— Спасибо.

Затем она опустила голову на подушку и закрыла глаза, делая вид, что засыпает. Постояв еще немного, он вышел, тихо притворив за собой дверь.

Она тут же открыла глаза и некоторое время лежала, уставившись в кожаную обивку потолка. Но вовсе не кожу и не солнечные блики от золоченых дуг кровати видела она. Нет. Перед глазами был он, Эдуардо. Его белая шелковая рубашка, распахнутая на мускулистой груди. Она чувствовала его светящийся, проникающий взгляд, который пробуждал у нее какие-то неведомые ей до сих пор чувства. Видела его грациозные движения молодого хищника на охоте.

«Довольно! — приказала она себе. — Мои фантазии могут завести меня слишком далеко».

Может быть… если бы она поднялась… вышла на палубу… Она улыбнулась сама себе. Он действительно очень красивый — слишком красивый, чтобы тратить на нее время.

Осторожно, потихоньку она села на кровати, опустила ноги на пол и встала. Затем, выскользнув из роскошной ночной рубашки, в которую ее кто-то одел и которая ни при каких превращениях не могла бы быть частью ее собственного гардероба, бросила ее на кровать.

Частые громкие удары в дверь заставили ее вздрогнуть. «Это он! Уже вернулся! — подумала она с радостью, тут же забыв о боли. — Он хочет быть рядом со мной!»

Прикрывшись простыней, она сказала:

— Войдите. Дверь открылась.

— Эдуардо сообщил мне, что вы уже проснулись, — на пороге стояла маленькая женщина. На шее у нее висел стетоскоп. — Я доктор Васильчикова. Можно войти?

Худая, тонкой кости, черные с проседью волосы коротко подстрижены. Очки-половинки, какие носил Бенджамин Франклин. Да и возраст ее, пожалуй, столь же почтенный, как у Франклина.

Стефани очень хотелось сказать «нет», но, поскольку ей не удалось быстро придумать причину отказа, она ответила:

— Почему нет?

Доктор быстро кивнула, вошла и закрыла за собой дверь.

— Поскольку вы уже начали подниматься, давайте-ка сначала проверим, нет ли у вас сотрясения мозга.

Стефани, вздохнув, покорно кивнула.

— Во-первых, сядьте, — приказала доктор, вставляя концы стетоскопа в уши. — Во-вторых, опустите эту дурацкую простыню. Уверяю вас, я не первый раз в жизни вижу обнаженное тело.

— Мама?

Услышав его голос, Зара засмеялась и закрыла французское издание «Вог». Она отдыхала на одном из диванчиков, расположенных по периметру кормовой части палубы, пол которой нависал над гнездом «Магнума».

Даже утром Зара была одета и накрашена с обычной тщательностью. Яркий, умелый макияж, широкие шелковые брюки цвета морской волны, чудесно сочетавшиеся со свободного покроя розовым шелковым верхом. Волосы приподняты шелковым тюрбаном, один конец которого спускался на шею. На ногах в тон брюкам босоножки на высоких каблуках. Большие, в форме бабочки темные очки в оправе, сверкавшей бриллиантами, защищали глаза от солнечных лучей.

— Тебя все утро не было видно, Эдуардо, — сказала Зара по-португальски, подставляя ему щеку.

Эдуардо наклонился поцеловать мать.

— Ты даже к завтраку не вышел.

— Извини, мама.

Внимательно вглядевшись в лицо сына, Зара вздохнула:

— А, ты опять был у нее. Летишь, как мотылек на пламя.

Он засмеялся.

— Она пришла в сознание, мама! — проговорил он возбужденно.

В его глазах Зара увидела радость, которой никогда раньше на замечала.

— Я разговаривал с ней!

Зара подняла брови.

— Хорошо. Чем быстрее она поправится, тем быстрее мы сможем отправить ее отсюда. Может быть, уже в Неаполе.

Заметив, что сын нахмурился, Зара сняла очки.

— Я знаю, Эдуардо. Я знаю. Ты очарован своей спящей красавицей. Я вовсе не виню тебя в этом.

Эдуардо молчал.

— Но ты должен доверять мне, — продолжала Зара. — Любой человек, способный отважиться на такой рискованный поступок, чтобы попасть на яхту, должен иметь для этого важные причины. Разве не так?

Сын по-прежнему молчал. Зара вздохнула и подняла руку с тонкими пальцами.

