— Никак, потому что я туда так и не добралась, — мрачно ответила Барби. — Я как раз туда шла. Мне оставалось пройти всего несколько кварталов, когда я услышала крики вашей знакомой и…

Доктор Пинто завязал последний шов на руке Барби.

— Чтобы танцевать, — заметила Стефани, — руки должны двигаться так же свободно, как ноги.

— Не говоря уже о том, что их приходится выставлять напоказ, — со вздохом согласилась Барби. — Уж я-то знаю.

Барби посмотрела на свою руку и вздрогнула. Потом она снова взглянула на Стефани. Лицо ее просветлело.

— Но доктор говорит, что скоро заживет. Просто мне надо как-то прожить несколько недель, не набирать при этом веса, и все будет в порядке. И тогда мне придется поторопиться с работой. Здесь такая инфляция, что цены, по-моему, ежедневно удваиваются.

— Но как вы сможете пережить это время, не имея никаких источников существования? — спросила Стефани.

— Да как-нибудь продержусь! — в голосе Барби послышалась гордость. Ее чувство собственного достоинства тронуло Стефани. Она обернулась к Эдуардо.

— Мы можем сейчас э… поговорить? — тихо спросила она.

Когда они вышли в холл, наполненный стонами агонии, вскриками боли, которые походили на язык какого-то примитивного племени, Стефани сказала:

— Эдуардо, мы должны что-то сделать.

— Например?

— Например, помочь ей. Если бы Барби не пыталась спасти Астрид, она бы наверняка получила это место — ведь она смогла бы участвовать в просмотре. А теперь ей придется ждать несколько недель, пока она снова будет в состоянии танцевать. Ты же видел эту жуткую рану у нее на руке.

— Да, но она не примет милостыни. Сразу видно, что она слишком горда для этого.

— Ты прав. Я вот что думаю: может быть, какое-то время она смогла бы поработать вместо Астрид? Пока она не устроится в шоу?

Эдуардо с изумлением воззрился на Стефани.

— Надеюсь, ты шутишь.

На лице Стефани была написана решимость.

— Я еще никогда не была столь серьезной.

— Но… она даже по-португальски не говорит! — возразил он.

— Ну и что? Она прекрасно справится.

— Но ведь ей придется делать покупки, общаться с телефонными и электрическими компаниями, слесарями, организовывать приемы в последнюю минуту…

— Она прекрасно со всем этим справится!

— Но мы же ничего о ней не знаем!

— А что нам надо о ней знать? Я полагаюсь на свое чутье. — Она положила руку ему на грудь. — Ну пожалуйста, Эдуардо. Она рисковала жизнью, чтобы спасти Астрид! Ведь мы должны для нее что-то сделать!

Он с любопытством рассматривал Стефани.

— Тебе этого очень хочется?

Стефани кивнула.

— Ну что ж, может быть, действительно, если нанять ее временно…

Стефани, обняв Эдуардо, громко чмокнула его в щеку.

Эдуардо улыбнулся.

— Ты можешь отблагодарить меня за мою доброту тем, что подаришь мне радость видеть тебя в этот уикэнд.

— Но ты и так имеешь эту радость каждые выходные! Чем отличаются эти?

— Потому что мы проведем их по-другому. После всех переживаний, связанных с Астрид, я думаю, нам не повредит небольшое путешествие. Мы полетим на Ильха-да-Борболета.

Возможно, это был тот случай, когда людей сводит вместе несчастье — ведь они познакомились при самых тяжелых обстоятельствах. А может быть, просто рыбак рыбака видит издалека. Как бы там ни было, Стефани и Барби тянулись друг к другу. Конечно, немалую роль играло то, что они говорили на одном и том же языке Но главное было другое: в этой стране они обе были чужеземками.

Ни на минуту не прерывая болтовню, они вышли из больницы. Эдуардо отправился в офис на такси, оставив Стефани лимузин с водителем, чтобы они могли заехать в недорогой отель в Санта-Тереза, где остановилась Барби.

Стефани уже не помнила, когда в последний раз она испытывала такое чистое, без всяких примесей, невинное удовольствие. Оставив водителя внизу, она со своей новой подружкой влетела в номер, где они стали собирать чемоданы, не переставая болтать и смеяться, наслаждаясь общением.

