Шины визжат. Резко руль выворачиваю. Маршрут меняю мгновенно. А вот и смертник нарисовался. Вместо груши будет.

В офис врываюсь. Отодвигаю визжащую секретаршу. Сношу дверь в кабинет.

Сука успевает только дёрнуться, а уже на мушке. И вся борзота слетает с его лица, когда меня рассматривает. Узнал. Отлично.

– Ты же… - Ссыкло словами давится. Лепечет. Авторитет местный? Хуйня слабая. И знает, почему я заявился. По глазам вижу. Осознаёт, какой пиздец себе организовал. – Ты же умер, — таращиться начинает. – А я с того света, — дверь захлопываю. Чтобы нам не мешали. – С посланием для тебя, сука.

Мгновенно рядом оказываюсь. Рукояткой по башке заряжаю. Впечатываю лицом в стол. Зафар даже среагировать не успевает. Хрипит. Горло сдавливаю, едва трепыхаться начинает. Дулом на затылок давлю. Тварь мгновенно замирает. Зря. Хрен я стрелять буду. Такое себе успокоительное. Я голыми руками его в гроб отправлю.

– Что ты там хотел? – Новый удар о стол. – Как хотел долг с Саранова требовать? Ну?!

– Дак не твоя же тёлка…

Смертника поднимаю. Лбом луплю в лицо. Визжит как тёлка. Падает в кресло, кровью умывается.

– Понял-понял! – Пыхтит. – Всё, твоя. Я же это… Запугивал, да? Как обычно. Чисто… Не трогаю ею. Уговор?

Скалюсь. Головой качаю. Нет, тварь, ты так просто не соскочишь. Я таких ебланов знаю. Запугивание у них по-другому идёт. И принципов ноль. Собирались Злату втягивать. Мою Злату. Когда достаточно людей знали, что в прошлом она рядом со мной тёрлась. Похуй – сдох или нет. Есть люди, к которым лезть априори нельзя. Ни по какому, сука, поводу.

На край стола присаживаюсь. Пистолетом покачиваю.

– Ты как, Зафар, жить хочешь? – Обманчиво ровно спрашиваю. – Или на кладбище прокатаемся?

– Я попутал, согласен. Виноват, — лепечет истерично. – Компенсирую. Легко. Всё сделаю.

– Долг Саранова больше не твой, — чеканю.

– Понял, да, конечно, — суетится. Кровь из расквашенного носа стирает. – Прощу. Вопросов нет.

– Не, — тяну с ухмылкой. – Не простишь. Но на меня перепишешь. Мне возвращать теперь будут.

– Но… А…

– Вопросы? - На курок легко надавливаю, играючи.

Зафар кивает болванчиком. Реально жить хочет. Быстро на всё соглашается. А я тёмное удовольствие внутри ловлю. Вот теперь и посмотрим, что там за лох этот Лёха Саранов. И насколько он жизнь ценит.

Лох знатный этот Саранов. Затягиваюсь сигаретным дымом. Бумаги листаю. Чем больше узнаю, тем больше на ржач тянет. И чем этот лошара думал, когда это всё подписывал? Листаю ещё и понимаю - на Златку брал бабло. На мою Злату. Впечатлить хотел. Здание для неё присматривал, чтобы ей личную студию открыть. Заебись подгон, хотел впечатление произвести, а на деле чуть не подложил её под десяток ублюдков.

Сжимаю пальцами бумаги. Комкаю. Сигаретный дым глаза слепит. Ярость же изнутри сильнее жжёт.

В голове паршивые мысли крутятся. Если бы я знал, что пацан мой. Если бы... Я ведь решил не лезть. Решил, что она имеет право на жизнь без меня. Раз семью уже создала. А она... сына защищала. Сука!

Бумажки откидываю в сторону. Пальцами руль сжимаю. Семь утра, а я как штык уже на месте.

Одержимость девчонкой стала лишь сильнее. До этого ебнутый на ней был. Но не признавал. А сейчас понимаю, что все уже разумные грани переходит. Я как сталкер ебучий из-за кустов слежу. Разглядываю. На сына собственного издалека смотрю.

Знаю, что Злата скоро из дома выйдет. Сестру в школу поведёт. Сына в сад. Я наблюдение установил и за школой, и за садом. Чтобы взгляд с детей не спускали. Чтобы никто не тронул. Не забрал. Не обидел.

