— Ты даже не представляешь, как мне было больно! — Её голос срывается. Катя вытирает слёзы ладонями, но их слишком много. — Я думала, что ты...! Что ты никогда больше не вернёшься! Потому что оттуда не возвращаются! А Злата… она пыталась казаться сильной, но я видела, как ей тяжело. Видела, как она плакала по ночам!

Эти слова пронзают меня насквозь. Словно кто-то вырвал сердце и сжал его до боли. Передо мной стоит не просто обиженная девочка, передо мной ребёнок, который страдал.

Сжимаю пальцы до хруста. Внутри всё на куски рвётся. Катя максимально со мной откровенна. Я это ценю. Но как же меня разрывает. От того, что больно было ей. Злате.

Я медленно протягивая руку к её плечу, но Катюша срывается на плач. Она уже не сдерживается, и это бьёт по мне ещё сильнее.

— Прости… — хрипло говорю, потому что других слов просто нет. — Прости меня, Кать. Я не имел права так поступать.

Я тихо притягиваю её к себе, и она, немного поколебавшись, позволяет себя обнять. Утыкается носом в моё плечо и завывает. Всхлипывает. Маленькие плечики дрожат. Я по волосам рукой провожу. Что-то шепчу, чтобы успокоить.

— Ты никогда больше нас не бросишь? — Шепчет она сквозь слёзы, прижимаясь ко мне.

— Никогда, — твёрдо отвечаю, — обещаю. Я никогда не брошу вас, Катюша. И Злата больше не будет страдать. Даже если вы от меня избавиться захотите, то я никуда не уйду.

Катя всхлипывает, но её руки крепче сжимаются на моей футболке. Мы обнимаемся так ещё несколько минут, пока её дыхание не становится ровнее.

— Тогда... ты мне должен, — тихо произносит она, отстраняясь, но глаза её всё ещё блестят от слёз.

— Что угодно, — говорю, стараясь чуть улыбнуться, - любое желание, мелкая. Не стесняйся.

— Ты должен сделать так, чтобы Злата была счастлива. Сможешь?

Застываю от её слов. Был уверен, что она потребует целый магазин игрушек. По углям босыми ногами пройти. Ну как минимум по битому стеклу. А она... Мы у детей учиться должны. Любить.

— Обещаю, — серьёзно в ответ выдаю.

Катюша смотрит на меня ещё мгновение, будто решает можно мне верить или нет. А после футболкой слезы вытирает.

— Ладно, тогда перемирие, — говорит и чуть улыбается. В её глазах огоньки загораются, — но имей в виду - я за тобой слежу! - Произносит серьёзно. И взгляд пытается сделать суровым. Я еле смешок сдерживаю, потому что мелкая меня копировать пытается.

— Больше не облажаюсь.

Катюша вздыхает, а после взгляд на забор переводит.

— Всё, твоё время закончилось. Ко мне кот пришёл. Ему молока заказать нужно и расчёску. Сделаю из него красавчика.

Бросаю взгляд на кота и криво усмехаюсь. Мужик, ты даже понятия не имеешь, что тебя ждёт. Но лучше кот, чем я.

Котяра орёт. Нет, сначала промычал что-то лениво. А теперь, видимо, Катюха его заграбастала. Не мои проблемы.

Стоит в дом войти, как на меня Злата налетает. Распахивает свои глаза широко. Смотрит взволнованно.

– Вы поговорили? – Частить начинает. – Как она? Что…

– Решили всё. - Отрубаю, пока загоняться не начала. Уж точно не по этому поводу. Вообще не хочу, чтобы загонялась. – Не факт, что будем жить мирно, но точно спокойно.

Злата выдыхает. Кивает облегчённо, а взглядом уже по кухне скользит. Будто присматривается, что тут менять нужно. Похуй. Пусть хоть всю мебель на свалку выбросит, под себя переделает. От этой мысли штормить начинает. Мотор в груди разгоняется, тарахтит. Каким-то приятным теплом отдаёт. Непривычным. От мысли, что Злата теперь в моём доме живёт. Со мной. Не думал, что вообще подобное случится. Год назад, два… Пять лет. До того как ко мне в камеру притащили девку, сжёгшую мой ресторан. Я девок даже к себе в дом не водил. Всегда нейтральные территории выбирал. Либо "корпоративные" хаты. Злату к себе в берлогу притащил, без задней мысли. Теперь в дом, который для неё же и купил. Везде первая. Везде отличилась. Никогда никого так, сука, не хотел. Трахать. Трогать. В свой дом затаскивать. Рядом держать. Дышать свободнее лишь от того, что она в поле моего зрения. В порядке.

