– Ты помнишь, что с Алисой было? – Продолжаю я тихо. – Как ты… Тиранище, блин. Я ничего не забыла!

– С Алисой мы без тебя разберёмся, – отсекает грубо. – Ясно?

– Ясно. Я и не лезла, потому что она сама решила, что с тобой лучше. Но это не значит, что я забыла. Как ты себя вёл. Деспот, блин. И да-да, снова с благими целями. - Не общаться со мной, пока я новую жизнь строю, беременная хожу. Не волновать, не втягивать обратно в криминальный мир. Я-то помню. Но это не то решения, которые должен был Марат принимать. А я! Буйный, чтоб его! Алиса. А можно не поджигать Марата, а проклясть? Так, чтобы его хорошо зацепило. Чтобы прямо ударило по личному. И понял, что нельзя за других всё решать! – Ну? – Вздёргиваю бровь. – Что ты там хотел рассказать?

– Мне надо будет отъехать. Встречи, которые нельзя переносить.

– Ты теперь передо мной отчитываешься? Миленько.

– Я не нянька, но, учитывая, что всё из-за меня началось, присматриваю за тобой. Считай, обязанность эту взвалил на себя сам ещё четыре года назад.

– Я всё равно не понимаю.

– Твоя безопасность – моя зона ответственности. Я отъеду. А всё больше идёт слух, что целью выбрали тебя.

– Целью? - Я нервно сглатываю, под ложечкой сосать начинает. Я знала, что сейчас ужасная ситуация, но… Шея немеет от волнения, взгляд упирается в стену. Будто я увижу сквозь бетон, что дети точно в безопасности.

– Донести послание до Буйного, – кривится. – Хорошо, если просто похитить хотят. Могут и убить, чтобы доходчивее.

– Но тут…

– Здесь безопасно. Никто не рыпнется, а смельчаков ещё на подъезде подложат. Но если свалишь – никто не защитит.

– Я и не собиралась! - Я смотрю на Марата с негодованием. Он меня за идиотку принимает?! Пойду по лесу погуляю, пока вокруг враги? Я умею сидеть в уголке и ждать, когда всё решится. Четыре года назад вообще в бункере жила. И ничего.

– Ты удачливая, – фыркает Марат, облокачиваясь на стол. Скрещивает руки на груди. – Пиздец какая. Куда-то всегда вляпаться надо. Даже если какая-то херабора начнёт происходить, ты не дёргайся. Другие пусть решают. Мне звони. Без самодеятельности.

– А если…

– Если вся база нахуй сгорит, стоишь на пепелище и улыбаешься. Ясно?

Я медленно киваю. В голове до сих пор звенит от того, что я в опасности могу быть. Что-то кто-то хочет мне вред причинить. Я привыкла беспокоиться о детях. О Буйном. А теперь… Теперь каким-то ударом под дых сносит. В груди горит от переживания, тело инстинктивно подрагивает.

Я обещаю Марату, что вообще не двинусь. От греха подальше. И тут же подскакиваю, когда воздух наполняют звуки взрывов. Нападение?!

.

Глава 37.

Взрыв и я мгновенно замираю, тело будто пронзают молнии. Чувство дежавю накрывает с головой. Нет. Не может быть. Не сейчас. Не так. Боже... Мир. Катя. Первая мысль. Дети.

С места срываюсь как ненормальная. Только ноги не идут. Я не понимаю, в чём дело. Не могу понять... Плечо горит от жёсткой хватки. Это Марат меня на месте удерживает

— Да куда ты несёшься? — Язвительно тянет он. — Это просто тесты, ни на кого не напали. Любительница на панику упасть?

— Какие ещё тесты?! Господи, Марат, почему так громко?! — Впиваюсь в него взглядом, дыхание сбивается. А сердце колотится как бешеное.

— А как им тихо гранаты взрывать? — Насмешливо тянет он, прищурившись.

— Гранаты?! — Я округляю глаза, ловя новую волну тревоги. Снова дёргаюсь. Кошмар! Какие к чёртовой матери гранаты?!

— Угомонись. Всё здесь безопасно, — Марат громко вздыхает. — Ты что, решила, если не взорвать базу, то от инфаркта откинуться?

Щурюсь. Ну вот не зря у него проводка перегорела. Это всё из-за того, что он... Вот такой! Невыносимый! Бесячий! И этот его тон. Взгляд. Придушила бы. Успокаиваю себя тем, что Алиса хорошенько его встряхнула.

— Если не перестанешь язвить, тебе инфаркт обеспечу, — в ответ шиплю.

