Настя заплатила парню, чтобы лишний раз языком не трепался, села на водительское сиденье, а Стас рядом завалился. Съехал, упираясь коленями в переднюю панель. Ноги расставил, окно опустил и курит. Машина развернулась и поехала мимо красного спорткара, выезжая на ночную дорогу. Народ, несмотря на погоду, бродил, прогуливаясь по тротуарам. За три месяца снега соскучились по весне, и никакой холод сейчас им не помеха.

Настя бросила быстрый взгляд на Стаса. Он выкинул окурок в окно и теперь, просто откинувшись на сидении, уперся взглядом в дорогу. Ветер трепал его волосы, и Настя подняла стекло. Точеный профиль расслаблен, длинные крупные пальцы по коленям слегка тарабанят. Настя засмотрелась. Она любила его руки. Нежность, которую он мог ими дарить. Пальцы эти с узловатыми косточками бывало доводили её до исступления, когда он обводил ими чувствительные соски, затвердевшие от желания. Стас поймал её взгляд с поличным. Быстро глаза на дорогу перевела, чувствуя, что находиться в такой близости становится все сложнее.

– Ты как? – поинтересовалась, стараясь выплыть из омута воспоминаний.

– Отлично, – сухо ответил, даже не взглянув на нее.

– Я вижу, – переключила скорость, когда автомобиль выехал на трассу. – Стас, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Это очень тяжело, – посмотрела на парня, но он не посчитал нужным ответить. Настя вздохнула. – Я понимаю, что моя поддержка тебе возможно, меньше всего нужна. Просто я на себе знаю, как это, когда чувствуешь себя обманутым и преданным. Весь мир, кажется, отвернулся, а внутри сумасшедшая боль. Я чувствовала то же самое, когда думала, что ты готов был опубликовать те фотографии.

– Нужно было позвонить, – хрипло сказал Стас, сжимая сердце Насти в комок.

– Нужно было. Но я не нашла в себе силы.

– Или просто не захотела. А вообще, скорее всего, так тебе было проще.

Он словно почувствовал то, что чувствовала Настя тогда. Точно угадал. Ей действительно было проще.

– Да. После этого я смогла тебя отпустить.

– Нет, – покачал головой, смерив её тяжелым взглядом. – Проще было, потому что легче поверить в подобную ложь, только если человек тебе не важен. Если бы ты хорошо меня знала, ты бы не допустила мысли, что я способен на такую подлость.

Что ей ответить? Что она не до конца верила в чувства парня, которому был двадцать один год? Не понимала серьезности его намерений? Он уже и сам все понял. И оправдывать себя поздно.

Оставшуюся часть дороги ехали молча. Настя, глотая тысячи несказанных слов, а Стас, стараясь не дышать, потому что один ее запах разносил по венам то чувство, которое он давно пытается задавить. Кинул взгляд на стройную ногу, вжимающую педаль газа в пол, и взмолился Богу, чтобы они скорее приехали. Как вдолбить собственному мозгу и сердцу, что Настя не его? Никогда не была и никогда не будет! Почему каждый раз, когда она оказывается рядом, вся его жизнь странным образом обретает смысл? Мимолетный, скользкий, как вода, но смысл. Сейчас смысл был в том, чтобы добраться до дома, дождаться, пока она уедет, достать бутылку вискаря и уснуть с ней в обнимку. Главное чтобы её рядом не было. С ней дышать тяжелее, а главное мысли уходят в другую степь. В ту, где он задирает чертово платье цвета шампанского, раздвигает ей ноги, отодвигает сиденье и, уложив стройное тело, залазит сверху, чтобы трахнуть. Так, как много лет назад, давным-давно. Настя тогда орала, впиваясь в его плечи ногтями, а он пил её крики как живительную воду.

Стас готов был завыть. Вырубите кто-нибудь долбанную память! Двиньте его головой, чтобы заработал амнезию и больше никогда не вспоминал её имени.

Спустя двадцать минут въехали в подземный гараж.

– Счастливой дороги! – равнодушно пожелал Стас и, выбравшись из автомобиля, хлопнул дверцей. Что руководило Настей в момент, когда она вышла следом и зашла с ним в лифт, девушка не объяснила бы даже, если бы ее пытали.

