И силу.

Глава 25

Миха видел.

Видел лужок, пусть вытоптанный, взрытый копытами и ногами. Людей на его краю. И других, что держались в стороне. Видел женщину в красных одеждах. И её торжествующий взгляд.

А еще смерть.

Она, эта женщина, вспыхнула разом. И другие тоже.

И лужок этот.

Он сам вдруг очутился в самом сердце огненного столпа. И Дикарь беспомощно заскулил, ибо он знал, что такое ярость пламени. А Миха растерялся. Наверное, только растерянностью и объяснишь, что он стоял и пялился вокруг, как конченный придурок.

Придурком он и был.

Руку обожгло болью. И он увидел, что клинок в ней потек. А потом повернулся и увидел уже людей, которые сгорали на глазах.

Так только в кино бывает.

В дурацком, мать его, кино… а тут наяву и… и запаха нет. Белый огонь почти не пахнет, разве что самую малость – грядущей грозой.

Он зачем-то поднял руку. Медленно. Как во сне. И тело было тоже медленным. А воздух – густым.

- Беги! – крик пронзил ту тугую оглушающую тишину, что сковывала Миху.

Он обернулся.

Маг.

Маг стоит, слегка покачиваясь. И пеплом покрыт. Пепел кружится, кружится… пахнет гарью и жареным мясом, отчего к горлу подступает тошнота. Миха то и дело сглатывает слюну.

- Беги, мать твою…

Этот крик отрезвляет.

Отчасти.

Земля под ногами приходит в движение. И Миха делает шаг. А потом еще. Звуки наваливаются лавиной. Их становится слишком много, как и запахов, и всего вокруг. В груди болит.

Спина.

И волосы, кажется, сгорели. Кожу вот не тронуло, что в высшей степени странно. Даже с учетом того, что кожа вновь чешуей покрылась.

- Беги, он не убьет меня сразу, - маг вдруг проваливается в землю, в ту самую, что встает дыбом, норовя Миху опрокинуть. Но он удерживается на ногах.

С трудом.

И делает второй шаг. Третий. А потом срывается на бег, ибо кусок стекла в груди взрывается адской болью, которая лишь подстегивает.

Миха шкурой чувствует, что вот-вот случится что-то… что-то донельзя поганое.

И спасти мага он не спасет.

Но там, в Замке, еще люди. И эти люди умрут, если Миха не спасет. Надо бежать. Он все-таки оборачивается, чтобы увидеть, как треклятая земля выплевывает длинные щупальца.

Корни.

Это просто корни.

Они извиваются, словно змеи, и пронизывают людей. Тех, которые еще живы… в доспехе. При лошадях. И стало быть, Хальгрим готовился нанести удар.

Войско выстроено.

Войско ждало.

Огня ли? Не важно.

Миха сорвался на бег. Как бы там ни было, магу он и вправду не поможет, только сам убьется. А кому от этого польза?

Трусливая мысль. И стыдно до нее. Но он бежит. Без лошади бежать проще. Тело, отходя от ужаса, платит готовностью двигаться. Вперед. Дышать. Воздух горький. Но запаха гари и крови почти нет.

Есть движение.

И замок над стенами которого поднимаются стяги.

К замку устремляются всадники. И медленно тяжко приходит в движение подвесной мост. Вот ведь… засранец малолетний. Сказано же было смирно сидеть.

Сказано…

Миха взлетел на мост последним. И под решетку успел попасть. И очутившись во внутреннем дворе, ошалело оглядевшись, позволил себе выругаться.

Ирграм вздрогнул, ощутив движение силы. И оскалился. Его раздирали гнев и жажда, утолить которую сырое мясо оказалось не способно. Даже куры с кроликами, которых ему подсовывали, лишь слегка притупляли эту жажду.

И вот…

Жрец приоткрыл глаза.

А Ирграм заворчал. И звук этот низкий заставил охранника встрепенуться.

- Не шали, - сказал он, схватившись за меч. И отступил. Попятился, не сводя с Ирграма настороженного взгляда.

- Успокойся, друг мой, - жрец произнес это мягко, но на диво его слова помогли.

Сделать вдох.

И справиться, что со страхом, что с яростью.

- Не окажешь ли ты мне любезность, поведав, что там происходит, - это уже жрец сказал охраннику. Приставленный накануне, тот явно нервничал.