Марат замолкает, его взгляд становится серьёзным. Напряжение отражается на лице. Хоть он и старается не показывать, что переживает. Но я вижу. Он волнуется. Потому что Буйному слово дал, что с нами всё в порядке будет.

Марат бросает короткое:

— Порядок, я могу ехать?

Я чувствую, как внутри всё ещё гудит от страха после взрывов, но заставляю себя кивнуть.

— Да, порядок, — почти твёрдо отвечаю, сдерживая рвущийся наружу тон. — Поезжай, куда тебе нужно. Я к детям пойду.

Марат медлит, будто оценивает - можно меня оставлять или нет. Но в его взгляде нет привычной язвительности. Просто короткий кивок и он скрывается в коридоре, оставляя меня одну. Слышу его удаляющиеся шаги и дышу. Успокаиваюсь.

Как только он уходит, я направляясь к комнате, где должны быть Мир и Катюша. Вижу Мира, он увлечённо играет с няньками, и на секунду выдыхаю. Окей. Но чёртова тревога всё ещё зудит под кожей, не отпускает. Взглядом по комнате бегаю. Нахожу Катю, которая что-то втолковывает охраннику. А тот... Бедный. Мне его даже на секунду жаль становится. Кивает и на меня смотрит взглядом "помогите".

Решаю отвлечься на кухне. Хотя бы приготовить что-то, чтобы чем-то занять себя, и хоть на секунду отпустить это напряжение. Но у двери охранник. Он не даёт мне войти, и в глазах у него лёгкая насмешка, когда он говорит:

— Сорян, Злата. Приказ не пускать.

Я даже теряюсь на секунду. Буйный боится, что я его охрану травану или подожгу? Вот не дать мне снова сжечь что-нибудь это они, видимо, серьёзно. Прекрасно. Просто прекрасно! Даже на базе уже в курсе, как я готовлю и как с огнём ладить не умею.

— Мне детей кормить нужно. - Произношу упрямо.

— Все из кабака привезут. Через сорок минут будет пир на всю базу. Все меню из рестика Буйного сюда приволокут.

Мило ему улыбаюсь. Хочется, конечно, съязвить. Уколоть. Но понимаю, что он приказ выполняет. Ему, если ослушается, после могут по шапке дать.

Выдыхаю. Разворачиваюсь, решаю к детям пойти. Немного пусть успокоятся после игор, скоро кушать будем.

В комнату детей захожу и никого там не нахожу. Странно, я была здесь буквально минут десять назад. И дети играли. Я их видела.

Выхожу в коридор, сына нахожу буквально в соседней комнате. Мир прячется за дверью, и, едва завидев меня, прикладывает палец к губам:

— Ш-ш-ш-ш, мама, я пячусь!

Киваю, улыбаюсь, молча подыгрываю. Игра, ну, конечно. Но внутри что-то неприятно скребётся. Тревога нарастает, растёт с каждым шагом. Спокойствие притворное, будто вот-вот обернётся чем-то нехорошим.

Вижу охранников, они заходят в разные комнаты, мелькают в коридорах, тоже ищут детей, оборачиваются на каждый шорох. Подхожу к одному из них.

— Катю не видели?

— Ищем, у нас прятки, — отзывается он.

Киваю, но внутри неспокойно.

Проходит двадцать минут. Я хожу из одной комнаты в другую, проверяю каждый уголок. Кати нет. Меня охватывает всё большее беспокойство, нервы натянуты до предела. Затем замечаю лица охранников — сосредоточенные, обеспокоенные. Один из них подходит ко мне, ловит мой тревожный взгляд.

— Что случилось?! — Выдыхаю. А голос дрожит.

— Девочку найти не можем, уже всю базу обыскали. Сейчас будем проверять снаружи. — Как снаружи?! — Моя паника прорывается наружу. — Там, где гранаты взрывают?!

В ушах звенит так, словно я сама на том чертовом поле. Тело дрожит, ноги подгибаются.

Моя Катюша, моя маленькая сестра, она может быть где-то там. Рядом со взрывающимися гранатами. А если она пострадает? А если испугается? Страшно представить, что может случиться с ребёнком.

Я не могу дышать. Сердце стучит так сильно, что сдавливает лёгкие. Я прислоняюсь к стене, чтобы не упасть. Голова кругом. Боже, Катюш, ты как меня переплюнуть умудрилась? Найти проблемы в месте, которое должно быть самым безопасным.

– Найдём, Злата. - Обещает один из охранников. Иван, если я не ошибаюсь. В далёком прошлом он был постоянно рядом. Был моей "нянькой". Теперь, возможно, стал нянькой Кати. Это повышение или понижение?