Туман окончательно поредел. Он отступал, словно морская волна, оставляя белесые тающие ошметки то тут, то там. Со стены они походили на огромных медуз, которые медленно рассыпались под собственной тяжестью.

- Вот и что мне делать-то? – спросила Миара, прищурившись. Она смотрела куда-то в серую предрассветную муть. И видела что-то, чего не видел Миха.

Дикарь забеспокоился.

- Понятия не имею. Я только одного мага убил и то, как понимаю, случайно, - честно ответил Миха. – Но вообще у меня такое чувство, что твой брат попытается решить дело миром.

- С чего ты взял?

- Он не напал. Вчера.

- И?

- Ты видела, в каком состоянии вернулись люди? Они были в ужасе. И ты сама, когда услышала о нем, тоже…

- Я и сейчас в ужасе, - Миара нервно дернула плечом.

- Это другой ужас. Ты боишься, но ты готова ответить. Как уж получится – дело десятое, но в принципе готова. Ты не побежишь. Не отступишь. Не сдашься на милость победителю. А вчера, если бы он подошел к стенам, если бы ударил, могло бы повернуться по-всякому. И вот вопрос, почему он не воспользовался ситуацией?

- Потому что он ученый. Не воин.

Серая муть светлела. И в ней темными тенями проступали силуэты деревьев. Вон и шатры показались за второй линией. А уж дальше заблестели далекие огоньки костров.

Людей вот видно не было.

- Алеф привык действовать по плану. По очень четкому плану. В лаборатории иначе нельзя. Каждый шаг должен быть выверен. Обдуман. Как правило все… - Миара сделала сложный знак пальцем, будто пытаясь что-то нарисовать в тающей мгле. – Импровизации в лучшем случае ведут к утрате материала. В худшем… по-всякому. Вот он и привык. План. Действие. Оценка. Новый план.

- А разработать план на несколько шагов вперед?

- Он и был разработан. Только… понимаешь, никто не выжил бы после «Дыхания Арды». Это невозможно. А ты выжил. Добавь Винченцо, благодаря которому люди смогли уйти.

Она замолчала.

- Хальгрима это бы не остановило, - подал голос Джер, до того молчавший. – Он бы точно воспользовался моментом.

- Что ж, - Миара обернулась и одарила барона радостной улыбкой. – В таком случае нам стоит порадоваться, что ваш дорогой дядя скоропостижно скончался.

Только что-то подсказывало Михе, что радость эта не будет долгой.

И он, наконец, понял, на что смотрела магичка: на два огромных холма, которые пришли в движение, повинуясь силе и слову мага. Вот вздрогнул первый, стоявший перед линией шатров. И медленно, натужно поднялся на ноги.

А за ним и второй.

Миха видел лишь очертания. Размытые фигуры, какие-то ломаные, несуразные, будто слепленные наспех.

- Големы, - сказала Миара с улыбкой. – День обещает быть насыщенным…

Снова затрубили рога. А мальчишка с силой сдавил несчастную державу и на Миху поглядел с такой надеждой, что стало стыдно.

Наставник.

Да какой он, на хрен, наставник?

- Разберемся, - выдал Миха, стараясь улыбаться, только улыбка наверняка получилась кривой. – И с големами тоже.

Они приближались медленно, неспешно, ибо тот, кто управлял ими, точно знал: деваться из Замка некуда.

Глава 30

Ирграм переводил взгляд со жреца на Алефа, который нервно расхаживал по шатру и что-то бормотал. Господин был возбужден, и это пугало, ибо во времена прежние подобное состояние предшествовало очередной идее, возможно гениальной, но всяко требующей проверки.

Он остановился.

Развернулся на пятках.

- Ты ведь слышал? – сказал он, ткнув пальцем в клетку, в которой еще недавно сидел сам Ирграм. – То, что я говорил брату?

- Да, господин, - надо поклониться и низко.

Как ни странно, но именно Алеф, законный сын, любимый сын, гений, столь тщательно оберегаемый родом и отцом, был весьма требователен к слугам.

И не только.

- Понял ли ты хоть что-то? В принципе, ты всегда был довольно сообразителен, особенно с учетом твоего происхождения. Но дело такое… я сомневаюсь даже понял ли мой брат всю важность, но с ним у меня будет еще время на беседы.