- Ты…

- Прутья крепки. Клетка надежна. Разве не так? – он слегка наклонил голову и улыбнулся. – У тебя есть оружие. Ты силен. Храбр. Опытен.

С каждым его словом человек успокаивался.

Вот он мотнул головой.

И протянул нехотя:

- Маги сцепились. Тепериче всем жарко будет.

- Маги сильны.

- А то…

- Сильному владетелю и служить почетно.

- Да… - человек вернулся к ящику, на котором и сидел. – Магам веры нет. Лживые твари. Я так господину и сказал. Да разве ж он послушает?

Ирграм замер, опасаясь разрушить то непонятное чародейство, которым пользовался жрец. А он ведь пользовался! Иначе разве стал бы наемник вообще разговаривать.

Пальцы жреца шевелились.

Взгляд его был слегка рассеян. Но при том выглядел жрец весьма обеспокоенным.

- Я видел твоего господина. Он могуч.

- Надо ему оно было? Нет же… с магами связался… это все она, хитрая тварь… скромница… я ему говорил, что от мажьего ублюдка добра не жди. А он злился. Как же. В жены взял. Хорошую жену извел за ради этой сучки. Ему обещали, что детей родит сильных. С даром. У господина тоже дар был, но слабый. Поверил…

С каждым словом человек говорил все тише и тише.

- А она его предаст! Только и смотрит, как бы в спину ударить… нет веры, никакой веры нет…

Ирграм поглядел на жреца и тот покачал головой и глаза закрыл.

Наемник же встрепенулся и выругался. А потом выглянул из шатра. Запахло силой. И кровью. Кровью – особенно ярко, да и силу Ирграм чувствовал шкурой, разлитую в воздухе, едкую. Она обжигала и заставляла то вздрагивать, прижиматься к грязному полу, то вскидываться и скалиться, пытаясь напугать невидимого соперника рыком.

- Тише, друг мой, тише, - жрец протянул сквозь прутья руку. – Думаю, тебе стоит сделать глоток крови.

Ирграм заворчал.

- Сейчас. Я не уверен, что происходит, но мне кажется, что собственный разум тебе пригодится.

Запястье было смуглым и грязным, как и жрец, как и сам Ирграм. Но клыки пробили кожу. И рот обожгло кровью. Она показалась столь горячей, что Ирграм едва не выплюнул её. Но он заставил себя сделать глоток. И еще один.

И стало легче.

Безумие отпустило, как и страх перед бушевавшей вовне бурей.

Ирграм с трудом заставил себя отпустить руку.

- Спасибо, - просипел он. И в горле запершило. – Я… становлюсь зверем. Кажется. Но, может, и к лучшему. Был я тоже не человеком.

Жрец слегка наклонил голову.

А потом все затихло.

Эхо силы стремительно таяло, а с ним и переполнявшее Ирграма возбуждение, которое сменялось обычною уже апатией. И он лег, свернулся клубком, прикрыл глаза, надеясь, что все-таки сумеет провалиться в сон. И почти получилось. Сквозь полудрему он слышал крики и голоса, далекие, но с нынешним его слухом Ирграм, пожалуй, мог бы различить каждое сказанное слово, если бы было желание.

Желания не было.

И он лежал.

Вот вскочил стражник. И поклонился.

- Ты не спишь, - спокойно произнес Алеф.

- Нет, - Ирграм открыл глаза и сел. – Дремлю. Здесь нечем больше заняться.

Выглядел Алеф Великий несколько… потрепанным? Пожалуй. И раздраженным до крайности.

- Ты мне нужен.

От него пахло кровью и болью. А еще слабостью. И эта нота, непривычная, заставляла Ирграма принюхиваться, приглядываться, отмечая малейшие несуразности.

Свежую кровь на шее.

И шрамы, уже затянувшиеся, но все одно выступавшие белесыми рубцами. Неловко подвернутую руку. Грязь на обычно белоснежной рубахе. И на лице. След ожога на шее, который до сих пор не затянулся, но выпустил россыпь водянистых пузырей.

Неужели Алеф Великий настолько исчерпал себя, что не справился с этакой малостью, как ожог.

- Все оказалось несколько сложнее, чем я предполагал, - Алеф стоял, скрестив руки на груди. – И не то, чтобы я не могу вовсе обойтись без твоей помощи. Но с нею будет однозначно легче.