Языком открыл соленые губы, и, прижав своим телом к стене, позволил себе единственное, что нужно было в данный момент. Последний раз. Тот последний раз, которого у них так и не было. Он настолько истосковался по Насте, что не смог совладать с собой. Ему необходимо было просто почувствовать ее хотя бы один раз. Мозг понимал, что это полное самоуничтожение, но отказать себе в десяти минутах рая, после которого наступит кромешный ад, было невозможно. Правая рука опустилась к ее бедрам, и задрала платье.

– Не надо… – слабо воспротивилась Настя, сжимая ноги, но Стас успел засунуть между ними колено.

– Молчи, Настя! – хрипло проговорил в рот, ловя сорвавшийся тихий стон. – Ты же за этим пришла!

Так ли это? Настя действительно поднялась за ним, глупо надеясь на невозможное? Господи, как бы ни тяжело это было признавать, но да. ДА! Девушка так сильно соскучилась, что сама только сейчас поняла истинную причину, которая скрывалась за заботой. Жалкая, слабая, бесхребетная! После его слов ее тело все равно воспламеняется, ощущая прикосновение наглых пальцев к тонкому кружеву трусиков.

– Ты же не хочешь меня! – шепчет, прикусывая до крови губу, а он скользит колючей щетиной по ее скуле к уху, отправляя в низ живота импульсы возбуждения.

– Я не говорил этого! – прижимается твердым членом к бедру, и Настю начинает трясти. Понимание, что он пьяный и под кайфом, приносит еще более мучительную боль. Он хочет не ее. Ему просто нужен секс. Неважно с кем. Просто организм требует разрядки, а она готова перешагнуть через себя и дать ему то, что нужно только потому, что сама находится на грани безумия от желания еще хотя бы раз почувствовать как это – принадлежать ему.

– Ты не меня хочешь! – скользит жадными руками по мужской груди, а под пальцами разряды бегут.

– Тебя! – чувствует, как он отодвигает в сторону трусики и гладит ее плоть. Как всегда делал. Уверенно и без спроса. Будто зная, что ее тело принадлежит только ему. А она уже мокрая. Вопреки разрастающейся дыре в душе, нарывающей боли в сердце, как безумная жаждет его внутри.

– Нет. Ты же не любишь меня, – зачем она продолжает повторять это? Будто ждет, что он начнет отрицать, но Стас возвращается губами к ее рту, достает из штанов член, приподнимает ее за талию и опускает на себя, скользя внутрь разгоряченной плоти. Черт, это невыносимо! Как же он истосковался по ней. Еле на ногах стоит от напряжения. Каждая мышца натянута, грозясь разорваться на миллиарды волокон сумасшествия.

– Не люблю! – смотрит в упор на Настю. По бледным щекам текут слезы, раздирая его в клочья. Она пальцами в его волосы зарывается и крепко сжимает талию ногами. Прижимается всем телом так, что даже сквозь чертово платье и лифчик он ощущает напряженность ее сосков. Проводит по груди ладонью, а внутри эйфория от того, как она еще крепче жмется к его руке. Так же как и раньше. Ничего не изменилось. Почти ничего… Кроме того, что теперь оба понимают, что никогда больше не будут вместе. Подняв руку, обезумевший парень гладит большим пальцем мокрые губы и начинает медленно двигаться, входя вглубь любимого тела. Ни одна после Насти не смогла сделать так, чтобы он, занимаясь сексом, не вспоминал о ней. Ни одна не смотрела на него с таким отчаянием. И ни в ком он так и не нашел того, что изначально видел в ней. Что это? По пунктам не перечислить, просто потому что это невозможно. Он просто полюбил ее. Ни за что-то конкретно. Сердце само выбрало именно ее из миллионов, и объяснений не стоит и требовать. Его проклятие, пожизненное наказание за то, что вместо того, чтобы жить нормальной подростковой жизнью, он влюбился по-настоящему в ту, кого любить нельзя. Настя стонет, ища его губы. Стас ловит ее рот, ныряя в него языком, обхватывает ладонью шею под взмокшими волосами и двигается быстрее. – Не люблю! – повторяет, жадно целуя и убеждая скорее самого себя. Сдавливает шею, чувствуя под большим пальцем бешеное биение вены.

