же прикусил язык: Апанасенко настолько зримо воплощал понятия «ответственность», «надёжность» и «фундаментальность», что рядом с генералом хотелось расслабиться. Просто по-человечески уже расслабиться, просто от усталости. С самого начала войны Лаврентию Палычу редко удавалось выкроить в сутки более четырёх-пяти часов на отдых. Иногда он ловил себя на том, что завидует летаргическому сну Вейдера... Берия тонко затрепетал ноздрями, втянул сырой воздух. С вершины вулкана тянуло серой. Лаврентий Палыч снял пенсне, встряхнул платок, с привычной аккуратностью провёл тряпицей — сперва по дужке, затем перешёл к стёклам.
Почему Сталин так уверен, что нащупал надёжный способ влияния на пришельцев? Кто знает, как будут развиваться отношения с союзниками в дальнейшем, когда спящий проснётся... Делать ставку на добросердечные отношения с Америкой или Англией — безумие: Запад повернётся против нас при первой же возможности. Но кто сказал, будто инопланетяне не поступят так же?..