Но, когда они уже ехали к Стефани, Барби забеспокоилась.

— Я очень благодарна тебе, Моника, за то, что ты для меня сделала. Но, если у меня не получится, я сама себя увольняю. Я ни в коем случае не хочу стать камнем у тебя на шее.

Они подъехали к дому, и Барби, медленно выбравшись из машины, в изумлении уставилась на роскошный небоскреб.

— Ого-го! — выдохнула она. — И прямо на пляже Копакабана! — Она посмотрела на Стефани поверх крыши машины. — Боже, Моника, да ты, наверное, богатенькая, если можешь себе такое позволить!

— Не сильно обольщайся, — сухо проговорила Стефани. — Квартира принадлежит фирме.

Барби была потрясена жилищем Стефани.

— Я-то все думала, какие же они, эти квартиры — прямо на океанском побережье, — тараторила она, пока Стефани водила ее по своим апартаментам.

С нижней террасы они полюбовались накатывающими волнами прибоя.

— Неудивительно, что тебе нравится здесь, — сказала Барби. — При такой-то квартирке. Мне бы тоже не захотелось обратно в Штаты.

Стефани продолжала смотреть вдаль, на океан. Знала бы Барби, как тоскует она по дому.

— Ну ладно, Барби, — решила она наконец. — Пойдем внутрь. Я позвоню в офис, а потом помогу тебе разложить вещи.

Утром следующего дня Стефани вбежала в офис.

— Опоздала! Опоздала! — повторяла она.

На ней был белый с черной каймой пиджак от Шанель, белые брюки в крупный черный горох, черно-белые туфли с золотыми пряжками. На одном лацкане пиджака сияла крупная золотая брошь, в ушах — клипсы той же работы.

— Опоздала! — опять воскликнула она, врываясь в свой кабинет и пробегая мимо стола, за которым сидела Лия. Перед собой, как таран, она держала портфель. — Я ужасно опоздала!

Лия засмеялась.

— Впервые в жизни! Не торопитесь. До обеда у вас никаких встреч не назначено.

Стефани уронила портфель на пол и рассмеялась.

— Тогда почему я спешу?

Лия улыбнулась.

— Это уж я не знаю. У нас даже есть время насладиться утренним кофе.

Взяв портфель, Стефани направилась к своему столу. Поднявшись с вращающегося кресла, Лия взяла заранее приготовленный серебряный поднос с серебряным же кофейником и поставила его на стол Стефани. У них стало своеобразным ритуалом обсуждать планы на день за утренней чашкой свежего кофе.

Лия разлила кофе в китайские фарфоровые чашки.

— Вы видели, что вам принесли? — спросила она. Поставив кофейник на место, она подала Стефани чашку.

Свалив портфель и сумку на стул, Стефани взяла чашку, одновременно обводя глазами стол. Скопившаяся за вчерашний день почта, записи телефонных звонков, записки, факсы — все аккуратно разложено в стопки. Нет, Лия спрашивает не об этом.

А потом она увидела. Прямо перед собой. В центре стола. Похожее на серебряную кредитную карточку. Но это была вовсе не кредитная карточка.

Сердце Стефани бешено запрыгало. Карточка допуска в режимные зоны — именно такой Васильчикова отпирала дверь в лабораторию на «Хризалиде». Она взяла карточку в руки. На серебряном фоне крупно была напечатана цифра «2», а внизу написано «Моника Уилльямс». Дальше шел двадцатизначный код из букв и цифр. Обратная сторона карточки была покрыта магнитной пленкой.

Пытаясь не выдать свое возбуждение, Стефани небрежно положила карточку обратно и стала пить кофе.

— Жаль, в магазине нельзя ею расплачиваться, — пошутила она.

— Боюсь, что действительно нельзя, — согласилась Лия. Она помолчала, помешала ложечкой кофе, потом добавила: — Но с этой карточкой доступа вы можете делать очень многое — только что не расплачиваться. Лучше сразу спрячьте подальше и храните как зеницу ока. Поверьте, если она потеряется или ее украдут — хлопот не оберешься: придется перепрограммировать все компьютеры.

Поставив чашку с кофе на стол, Стефани взяла карточку, положила ее в бумажник, а бумажник опустила обратно в сумочку.