И стоит девчонке на улице появиться, я вперёд подаюсь. Жадно рассматриваю каждый сантиметр. Отмечаю, что сегодня она другая. Бледная. Перепуганная. Пальцы сами в кулаки сжимаются. До хруста. Глаза опухшие. Ревела? Блядь! От всей этой ситуации крышу кроет. Я не могу выйти и подойти. Не могу сказать, что с того света вернулся. Марат прав. Ещё не хватало, чтобы она решила, что у неё кукуха слетела. И Злата сегодня явно не в настроении. Почему ревела? Его тронул кто? Удот этот домашний или ублюдок из-за долга? Всё-таки зря я ему шею не свернул, как он долг на меня переписал. Нужно было.

Из тачки выхожу, иду следом. Это уже как зависимость какая-то. И с каждым днём ближе приближаюсь.

Сегодня запах её улавливаю. Не аромат духов, а её. Личный. Запах волос.

Кровь в венах закипает. Никогда не думал, что вот так ёбнутся можно. На одном человеке зациклиться и башней ехать. А, оказывается, можно. На девчонке ненормальной зависнуть. Я первое, что вспомнил, когда память возвращаться начала, её запах. Везде чудился. Всё им пахло. После образ её начал в памяти появляться. А после уже остальное по голове ёбнуло.

Резко торможу. Чуть вплотную не подхожу. Мирослав останавливается, Злату за руку тянет. Плакать начинает.

- Малыш, что такое? Что случилось?

Сердце удар пропускает, когда она резко разворачивается. Сегодня я пиздец близко подошёл. Могу вблизи её губы рассмотреть, которые тоже опухшие от того, что она ревела. Знаю. Видел не раз. Она их ещё смешно оттопыривает, когда обижается. И глаза эти огромные. На пол лица. Ну реально же кукла. Самая настоящая. Красивая, сучка. За нутро берёт.

Она изменилась. Стала немного другой. Нет вечно потерянного взгляда. Она знает, что делать и как. Быстро смекает, что малому что-то в обуви мешает. Решает проблему. После слезы с его лица смахивает. К носу прикасается. Что-то говорит, и сын смеяться тут же начинает.

У меня внутри что-то сжимается. В районе грудной клетки. Это всё моё. Она моя. Сын мой. Это моя семья, а какой-то удот столько времени рядом с ними жил. Смотрел, как мой сын ходить учиться. Разговаривать.

Злата на ноги встаёт, малого за руку берёт, вперёд тянет. А малой впирается. Идти быстро не хочет. Капризничает. Не нравится ему рано вставать и тащиться куда-то. Злата уговаривает. Что-то ему обещает. А малой как будто чувствует, что я смотрю. Пялюсь и взгляд не отвожу. Оборачивается. И как будто чувствует. На меня прямиком палить начинает. Внутри всё сжимает и выкручивает. Он смотрит так, будто внутри у меня что-то включает, вертит. У меня дыхание перехватывает. Как будто копия маленькая. Моя. Сука, Марату очки подарить нужно. Как он это проебать мог?! Тут без теста всё видно. Мой.

Злата его тянет. Но малой упорно упирается. Я его рассматриваю, а он меня. Изучает.

- Малыш, ну кто там?

Золотистыми волосами взмахивает. Сейчас обернётся, и мы взглядами встретимся.

Глава 5

– Мам, там дядя! - Мир кусает губу, указывает крошечным пальчиком мне за спину.

Я киваю, вытирая его щёчки. Утро началось не с кофе, как говорится. С самого пробуждения сын начал капризничать. Завтракать не хотел, в садик тоже, любимая игрушка уже не любимая. Такое случается не часто, но Мирославчик умеет доводить до полного бессилия.

– Дядя, конечно. Только некрасиво на людей пальчиком показывать. Давай так не будем? - Я прошу, даже не оборачиваясь. Стараюсь привести сына в порядок, вытереть все слёзки. Но Мир не успокаивается.

– Дядя больфой. Смотлит, - заворожённо шепчет сын.

– Большой дядя смотрит?

Холодок по спине ползёт. Я словно в это мгновение чувствовать начинаю, как чей-то взгляд вгрызается в голову. Тонким сверлом прорезает. Не исчезает. И я вспоминаю слова Лёши, тех людей у подъезда… Неужели меня кто-то преследует?

– Пошли, - прошу я сына, надеясь скорее сбежать. – Маме нужно на работу.

– Неть, - твёрдо и категорично. Как Эмир. – Мам, посмотли.

– Малыш, ну кто там? - Я стараюсь звучать беззаботно. Не выдавать своего волнения. Я хочу обернуться, не вызывая лишних подозрений. Мне нужно знать: вдруг кто-то уже следит за нами, преследует… Я убеждаю себя, что никак не могли бандиты узнать о том, чей именно Мир сын. Лёша клялся, что ничего не рассказывал. И мне хотелось ему верить.