– Хорошо, – выдаёт в итоге, шаг ко мне делает. Укладывает ладошку на мою грудь. Будто хочет убедиться, что сердце моё ебашит. – Я рада. Спасибо за это.

– За то, что собственные косяки исправляю? – Хмыкаю.

– Мы знаем, что… Это обоюдные косяки. Так получилось. Теперь всё будет нормально, и это главное.

– Да нет, не главное. Косяки отрабатывать надо будет. Катя рассказала, как ей хреново было. И тебе.

Злата сжимает губы, опускает взгляд на свои пальцы. Прячет лицо за светлыми волосами, но эмоции ловлю. Как пытается с волнением справиться.

– Она очень переживала, — дёргает плечом. – Мы обе.

– Знаю. И мне жаль, что так произошло. Что заставил вас всех пройти через это. Времени назад не отмотать, но я бы очень хотел.

– Ты вернулся. И сейчас это главное. Для меня главное.

Злата распахивает глаза ещё шире. Будто сама пугается сказанного. Отступает на шаг, взгляд носится по комнате. Пытается спрятать эмоции, забрать слова обратно. Не хочет эту тему поднимать. Не готова. Хотя как по мне – всё уже ясно. Достаточно сказано. Но надо ей… Окей, пусть берёт своё время. Разберёмся. Она уже с детьми со мной живёт. Дело за малым.

– Мне пора, — огорошивает. – Я взяла заказ на картину, но никак не приступлю к выполнению. Мне нужно с этим разобраться.

– Малые…

– Поедут со мной. Катюша любит рисовать. А Миру полезно развивать мелкую моторику. Я могу взять такси и…

– Не гони. Я вас отвезу. Заберу либо я, либо кто-то из моих людей. Нужно один вопрос решить. - С Маратом мы вокруг этой темы давно ходим. Он выпад делает, я в сторону ухожу. Но пора решить всё.

После того как высаживаю Злату с детьми возле мастерской и охрану выставляю, еду на встречу. Паркуюсь возле небольшой кафешки. Место выбрано не случайно – небольшое, тихое, затерянное среди жилых кварталов. Марат предпочитает выбирать такие, где меньше шансов наткнуться на лишние глаза и уши. А ему с его планами вообще светиться нельзя.

Марат ждёт у дольного столика. Соседние – пустые. Крайние забиты людьми, но зуб даю – большая часть из них люди Марата. Для отвода глаз.

– Ближе к народу, а? – Усмехаюсь, падая напротив. – Гляди так и на маршрутах передвигаться начнёшь.

– Не беси, — хмыкает, к сигаретам тянется. – У вас всех шутки одинаковые. – Шутки? Про наш справедливый глас народа среди продажных политиков? Нет, ни разу. За тебя голосовать буду.

Марат скалится. Крепче кружку сжимает, взглядом обещает расплату. Потому что темы эти его нехило так триггерят. Друг давно устремился к кормушке побольше. В политику хочет пробиться. Упорно шагает к цели. Ощущение, что так не выгрызал себе место в криминальном мире, как сейчас приходиться. Но друг не из тех, кто сдастся. И я не напиздел. Марат действительно продажным не станет. Его не подкупить. А вот то, что на благо себе ебашить будет, это другой разговор.

– А ты чё? – Прищуривается. – Со Златой своей что решил?

– Всё решил, — довольно усмехаюсь. – Не туда целишься. Там всё схвачено.

– А с базой? Тоже всё решил?

– Сука ты, Марат. - Напрягаюсь. Это и решать надо. На базу я укатил после того, как очухался. Бойцов тренировал, на них гнев вымещал.

Глава 30

Открываю дверь мастерской и замираю в тихом ужасе. Как я могла забыть об этом хаосе? В голове вспыхивают обрывки воспоминаний о последнем дне здесь... с Буйным. Мы же тогда буквально перевернули всё вверх дном. Господи, и прямо на картине! Щёки тут же начинают гореть. Я оглядываю разбросанные кисти, холст на полу, размазанные краски, и сердце начинает биться быстрее. У меня совсем из головы выпало. Я забыла! Столько всего произошло. Столько событий. Эмоций.

Чёрт! Дети! Как только я вспоминаю, что приехала сюда не одна, дети как по щелчку пальцев рядом оказываются. Хотя до этого спорили кому достанется две конфеты, а кому одна. Катя пыталась хитрить и взять всё авторитетом. Мол, она больше и ей конфет больше. Но Мир тоже не промах, настаивал, что ему вырасти нужно, потому и конфет больше ему.