– Замолчи! – надрывно умоляет Настя, больно впиваясь ногтями в плечи.

– Не люблю! – почти рычит, срываясь и ускоряясь. Практически выходит и остервенело заполняет собой снова, чувствуя как стройные бедра начинают дрожать. Сминает губы, вылизывая языком надсадные стоны, не позволяя дышать и отнимая возможность двигаться. Прижимает собой настолько сильно, руководясь желанием полностью заполнить себя ею, чтобы никогда больше не отпускать. Настя теряется в этом властном, сильном, сумасшедшем парне, который с каждым толчком заставляет ее тело гореть все сильнее и сильнее. Его ладонь, сжимающая шею, приносит сладкую боль, а член внутри растягивает настолько, что еще немного и она свихнется. Не останавливайся, пожалуйста, только не останавливайся, мысленно умоляет. А Стас мечтает только о том, чтобы продлить эти короткие минуты их полного воссоединения. После них наступит пустота, полнейшее опустошение, но сейчас эти двое тонут на дне зрачков друг друга, и вместе улетают туда, где они одни во вселенной. Настя вскрикивает, облизывая истерзанные поцелуями губы и чувствуя привкус собственных слез. Все вокруг искажается и теряет смысл, когда зеленые глаза растворяются в карих, и они исчезают друг в друге, взрываясь на молекулы душераздирающего удовольствия. Настя протяжно стонет, а Стас, несколько раз дернувшись внутри скользкой и жаркой плоти, полностью опустошенный упирается лбом в ее и пытается сделать вдох. Оба понимают, что это конец. Повернуть назад невозможно. Сколько не ищи дороги, ее просто нет. Ставит Настю на пол, выскальзывает из нее, и поправляет штаны.

– Уходи! – приказывает еле слышно, не в силах смотреть на единственную женщину, которую когда-либо любил. Настя, не поднимая взгляда, оправляет платье, поднимает сумочку и на негнущихся ногах подходит к двери. Дрожащими пальцами открывает замок и тихо закрывает ее за собой. Стас прижимается к стене спиной и съезжает по ней на пол. Внутри ожидаемая леденящая пустота, которая теперь до конца дней станет единственной постоянной спутницей…

Настя почти не помнила, как доехала домой. Огни ночного города проносились мимо нее так же, как и фары встречных автомобилей. Слезы застилали глаза, а сердце болело так, словно в него выпустили пулю, а время замедлили. И теперь кусочек металла, предназначенный для того, чтобы убить ее, медленно рассекает кожу, пронзает ребра и впивается в трепыхающееся сердце, чтобы остановить его раз и навсегда. Ей придется свыкнуться с этой болью. Срастись и еще очень долгое время мучиться в агонии, обвиняя себя в том, что причинила столько страданий Стасу. И в итоге потеряла его.

Он не любит… Перевернул страницу и готов идти дальше. А она? Она бредит желанием вырвать тот десяток страниц из книги своей жизни, в которой они были счастливы, и перечитывать их снова и снова, пока не наступит заветный The End.

Остановила машину у дома и не чувствуя промозглого ветра вошла внутрь. Сняла плащ и бросила на тумбочку рядом с сумкой. В столовой горел свет, и Настя направилась туда. Наверное, Алина забыла выключить. Отодвинула стул и села за стол, уронив голову на руки. Не чувствовала больше ничего. Даже сердце болеть перестало. Оно словно остановилось. Насте в тот момент показалось, что её просто не стало. Умерла теперь не часть её души, а она целиком. Стас вытянул из нее всю жизнь, не получая сопротивления. Пусть забирает. Она бы отдала ему еще десяток, если бы была возможность. За то, что заставила его пережить. Через что пройти. Он просто обязан быть счастлив и совершенно правильно, что разлюбил ее. Она бы не смогла сделать его счастливым. А он этого заслуживает как никто.

В холле вдруг раздались шаги. Настя подняла голову, как раз когда на пороге кухни показался Виктор. Кулаки сжаты, губы в тонкую линию растянуты. Настя привстала. Она думала, муж только завтра прилетит.

– Ты с ним была? – подошел вплотную. В нос ударил резкий запах виски. – Я спрашиваю, ты была с ним? – глаза темные, как грозовое небо, а на дне зрачков черная ярость.