И от бесед этих магу никуда не деться. Золотая сеть разрастается, пронизывая тело его. И счастье, что Алеф смилостивился или уж скорее испугался, что потеряет новую свою игрушку, оттого и позволил погрузить несчастного в сон.

Ирграм бы, пожалуй, тоже не отказался бы.

Пару дней забвения.

Или недель.

Вечность. Пока все не закончится.

- Не суть важно. Главное, я видел их!

- Древних, господин?! – Ирграм согнулся еще ниже. Нынешнее его тело было хорошо тем, что не испытывало неудобств, обычных для прошлого. И ныне, согнутый, он мог стоять сколь угодно долго.

- Именно. Видишь, я не зря тебя хвалил… та машина показывала… я сперва пребывал в замешательстве, но потом, оглядевшись, понял. Это же очевидно! Зачем Древним запечатлевать иные народы? Не раз и не два, но мне попадались изображения людей. Людей непривычного вида! Людей… таких, как он! – Алеф указал пальцем на жреца. – Темнокожих, темноволосых, темнооких. С чертами лица, весьма отличными от привычных нам.

Жрец не шелохнулся.

И не было ясно, понимает ли он сказанное. Вовсе слышит ли мага. А если и слышит, то доходят ли слова до разума и сердца.

- Я изучал. Я выкупил черепа мешеков времен последней войны. И сравнивал их с теми, что принадлежат белым людям. Разным людям. И мне удалось вывести несколько весьма существенных различий.

Он потер руки.

- Господин полагает…

- Мешеки – суть потомки Древних, - на губах Алефа появилась весьма знакомая мечтательная улыбка. – Полагаю, одичавшие, давно позабывшие о том, кто они есть. Но все одно они – потомки Древних.

Жрец приоткрыл глаз.

Полуобнаженный, ибо новой одежды ему не принесли, а от старой остались лишь грязные лохмотья, которых едва хватало, чтобы прикрыть чресла, он походил на дикаря.

Древние и… мешеки?

Великие созидатели, чьи творения пережили многое, и… мешеки?

- Когда я понял… когда осознал… я нашел все, что мог о мешеках. И множество легенд сходились в одном. Они пришли из-за края мира. Оттуда, куда некогда, многие годы тому, ушли Древние. Они вернулись во времена огня и смерти, чтобы завоевать мир. И каким-то чудесным образом сумели остановить гибель его. А после уже создали Империю. Нет, несомненно, она – суть жалкое подобие той, что существовала некогда, но все же… все же мы знаем мало. В книгах встречались упоминания о том, что мешеки весьма ценят чистоту крови и всячески стремятся её сохранить. И не потому ли, что это стремление – отголосок памяти о том, кем они были? Что ты скажешь? Ты ведь слышишь меня?

Жрец не шелохнулся.

- Тогда… тогда я думал, что времени у нас полно. И сказал отцу… мне нужно было, чтобы кто-то из наших оказался там. Чтобы дал мне материал для исследований. Вот и… пришлось действовать. По обстоятельствам. Отец бы не понял… я придумал про источник. А потом выплыли эти слезы неба… и оказалось, что плевать на источник, на все… но тут Миара помогла. Толковая девочка, но излишне впечатлительная. В общем…

Алеф остановился. Резко. И столь же резко успокоился, что с ним тоже бывало прежде.

- Мне нужно, чтобы ты отправился к ней. И донес кое-что… там, в замке, находится то, что принадлежит мне. И в свое время мне пришлось постараться, чтобы получить это, но… случилось нечто непредвиденное, огорчительное.

Ирграм вздрогнул.

Как-то не хотелось ему огорчать господина.

- В свое время мне удалось выйти на нужных людей. И мы договорились. Я сделал им пару сложных артефактов. Действительно сложных. А они обязались достать мне дитя чистой крови.

Жрец открыл глаза.

И закрыл.

Только и этого быстрого взгляда хватило, чтобы горло Ирграма сдавила невидимая рука.

- Но людям нельзя верить… люди безответственны. Наглы и безответственны. Непреодолимые обстоятельства… они просто продали мой материал другому! И сослались на посредника, мол, тот не исполнил договоренности. Он не исполнил, а страдать должен я? И что мне от головы этого посредника? Какой в этой голове смысл… не важно. Ты пойдешь к моей сестре. И скажешь, что я готов отпустить её на все четыре стороны. В конце концов, сама вернется. Она любопытна. И замок не трону. И людей. Но мне нужно мое дитя. Ясно?