Скорее всего, советники намеревались оставить Ричарда Мердока на посту коннетабля, поскольку именно Ричард был женат на дочери Удаута, но до тех пор, покаCustodesне разберутся со своими внутренними проблемами и не назначат преемников Альберта и Полина, которые должны еще получить одобрение королевского совета, скорее всего, сановники будут осторожны в своих поступках, а с помощью документа, который она держала в руках, на них теперь можно оказывать определенное давление.

По-прежнему пребывая в состоянии промежуточном между трансом и бодрствованием, Райсиль прижала руки к груди, решившись спрятать пергамент именно так, а затем, по-прежнему не выходя из транса, подумала, что сперва следует сообщить Джорему о том, что все прошло благополучно.

В этот час они должны были находиться на связи в ожидании известий, но, к ее удивлению, Джорем не просто пассивно ожидал вызова, а сам стремился наладить связь со своей стороны. Едва лишь контакт был установлен и закреплен, как Джорем всей своей мощью обрушил на Райсиль трагические известия, и она, в ужасе, с трудом удержалась открика.

Новость о том, что гонец благополучно доставил в столицу кодицилл, оказалась мелочью перед той вестью, что документ этот уже полдня как вступил в силу, ибо королем Гвиннеда сделался отныне принц Оуэн. Райс-Майкл умер в каком-то безвестном монастыре по дороге между Шиилом и Эбором, его измучила лихорадка и раненая рука, но причиной гибели стало кровопускание, которое устроили ему по приказуCustodes Fidei,несмотря на то что Ран точно знал о существовании приложения к завещанию, и о том, что этот документ означает для него и для прочих регентов, едва лишь разнесется весть о смерти короля.

Теперь все изменилось. Несмотря на героические усилия Райса-Майкла обеспечить будущее своих сыновей, теперь его усилия могли сгореть в горниле междоусобиц и даже гражданской войны; а если от шока королева потеряет и этого ребенка, то юный король Оуэн Халдейн вполне может оказаться последним в своей династии.

Райсиль постаралась воспринять указания Джорема, но внутри у нее все словно заледенело от ужаса, и мгновенно оказался позабыт хрупкий восторг от краткого флирта сРобертом Эйнсли. Теперь все ее мысли были лишь о королеве. Когда Джорем разорвал контакт, она целый час лежала неподвижно, даже не пытаясь утирать горючие слезы, текущие по щекам, и прижимая к груди бесценный ныне пергамент, кончиками пальцев поглаживая королевский перстень и оплакивая крушение всех их надежд и мечтаний.

Наконец, она поднялась с постели и зажгла крохотный магический огонек, чтобы при его робком свете спрятать пергамент и королевский перстень под одной из деревянных половиц, наложив особые чары, которые не позволили бы случайным любопытным даже приблизиться к этому месту. Затем, в полной тьме, она вновь улеглась в постель, но прошло еще очень много времени, прежде чем Райсиль смогла забыться тревожным сном.

Ибо ведомы ей тайны знания Господа, и возлюбила она труды Его.[30]

На следующее утро Райсиль очень не хотелось идти к королеве, ибо ей совсем не улыбалась мысль что-либо скрывать от своей госпожи. Разбудил ее перезвон колоколов собора, разносившийся по всему городу, который вскоре подхватили колокола базилики святой Хиллари и других церквей поменьше. И хотя она знала, что весть о смерти короля еще не могла достичь Ремута, все же от дурных предчувствий в горле застыл комок. К удивлению своему, она вскоре выяснила, что скончался архиепископ Орисс, и ощутила легкую печаль, поскольку он являлся единственным из членов королевского совета, кто не был активно замешан в убийстве короля Джавана шесть лет назад. Теоретически, его преемник должен был быть избран собором епископов, но на самом деле именно Хьюберт, примас-архиепископ, решит, кто станет преемником Орисса, и выберет его по своим собственным соображениям выгоды, а отнюдь не на пользу династии Халдейнов. Единственное, что во всем этом можно было усмотреть хорошего, это что после этой смерти положение в совете сделается еще более неустойчивым, в особенности, после того как сановники потеряли Удаута, Альберта и Полина.