— Поверь мне, сынок, чем скорее она уйдет отсюда, тем лучше — спокойнее— для нас всех.

Его глаза сузились.

— Ну как ты можешь это говорить, мама? Ты ведь даже не знакома с ней.

— Не знакома. — Зара пристально взглянула на сына. — Так же, как и ты.

— Ну да, — признался он. Засунув руки в карманы, он покачивался с носка на пятку, глядя на воду. Затем снова взглянул на мать. — Но она мне нравится, мама. Понимаешь, она сразу мне понравилась.

Глаза Зары сверкнули холодным огнем.

— Ты дурак! — прошипела она. — Как все мужчины! Вы всегда подчиняетесь только одному своему органу, не задумываясь, к каким последствиям это может привести!

— Это неправда! — воскликнул он зло.

— Нет? Разве?

— Нет! А если даже и так, я все равно не вижу ничего плохого в том, что она останется на яхте.

— Дорогой, — Зара снова надела очки. — Ты знаешь, что мы с отцом ведем уединенный образ жизни.

Он горько рассмеялся.

— Мне ли об этом не знать! Единственное, что я никак не могу понять, — от кого или от чего вы прячетесь?

— Может быть, от мира? — тихо ответила Зара.

— Почему тебя так беспокоит ее присутствие, мама? Я хочу сказать… тебе ведь даже необязательно с ней встречаться. Она вас и не увидит, если вы не захотите. На яхте вполне достаточно места.

— Это только подогреет ее интерес. Особенно если она журналистка. Может быть, и того хуже. Может, она подослана нашими конкурентами, чтобы шпионить за нами?

— Шпионка?! — Эдуардо уставился на мать.

— Да, промышленный шпионаж, — кивнула Зара. — Она может услышать неосторожно оброненное кем-нибудь замечание об открытиях доктора Васильчиковой.

— Вы и ваша Васильчикова! — воскликнул он с отвращением. — Это единственное, что вас волнует.

Лицо Зары напряглось, в голосе послышалось презрение.

— Может, ее интересуют только деньги. А может, она охотится за тобой.

— За мной? Этого не может быть, мама! Она меня первый раз видит!

Зара пожала плечами.

— Она наверняка знает, кто ты. Держу пари, она точно знала, кто ты и что ты, еще до того, как устроила здесь представление.

— Ты думаешь, она такая идиотка, что рисковала жизнью только для того, чтобы попасть на яхту?

— А ты подумай, что она выигрывает, — ставки слишком высоки. То есть я говорю, что она как раз не дура. Нет. Она умна. Очень умна.

Эдуардо прекратил раскачиваться.

— Дорогой, пожалуйста! — Зара сжала его пальцы. — Ну будь разумным! Не надо так расстраиваться. Ну что в ней такого особенного? Ты можешь покорить любую женщину в мире, ты сам это прекрасно знаешь.

— Да, — сказал он мрачно. — Я знаю. — Он выдернул свою руку. — Но мне нравится она, — почти прошептал он, глядя в какую-то точку за горизонтом.

— Но ты даже не знаешь ее!

— Я чувствую ее.

— Любовь с первого взгляда? — Зара хлопнула в ладоши и расхохоталась.

— Совершенно необязательно над этим смеяться! — в голосе Эдуардо чувствовалась злость. — Если хочешь знать, я влюбился в нее.

— В нее? С чего бы? Сидя рядом с ней в течение двух дней? Ну, знаешь ли… Да, ты спас ей жизнь. Но этого недостаточно, чтобы влюбиться. И ведь она… — Зара помолчала, подыскивая нужное слово, и, не найдя его, закончила: — Она такая обычная.

— Откуда ты знаешь, что она «обычная»?

Зара не ответила. Теперь она почти мурлыкала:

— Тебе нужен кто-то того же круга, что и ты.

В смехе Эдуардо послышалась горечь.

— Так скажи мне, мама, что это за круг и найдется ли во всем мире семья, достойная Эдуардо де Вейги?

— Если честно, нет. Да и как такое может быть? Хотя твой отец официально считается одним из самых богатых людей в мире, ему удается держать в тайне размеры своего состояния. — Она перешла на шепот. — Но мы-то с тобой, Эдуардо, мы-то знаем! Мы знаем, что он самый богатый человек на планете! Богаче, чем король Саудовской Аравии, султан Брунея, королева Великобритании и всякие нувориши, вместе взятые!