Возможно, хотела удостовериться, что он дойдет до дома. Оставлять его одного в такой момент – преступление. Да, пусть он не хочет её видеть. Но ему явно нужна поддержка. Любая. Не прогоняет ведь. Открыл дверь, и Настя вошла в квартиру. Стала на пороге, переступая с ноги на ногу, когда он молча пошел в спальню. Обвела взглядом холл. Ничего не изменилось с тех пор, когда она была здесь последний раз. Все те же светлые обои с черными рваными полосками, ламинат и зеркало напротив. Нет, подниматься было не очень хорошей идеей. Слишком много всего помнила эта квартира. Огромное множество счастливых моментов, которые набросились на бедную девушку, как взбесившиеся псы. Прошла по коридору в спальню, чтобы сказать, что уходит, но замерла на пороге, когда Стас вышел на встречу. Без футболки, в одних спортивных штанах. Они чуть было не столкнулись, и Настя поспешила отодвинуться.

– Пожалуйста, не пей больше и ложись отдыхать, – отвела взгляд, стараясь не смотреть на голый торс. – Утро вечера мудренее. Завтра всё покажется не так плохо, как сегодня.

Развернулась и направилась к входной двери, когда вдруг Стас её окрикнул.

– Почему ты приехала?

Остановилась. Горячее дыхание опалило затылок. Обернулась и улетела в воронку смерча темных глаз.

– Я волновалась за тебя, – устала объяснять Настя. – Можешь не верить, но ты мне не безразличен. Не чужой человек. И я не хотела, чтобы ты влип в какую-то грязную историю.

– Нет. Почему приехала ТЫ? – повторил у самых губ. – Почему не Маша? Арина? Саня, Темыч? Дохуя людей в городе, а приехала именно ты! – Насте стоило больших усилий, чтобы проглотить обиду. Глупое сердце болезненно сжалось. Гордо подняла голову, тщетно игнорируя тепло, исходящее от мужского тела. Запах сигарет, туалетной воды и его собственный, который особенно выделялся из остальных. Именно он будоражил внутри знакомые ощущения, и Насте захотелось сбежать. Быстрее и подальше. Рядом с ним она теряет управление над собственным телом.

– Ну уж извини, что заставила тебя выносить свое присутствие! Надеюсь, не затошнило? В следующий раз пусть вытаскивает тебя Света, а мой номер лучше удали, чтобы мне не звонили и слезно не просили забрать тебя из баров, где ты надираешься, – развернулась на каблуках, хлестнув его по лицу волосами, но тут же отлетела в стену. Стас выдрал из руки сумочку и бросил её на пол. Обеими руками сжал лицо и остановился в каком-то миллиметре от подрагивающих губ. Дыхание с трудом вырывалось изо рта парня, когда он тонул в глазах, цвет которых теперь ненавидел.

– Удалю, – прохрипел, прилипая взглядом к щекам, губам, подбородку. – Я не хочу тебя больше видеть! Никогда, слышишь? – правда, мучительно вспарывающая вены Насти. Щеку прикусила, чтобы не выдать всхлип, рвущийся из горла.

– Я понимаю, видеть хотят тех, кого любят, – глотая ком, прошептала, чувствуя, как под ладонями сбивается с ритма его сердце. – А ты не любишь.

– Не люблю! – едва касается губами её губ и закрывает глаза. Сердце Стаса готово разорваться на атомы, не выдерживая лжи, но он больше никогда не скажет ей, что любит. Он ей не нужен. Настя сделала выбор и сейчас счастлива с мужем и дочкой. А он подавится своей любовью и однажды захлебнется в ней, потому что выплыть невозможно. Каждый раз, когда Стас думает, что всплыл, оставив на дне это чертово чувство, оно протягивает щупальца и затаскивает его обратно. Еще глубже. Еще больнее заполняя легкие и лишая возможности жить дальше. И если он снова признается, что любит, Настя не выберет его. Не променяет семью на пацана, которому даже не верит. Из уголка её правого глаза скатывается слеза, а он стирает её большим пальцем. Больно слышать, когда тебя не любят, правда, Настя? Мстит ли он? Нет. Ей никогда. Просто не будет больше выворачивать себя наизнанку. Она счастлива, и он когда-нибудь станет. Возможно, придется всю жизнь скитаться и искать ту, кто сможет заменить ему первую любовь, хотя бы на десятую часть, но это будет того стоить. Та другая будет принадлежать только ему. А Настя нет.

Настя все-таки не сдержала всхлип. Стас был так близко, что от этой близости нервные клетки взбесились. Ей хотелось зарыдать. Ударить его. Причинить боль. Ведь та, которую он сейчас причинял ей своим признанием, не сравнится ни с одной физической. Он будто влез ей под кожу собственноручно и раздирает вены на ошметки. Хотела отойти, понимая, что если сейчас же не сбежит, он все поймет. Но Стас не пустил. Крепче щеки обхватил, переводя взгляд полный боли с глаз на губы, а потом наклонился и поцеловал. Настя задрожала, чувствуя, как ноги подкашиваются.