Однако сейчас ей надлежало должным образом выражать скорбь по поводу кончины архиепископа и притворяться, будто она не знает об иной, куда более тяжелой утрате, постигшей Гвиннед далеко на севере. Она появилась в будуаре королевы и обнаружила, что Микаэла сидит, погрузившись в тяжелую задумчивость, и вертит в руках маленькое золотое распятие, в то время как Эйтни, одна из ее служанок, затягивает на своей госпоже темно-пурпурное платье. Этот наряд выбрала для королевы леди Эстеллан, в знакскорби по архиепископу Ориссу, и предложила ей также надеть черную вуаль с самой простой золотой короной в виде обруча. Однако когда Райсиль, как обычно по утрам, принялась расчесывать и заплетать волосы своей госпожи, то обнаружила, что печаль королевы вызвана не столько кончиной архиепископа, сколько тревогой за безопасность супруга.

И Райсиль, увы, не смела никоим образом обнадежить Микаэлу, ибо правду она была вынуждена скрывать, а дарить ложную надежду казалось ей слишком жестоким. Поэтому, чтобы отвлечь свою госпожу от печальных мыслей, а также приготовить ее к известию о полученном письме, Райсиль перевела разговор на молодого рыцаря, который накануне вечером ухаживал за ней в парадном зале. Это заинтересовало всех придворных дам, которые были рады поболтать с малышкой Лизель о ее новом увлечении, и за сплетнямии шуточками никто не заметил облегчения на лице королевы, когда Райсиль мысленно сообщила ей, что именно этот рыцарь вручил ей искомый документ от короля. Показноесмущение по поводу этой якобы начинающейся любовной истории также избавило Райсиль от опасности случайно намекнуть на другие, куда более трагические известия, что она получила позже ночью.

По придворному протоколу, все обитатели замка должны были присутствовать на утренней заупокойной мессе. По дороге в часовню, Райсиль успела передать Микаэле перстень короля и невольно закусила губу, ощутив радость своей госпожи, которая тут же поспешила надеть кольцо на палец печатью внутрь и молитвенно сложить на груди руки.

На время богослужения Райсиль смогла сосредоточиться на том поручении, которое дал ей Джорем накануне. Стоя на коленях рядом с королевой, которая молилась за благополучное возвращение мужа, стискивая в руках его кольцо, Райсиль помолилась за упокой души Райса-Майкла, а затем незаметно принялась воздействовать на сознание Микаэлы, подготавливая почву для печальных новостей, дабы смягчить ее неминуемую скорбь, когда придет весть о кончине ее возлюбленного Райсема… ибо ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы королева потеряла ребенка, будущего наследника Гвиннедской короны.

Чуть позже, когда королева вернулась в свою гостиную, дабы, как обычно, вместе с придворными дамами заняться вышиванием, даже не подозревая о том, что сделала с ней ее служанка-Дерини, Райсиль ускользнула в сад. Там она принялась срезать цветы, неторопливо укладывая их в плоскую корзину и уходя все дальше по широким тропинкам, ведущим вглубь сада. У беседки, увитой розами, она сделала вид, будто любуется алым бутоном, когда наконец Роберт присоединился к ней и обнял девушку за талию, ласковоцелуя в шею.

Она напряглась, застыла и отвернулась, готовая вмешаться в его сознание, дабы предотвратить взрыв эмоций, если сам он не сумеет скрыть свои чувства, и прошептала:

– Пожалуйста, не надо. У меня дурные вести. Король скончался.

Он мгновенно закаменел, и скорбь объяла его душу, но он ничем не выдал своих чувств, лишь крепче прижав к себе девушку и уткнувшись лицом ей в шею, скорее в поисках утешения, чем из нежной страсти.

– Это из-за его руки? – спросил он.

– Из-за его лекарей, – отозвалась она, поворачиваясь чтобы взглянуть ему в лицо. – Точнее следует сказать, из-за лекарейCustodes.Они пустили ему кровь, Роберт. Четыре раза за один день и одну ночь. Даже если бы это сделали единожды или дважды, это было бы слишком опасно, ведь он очень ослаб. Один из наших успел добраться до него перед кончиной… и это был Целитель… Но оказалось слишком поздно. Он умер вчера после полудня.